Могила галеонов - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Стивен cтр.№ 3

Уолсингем являлся главным шпионом Елизаветы. Человек пожилой и подорвавший свое здоровье, он долгое время финансировал из собственного кармана обширнейшую и достаточно вредоносную сеть информаторов в Европе. Уолсингем завербовал Грэшема, когда тот еще был бедным студентом-первокурсником. Когда же благодаря неожиданному наследству Грэшем вдруг сделался сказочно богат, то остался на службе у Уолсингема: Генри не мог обходиться без чувства риска и игры с опасностью, ставшими для него чем-то вроде зелья.

— Жизнь вообще штука опасная, — заметил он беспечно.

При всех своих дурачествах Джордж Уиллоби обладал острым умом. Он также до странности хорошо знал придворную жизнь. Если Грэшем чувствовал себя по-настоящему только в Кембридже, то для Джорджа стали повседневной жизнью рассуждения о том, кто — в фаворе, а кто — не в фаворе, чья звезда сейчас восходит, а чья уже закатилась. Странно, но человек, столь простой с виду, обожал заниматься жизнью ненадежного придворного мира.

— Но именно сейчас время на редкость опасное, — возразил он. — И опасное вдвойне с тех пор, как мы решили казнить королеву Марию Шотландскую.

Грэшем ничего не ответил.

В жилах Марии Стюарт, дважды законной королевы — и Франции, и Шотландии, текло достаточное количество крови английских королей, и она могла стать не только преемницей королевы Елизаветы, но и ее наследницей в настоящее время. Она бежала в Англию, когда Шотландия восстала против нее, и, к несчастью для себя, оказалась пленницей своей кузины Елизаветы, хотя и потом Мария оставалась центром заговоров. И вот в феврале ее казнили. Одна королева приказала убить другую. Католическая королева была убита по воле незаконнорожденной протестантки Елизаветы. Причем Генри Грэшем знал: он до конца своих дней будет сожалеть о той роли, которую он сам сыграл в этом деле.

— Хоть ты лично и участвовал в этом, — продолжал Джордж, подливая себе вина, — многие у нас говорят, что казнь Марии Шотландской — роковая ошибка. В политическом смысле это действительно так.

— Уолсингем придерживался совсем другого мнения, — сказал Грэшем. — Он считал, что держать у нас католичку — королеву с законными правами на престол — значит пригреть змею на груди и провоцировать свержение Елизаветы. Кажется, я достаточно точно его цитирую.

— Можешь цитировать его как угодно, но не забывай: в наше время все меньше людей к нему прислушиваются. — Джордж в возбуждении встал со своего места. — Ты никогда не знал жизни двора, — продолжал он, обращаясь к другу, словно отец, наставляющий сына. — То, что столь долго считалось само собой разумеющимся, теперь больше таковым не является. Королева постарела, Генри, пусть говорить так для придворного и значит рисковать головой. И лорд Бэрли стар…

При этих словах все трое встали и преувеличенно низко поклонились друг другу. Чужаку это показалось бы странным, но трое молодых людей лишь выполнили издавна принятый у них ритуал, совершаемый, когда они упоминали Бэрли, статс-секретаря королевы, поскольку лорд Бэрли отличался слишком большим пристрастием к протокольным формальностям.

— Смейтесь-смейтесь, — заметил Манион, — только не забывайте: вы смеетесь над самым могущественным человеком в Англии.

— В самом деле? — переспросил Джордж. — Скорее, он считался таковым раньше. Ходят слухи, будто он выжил из ума. Старая гвардия уходит, надо осознать это. Уолсингем серьезно болен. У королевы нет наследника, да нет и ясного закона о престолонаследии. Диво ли, что при дворе начинается смута? У нас довольно внутренних угроз, чтобы добавлять к ним еще и внешние.

— Внешние? — переспросил Грэшем, невольно заинтересованный.

— Да, после казни королевы-католички при дворе началась настоящая паника. Для Испании это событие стало последней каплей.

Король Филипп Испанский однажды уже правил Англией в качестве супруга Марии. Сие обстоятельство и злосчастное родство с Тюдорами дали Испании некоторые основания для притязаний на английский трон. Но самое главное — Филипп, и так уже имевший власть над многими странами, яро ненавидел протестантскую Англию, восставшую против римско-католического правления. Джордж захохотал, вспомнив в связи с этим пикантную шутку.

— Наши епископы наложили в штаны, — сказал он. — Говорят, один из них упал в обморок, когда кто-то жарил мясо на огне. Сказал: запах напоминает ему запах костров инквизиции. — Говорят еще, половина наших епископов начала учить испанский язык, — усмехнулся Грэшем.

— Да многие из них и на родном языке говорят через пень колоду, — заметил Манион. Он не жаловал, во-первых, английское духовенство, а во-вторых — испанцев.

— А что серьезные люди при дворе думают о престолонаследии? — спросил Грэшем. Джордж должен знать подобные вещи. Если об этом вообще что-то говорится, то ему это известно. Ближайшим наследником, вероятно, считают Якова VI Шотландского, сына казненной Марии Стюарт.

— Мнения разделились, — отвечал Джордж. — Одни ставят на короля Испании, другие — на короля Шотландии; есть и такие, которые считают, что королеве еще не поздно выйти замуж за кого-то из английских аристократов, человека моложе ее, и тогда мы получим короля.

— Замечательно! — воскликнул Грэшем. — Ведь каков выбор! Либо нашим королем становится король Испании, и тогда страну раздирают религиозные войны. Либо король враждебной Шотландии — причем мы только что казнили его мать — и тогда нас ждет гражданская война. Или же это будет кто-то из Эссексов, Лейстеров или даже Уолтер Рэйли — причем любой из них начнет распрю с двумя другими и будет угрожать половине знатных семей страны как гражданской, так и религиозной войной!

Граф Лейстер — старинный фаворит королевы — постепенно уходил в тень, вытесняемый молодым красавцем Робертом Деверю, графом Эссексом. Сэр Уолтер Рэйли пользовался славой «джокера» в придворной колоде.

— Хватит думать об опасностях для страны, — заметил Джордж. — Подумай лучше об опасности для себя самого.

— Ну да, — вставил Манион. — Я ничего не смыслю в политике, но и мне ясно: эти политики вам завидуют. Завидуют вашему богатству, внешности, вашему успеху у женщин и все такое. Ну и конечно, тому, что королева на вас обратила внимание. А вы с этими… вашими девушками… не слишком досаждали другим мужчинам? — спросил он вдруг.

Грэшем усмехнулся. Он никогда в жизни не обидел ни одну женщину, общаясь со многими из них ко взаимному удовольствию.

— Чего никогда не видел, о том не горюешь, — отвечал он.

— Может, и так, — сказал Манион, — только есть два или три лорда, видевшие вас в постели со своими молодыми женами.

Теперь наступил черед Джорджа.

— Известно, что ты имел отношение к Уолсингему, — сказал он. — Конечно, точно никто ничего не знает, иначе тебя убили бы в какой-нибудь темной аллее. Уолсингем стар, и дни его сочтены. Звезда его закатилась. Никто не знает, что будет, когда после его кончины обрушится вся его империя. Но для многих при дворе ты — молодой выскочка, вовлеченный во множество темных дел за последние годы. А теперь еще королева тебе благоволит. Мало ли что, по их мнению, ты мог ей нашептать! Для придворных ты превратился в головную боль. К тому же у тебя нет друзей, если не считать меня и этого верзилы. — Он указал на Маниона. — Господи, помоги нам!