Фоторобот в золоченой раме - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 18

— Так за сколько вы заказали убийство Кононенко? — невинно поинтересовался Платов.

— Никого я не заказывала! Я не хочу с вами больше разговаривать.

Платов уже с начала допроса понял, что колоть её бесполезно. Есть такой тип людей — если упрутся, нет такого трактора, который сдвинет их.

Когда её увели, Шведов покачал головой:

— Ну и упёртая баба.

— Стена, её тараном не пробить, — отметил Платов. — Давай с Рубеном попробуем.

Вскоре привели Левицкого. Здоровенный, килограммов на сто пятьдесят живого веса, в очках, с наивным детским лицом, он производил странное впечатление — походил на быка-производителя, в душе уже согласившегося, что его судьба — пойти на колбасу.

— Вы хуже палачей из НКВД! — голос у Левицкого был тонкий, в нём чувствовалось праведное возмущение. — Невиновных людей в камеру!

— Картины продавали?

— Ничего я не продавал.

— В молчанку играть будете?

— А что Ирина сказала?

— Пишет признательные показания. Как с Носорогом вошла в сговор и гнала лоху фуфло. Понятно изъясняюсь?

— Вы у неё спросите, как всё было. Как скажет — так и было.

Через некоторое время стало ясно, что и Рубен упёрся не хуже своей жены и ничего полезного не скажет.

— Вы кто по профессии? — спросил Платов.

— Социолог. Был профессором кафедры в Петербурге. Имею научные работы.

— А вам не приходило в голову, что вы, человек в целом безобидный и интеллигентный, сейчас кукуете на нарах из-за Ирины? — Платов внимательно посмотрел на Левицкого. — Она инициатор аферы.

— Вы ничего не понимаете. Она очень хорошая женщина. — Глаза Левицкого затуманились. — Она подарила компьютер моему ребёнку от первого брака. И одежду ему покупала. Она очень тонкий и ранимый человек. У неё нелёгкая судьба. Она вырвалась с периферии. У неё очень сложная личная жизнь.

— Что в ней сложного?

— Ей никогда не везло. Первый муж был горьким пьяницей, и она его бросила. Второй — безумный ревнивец и подлец. Он… Он её бил.

— За сколько Ирина заказала убийство Кононенко?

— Ирина? Убийство? Вы что-то недопонимаете? Она святая женщина.

— Да вы все святые. Только организовали наружное наблюдение за Кононенко. Сыщики его сфоткали. И эту фотографию получил наёмный убийца.

— Ирина никого не могла заказать. Она добрый и нежный цветок, поймите же вы это! — В глазах Левицкого появились слёзы.

Жалость всегда начинала душить Платова в самые неподходящие моменты. И сейчас ему было жалко этого здоровенного и бестолкового балбеса, по своему безволию попавшего на нары.

— Ещё увидимся, — сказал Шведов, нажимая на кнопку вызова выводного.

— Чтоб у тебя рог вырос! Чтоб твоя жена негра родила! — Цыганка Махлакова долго перечисляла кары, которых достоин Платов и вся его семья до третьего колена.

Эту цыганскую группу отдел Платова разрабатывал давно. Крашенные в блондинок цыганки ходили по квартирам ветеранов, представляясь то работниками собеса, то журналистами. Забалтывали хозяев и выметали деньги, драгоценности и государственные награды.

Разведчики плотно сопровождали их несколько дней. И засекли, что две цыганки занырнули в квартиру и вскоре вышли очень довольные. Пока они садились в машину, оперативники умудрились обежать полподъезда. И наткнулись на обалдевшую старушку, которая хватилась только что исчезнувших денег и орденов.

— Нашли потерпевших. Можно работать! — крикнул оперативник в рацию.

Машина-такси с шашечками, на которой цыгане притащились аж из Орехово-Зуева, покрутилась меж домов и въехала в московский двор, зажатый пятиэтажками, — видимо, воровки решили продолжить работу.

— Приёмка! — крикнул Платов и вдавил педаль газа.

Его «жигуль» затормозил прямо перед такси, сзади остановилась машина «наружки», отрезая путь назад, — классическая коробочка. Служба наружного наблюдения не имеет права никого задерживать. Но это правило всегда нарушается, потому что постоянно не хватает оперативников, чтобы надёжно блокировать задерживаемых.

Беспокойную шайку запихали в оперативные машины и повезли в отдел района Лианозово. Туда же привезли потерпевшую старушку, которая, негодуя на «подлых воровок», дала исчерпывающие показания и уверенно опознала преступниц. Похищенные ордена, медали и деньги были при личном обыске цыганок извлечены из разных карманов, карманчиков и узелков.

Платов разговаривал со старой воровкой. Ей было под шестьдесят.

— Пора собирать котомку, Лилия Михайловна.

— Оговаривают меня.

— Вас потерпевшая опознала.

— Ой, испугал! Старая манда меня опознала. Ох, какое доказательство… Ну а если и докажете — я женщина пожилая, кто мне что сделает?

— Вот здесь ты ошибаешься, голубушка, — улыбнулся Платов. — Расскажи-ка лучше, как у адмирала Егорова геройскую звезду и ордена тиснула.

— О чём говоришь? Молодой, красивый — и такой фантазёр. Девушки любить не будут.

— Явку с повинной накатаешь, может, не арестуем.

— Шёл бы ты лесом вдоль забора, пёс цепной.

Адреса, места обитания, телефоны воровок — всё было установлено. Следователь выписал неотложные обыски. Оперативники взяли спецназ с Петровки и двинули в Орехово-Зуево. Добрались туда уже затемно. Ворвались в двухэтажный, красного кирпича дом, выбив кувалдой дверь, поскольку открывать хозяева наотрез отказались.

— Почему не открывали? — спросил Платов, нагнувшись над разложенным на полу цыганом, рёбра которого подровняли спецназовские башмаки.

— Думал, бандиты, да, — захрипел цыган.

В доме были ещё два цыгана, один из них явно «вмазанный» дозой героина, и цыганка, замешанная в краже на Фрунзенской.

Ковры, старинная мебель, посуда, керамические вазы, хрусталь, огромный круглый стол, расписанный пасторальными картинками потолок — в зале всё было аляповато и безвкусно, как и положено в цыганском доме.

Под утро в подвале и в саду за домом нашли два тайника. В одном — полкило героина. В другом — ордена адмирала Егорова.

— Признаваться будем? — спросил Платов молодую цыганку. — Ордена с Фрунзенской.

— Эй, горячий какой! Ты плохую траву куришь, вот и глюк ловишь. Попроси — я тебе хорошую достану, чуйскую, — засмеялась ему в лицо цыганка.

— Никто не неволит. Иди в глухой отказ. Десятку получишь. На видеозаписи в подъезде твоя наглая харя хорошо видна.

— Ха! Это не я.

— А кто?