Бич времен - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 58

– Дайте закурить, – попросил он в пространство.

– Ты же бросил! – удивился Гаспарян.

Рузаев молча взял из рук Одинцова сигарету и закурил.

– К сожалению, кинокамеру я потерял, – сказал он. – А рассказывать не умею.

– Где ты был? – хрипло спросил обретший голос Ивашура.

– Не знаю. Когда появились призраки, я снимал «телеэкран».

– Мы же кричали! Не мог снимать из вертолета?

– Дело в том, что мне показалось, будто «телеэкран» показывает лицо человека… точнее, лицо Вани Кострова.

В комнате наступила тишина. Потом Ивашура, пряча плескавшуюся в душе радость, сел на свою полку-кровать и посмотрел на Одинцова…

– Только лицо? Какое?

Рузаев поднял недоумевающий взгляд.

– Ну, я имею в виду, живое или…

– Вроде бы живое. Один глаз у него был прищурен, словно он целился. Потом меня что-то ударило по затылку. – Рузаев пощупал затылок, в глазах его снова отразилось недоумение. – Ничего не болит. Вот лоб болит…

– Ты, наверное, перепутал, куда тебя шарахнуло, – вставил Гаспарян. – А то получается – били в затылок, а шишка вскочила на лбу. Кстати, кто бил-то?

– А пес его знает! Говорю же: сзади ударило. Очнулся – кругом светящийся туман и земля под ногами, и ничего больше не видно. Где Башня, где вы, где вертолет – не понять. Ну я встал и пошел. Жарко, душно, сыро… Горизонт – вот он, под носом, а дойти невозможно. Шел я, наверное, часа два. Земля теплая, в трещинах, идти легко, тишина – аж в ушах звенит! Ну, потом стал замечать, вроде тени движутся, то впереди, то сзади, а разобрать опять-таки не могу. Побежал за одной и… вот. – Рузаев кивнул на кучу своего рваного обмундирования. – Так и не понял, что за нечистая сила меня крутила. Зацепила, попинала, исцарапала и бросила, причем бесшумно, отчего мне самому взвыть захотелось.

Рузаев передохнул, прополоскал рот глотком воды. Все молча смотрели, как он это делает.

– Ну вот. Потом увидел: вроде как просветление впереди обозначается. Поднялся, побежал и… вывалился прямо на снег! Рядом Башня, все гудит, грохочет! Понял – пульсация. Ну я бегом в лес, пока не нашел лагерь.

– Скажи пожалуйста! – Богаев помолчал, откашлялся. – М-да! Только нечистой силы нам не хватало. Может быть, Михаил, тебе все это померещилось?

Рузаев пожал плечами.

– Не хотите верить на слово – проверьте. Как говорил философ Берджес: «Существует только один заменитель воображения – опыт».

Гаспарян иронически приподнял бровь, хотел вставить какое-то едкое замечание в адрес эрудиции Рузаева, но посмотрел на Ивашуру и передумал.

– Ладно, утро вечера мудренее, – сказал Ивашура. – Предлагаю отложить анализ сообщения Михаила на утро.

Одинцов пожелал всем хорошо отдохнуть и ушел. Гаспарян разделся, нырнул в свой спальник с головой. Богаев посидел еще несколько минут, растерянно поглядывая на Рузаева. Ему хотелось поговорить, но он боялся показаться смешным.

– Поешь, – спохватился Ивашура. – У нас есть банка сгущенки и хлеб. Сурен, куда ты дел сгущенку?

– В шкафу с обувью, – ответил Гаспарян из спальника.

Рузаев подумал и согласился.

– Можно и подкрепиться, оголодал маленько.

– Звонили из местной Думы, – проговорил Богаев, не глядя на Ивашуру. – Толчки от пульсаций разрушают здания города, жертв пока нет, но…

Ивашура молча залез в спальный мешок.

Богаев посмотрел на него с некоторой растерянностью, покашлял в кулак.

– У них тут в десяти километрах газопровод. Боятся, что трубы не выдержат.

Молчание.

– Надо что-то делать, Игорь.

– Надо, – отозвался наконец Ивашура. – В первую очередь надо создать правительственную комиссию, которая была бы правомочна решать все организационные вопросы.

Богаев оживился.

– Я тоже так думаю. Зачем нам одним брать на себя ответственность такого масштаба? Нужна компетентная… – Он замолчал, заметив взгляд Ивашуры, заторопился: – Ну я тоже пойду. Желаю приятных снов.

Он ушел.

Рузаев ел сгущенное молоко и прихлебывал из чайника.

– Не думал, что старик так боится ответственности, – глухо проговорил Гаспарян из спального мешка. – Дома, в Центре, он казался мне более решительным. Возраст, что ли, подошел?.. Да минует нас чаша сия!

– Тебе это не грозит, – буркнул Ивашура. – Ты помрешь раньше, причем из-за длинного языка. Нигде от вас покоя нет. Михаил, сможешь показать место, где выбрался из тумана?

– Вообще-то не уверен, но попробую.

Ивашура больше ничего не спросил. Рузаев погасил свет в вагончике и лег сам. В наступившей тишине отчетливо похрапывал эксперт Валера, умевший ночью отключаться до состояния полной нечувствительности к внешним раздражителям, потрескивали горящие поленья в печурке да сквозь тонкие стенки просачивался в теплушку равномерный шум леса.

Наутро, после завтрака, Старостин собрался уезжать и перед отъездом собрал в штабе руководителей экспедиции и командиров приданных ей войсковых частей.

– Я убедился, что явление Башни не только уникально с научной точки зрения, – сказал он, – но и представляет огромную опасность для людей и несет колоссальные убытки хозяйству района. Поэтому следует принимать какие-то решительные меры. Первое и самое важное – остановить рост Башни, второе – установить контакт с пауками, потому что именно они, с моей точки зрения, главные действующие лица во всей этой кутерьме. Мнения ученых о том, что такое Башня, я выслушал и понял, что оригиналов среди вас много, а истину вы видите только во сне, да и то не каждый. Примите это не как упрек вашей компетентности. Задуматься и даже просто восхищаться есть чем. Я сейчас уезжаю, а дня через три ждите правительственную комиссию. Она и будет решать, что делать дальше. А пока выслушайте… ну, если не приказ, то указание: к Башне ближе чем на три километра не подходить! Все намечающиеся эксперименты согласовывать прежде с начальником экспедиции Ивашурой. Риск свести к минимуму! Ясно? Но, с другой стороны, ускорьте исследования, сведите накопленные сведения в единую систему. Необходимо знать точно, что такое Башня, прежде чем принимать кардинальные меры. Вопросы ко мне есть?

Ученые и командиры молчали.

Старостин уехал. Одинцов улетел ночью, никого не предупредив. Ивашура передал бразды правления штабом Гришину (Богаев уехал в райцентр), забрал Рузаева с Гаспаряном, и они отправились искать точку выхода Михаила из «тумана».

Вертолетная стоянка по совету Старостина была перенесена на триста метров южнее, на лед замерзшего озерца, окруженного редким сосняком. Отсюда было удобнее загружать машины аппаратурой, топливом, держать связь со всеми подразделениями экспедиции и с городом, благо дорога в город пролегала рядом. Сосны здесь росли какие-то жалкие, искривленные, будто пораженные болезнью. Дорога в райцентр огибала озерцо и исчезала в стене мрачного бора, за которым до самого города шло поле озимой пшеницы.