От Терека до Карпат - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Коломиец cтр.№ 76

А вечером произошла встреча. Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Первым на правах хозяина нарушил молчание Казей.

– Рад с вами познакомиться, господин… Стратулат. Всегда приятно встретить на чужбине соотечественника, к тому же коллегу. Я слышал, вы тоже коммерсант? Давно оттуда?

– Откуда именно?

– Оттуда, из России.

Только вчера Стратулат получил через связного соответствующую легенду и чувствовал себя уверенно.

– Года два назад удалось уйти. Сразу после ареста отца. Мы жили в Херсоне на Старомещанской. Я уже рассказывал вашему… – он запнулся, не зная, как назвать Чаркела, – вашему знакомцу.

– Он мне говорил, – сдержанно, как бы между прочим, ответил Казей.

– Вообще, мне показалось, что этот Чаркел, – продолжал с улыбкой Стратулат, – проявил ко мне повышенный интерес. Отчего бы это?

– Он мне иногда помогает, – неопределенно отвечал Казей. И, меняя тему разговора, осведомился, что конкретно интересует фирму, которую тот представляет. – У меня есть некоторые связи в торговых кругах, – любезным тоном добавил Казей, – и я готов помочь соотечественнику. Между нами говоря, среди здешних торговцев много нечестных людей. Могут обмануть.

Извинившись перед гостем, он вышел из комнаты. Стратулат заметил, что он припадает на левую ногу. Оставшись один, он огляделся по сторонам. Старая потрескавшаяся мебель, оклеенные выцветшими обоями стены. Ничего в обстановке и убранстве комнаты не выдавало привычек или увлечений ее обитателя. Над диваном приколота фотография. Стратулат всмотрелся в пожелтевший снимок. В молодом бравом казаке с трудом можно было узнать хозяина квартиры. Рядом сидела красивая женщина с чисто русскими чертами лица, держа на руках ребенка двух-трех лет. В нижнем углу снимка было написано: «Владикавказ. 1914 г.».

– Это я с женой и сыном. Перед отъездом на фронт сфотографировались.

Казей разлил в бокалы красное густое вино.

– За знакомство и успехи в делах! – он отпил из своего бокала. – Отличное вино, не уступает хваленому бургундскому. И в несколько раз дешевле. Вы, господин Стратулат, присмотритесь, может, закупите партию этого вина, не прогадаете.

Гость с видом знатока посмаковал вино, поблагодарил и сказал, что подумает.

Казей подошел к фотографии, которую только что рассматривал Стратулат, и сказал:

– Это все, что у меня осталось в России.

– Не так уж и мало, – серьезно сказал гость. – Где сейчас жена и сын? Вам что-нибудь известно об их дальнейшей судьбе? – Стратулату показалось, что его собеседник подавил вздох.

– Первые годы переписывались, а потом я перестал: боялся повредить ей своими письмами. ЧеКа, как известно, не любит жен царских офицеров, тем более эмигрантов. Может, замуж вышла. Она ведь красавица. Сын совсем теперь взрослый. Так и умру на чужбине, не повидав. Однако заговорил я вас, господин Стратулат. Вы уж простите старика.

– Ну какой же вы старик, Николай Петрович, – запротестовал гость. – Вам еще жениться не поздно. Вы же один живете? Нет, что ни говори, а хозяйка в доме нужна.

– А у меня и дома своего нет, – Казей горько улыбнулся. – Разве это дом? – он обвел рукой комнату. – Да и кому я вообще нужен? Нет, так и умру бобылем на чужбине. А до России отсюда рукой подать, вот она, рядом.

– А если вернуться? – Стратулат решился на откровенный разговор.

– Чтобы в расход?

– А если бы к стенке не поставили? Другие же возвращаются, – Он, кажется, нащупал самую болезненную струну в душе сидевшего напротив него человека: тоска по жене и сыну, страх перед надвигающейся старостью… На этой струне можно было сыграть.

– Странный у нас разговор получается. Вы, добровольно покинувший Россию, как будто уговариваете меня вернуться. Здесь нет логики, господин Стратулат, если это действительно ваше настоящее имя.

– Логика здесь простая, господин Казей. Мой отец был богатым человеком в Херсоне. Я уже говорил об этом вашему приятелю. Еще до войны он предусмотрительно поместил ценности в швейцарский банк. Кое-что удалось спрятать при обыске. Мне не было смысла оставаться там, если за границей можно жить припеваючи. В общем, «Уби бене иби патрия», как говорили римляне. Где хорошо, там и родина. Ну, насчет фамилии вы правы. Отец давно поддерживал не только деловые, но и дружеские связи с сербами. Влиятельные люди и помогли мне не только получить паспорт, но и сменить фамилию. Так, знаете ли, проще. Фамилия отца – Шатохин Сергей Дмитриевич, Старомещанская, 18. Будете в Херсоне – можете убедиться, – с улыбкой закончил Стратулат.

– Все может быть, – неопределенно отвечал Казей. Но Стратулат чувствовал: он ему не верит.

– Кстати, и здесь немало бывших русских, – с неприязнью в голосе сказал Казей. – Вчера был Дмитриев, сегодня, глядишь, уже Димитриу, Васильев – Василиу, Петров – Петреску, Пономаренко – Паскалуца. И так далее. Однако черт с ними. Я родился русским и умру русским.

– Будем надеяться, это случится еще не скоро. Куда торопиться?

Непритязательная шутка немного разрядила напряженную обстановку. Они расстались не столько довольные, сколько заинтересованные друг другом.

Шло время. Как-то, идя в лавку, Казей купил свежий номер «Бессарабского слова». Пробежав заголовки и несколько сообщений из-за рубежа, он хотел уже отложить газету, как внимание его остановила заметка в разделе «Происшествия». Корреспондент сообщал, что в лагере, где размещены беженцы из СССР, обнаружен труп некоего Чаркела Паскалуца со следами тяжких побоев. Подробности пока не известны, однако предполагают, что несчастный беженец, которому удалось проскочить невредимым сквозь огонь чекистских пулеметов, стал жертвой большевистских агентов.

Казей перечитал заметку. Участь своего агента его не взволновала. Скорее наоборот. В глубине души он даже почувствовал нечто похожее на удовлетворение. «Закономерный конец, этого следовало ожидать», – холодно констатировал Казей. И тут же со смутным чувством тревоги и беспокойства вспомнил о русском коммерсанте из Югославии, с которым его познакомил покойный Чаркел. Этот неведомо откуда взявшийся русский человек со странной фамилией не выходил у него из головы. Он интуитивно чувствовал, что это не тот человек, за которого себя выдает. А вдруг существует связь между смертью Чаркела и появлением этого человека? Если этот Стратулат – советский агент, то в его интересах было убрать Чаркела, который их познакомил. Неужели этот русский все так хорошо рассчитал и подбирается к нему?

Рассуждая так, Казей даже с собой не был до конца откровенен. Его удерживало другое. Встреча затронула за живое, напомнила о России. Мысли о родине, жене, сыне в последнее время неотвязно преследовали даже во сне. Он просыпался среди ночи в холодной сырой комнате и с открытыми глазами дожидался утра. Жизнь в Кишиневе складывалась не так, как ему представлялось. Здесь он так ни с кем и не сблизился, его мучило одиночество, чувство собственной неполноценности, даже унизительности своего существования. Есаул терского казачьего войска, атаман станицы – а кто он теперь? Мелкий лавочник, содержатель явки, вербовщик, осведомитель.