Японский ковчег - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Курай cтр.№ 78

Он помнил, что сырую рыбу положено макать в розеточку с соусом. Сасими из тунца оказалось отменным. Плеснув сакэ в деревянные кубические чарки, он повертел необычный сосуд в руках, не совсем представляя, что дальше делать.

– Давай выпьем за причуды кармы! – предложила Нина. – Вот мы с тобой оба родились в России, детство там прошло, а дальше… дальше нас разбросало по свету. Ну как можно было лет двадцать назад предположить, что мы будем пить сакэ в японском рёкане после налета на резиденцию старика Хори в Роппонги Хиллз?! Чудеса, ей-богу! – весело расхохоталась она, но сразу погрустнела.

Они выпили за причуды кармы: он – залпом, а она – потягивая маленькими глотками и смакуя каждую каплю.

– Сакэ пьют примерно так же, как хорошее вино или коньяк, – пояснила Нина тоном профессионального сомелье. – Это и есть высокосортное вино, только рисовое. В старину его пили из плоских блюдечек, чтобы лучше прочувствовать вкус. Сейчас обычно пьют из маленьких пиалок, тёко, но для пущего эффекта подают вот эти баклажки из криптомерии. Есть и специальные сосуды для дегустации – кикитёко. Они похожи на цилиндрические чашечки с синими кругами по донышку. На таком фоне хорошо видно тон и прозрачность сакэ. Здесь, как и в вине, ценится выдержка, степень очистки и, конечно, аромат.

– А от чего зависит аромат?

– От сорта риса, от способа варки, от выдержки, от добавок сахара и еще кое-каких ингридиентов. Сортов сакэ сотни, и все разные. Обычно подают местные напитки, но мы например, сейчас пьем редкое марочное Такасимидзу. Его привозят с севера, из Акиты. Очень дорогой бренд. Чувствуешь, какой богатый букет? Это дайгиндзё-сю – насыщенный вкус, густой и пряный фруктовый аромат, выдержка около года и специальный купаж.

– И как его вообще делают, это сакэ? – заинтересовался Вик.

– Довольно сложный процесс. Ферментация риса при помощи бродильного грибка, кодзикин. Качество зависит от воды и шлифовки риса. Например, для сорта «Сакура масамунэ» используют воду из родников в городке Нисиномия, под Токио. В Фусими, под Киото, «мягкая» вода и напиток получается мягкий… А вот из источника Нада, вода «жестче», поэтому брожение проходит бурно, и сакэ приобретает «жестковатые» свойства. Некоторые фирмы смешивают воду из разных районов. Рис тоже используют особый – не тот который идет в пищу, с большим содержанием крахмала. Чем лучше рис отшлифован, тем выше качество сакэ.

– А почему бутылочки такие маленькие? – недовольно проворчал Вик. – Это же детская порция.

– Специально, чтобы такие, как ты, пили понемногу, а не глушили стаканами, как в России. Крепость всего шестнадцать градусов, но у нас их тут целая батарея. Эти бутылочки токкури зимой подают подогретыми, а летом обычно охлажденными. Вообще в Японии любят всё смаковать: и еду, и напитки, и камни в саду, и линии на песке, и каллиграфическую надпись, и сочетание цветов в вазе, и все остальное… Потом расскажу подробнее. Но для этого нужно еще кое-чему поучиться. Ты же видел чайную церемонию?

– Видел, но мало что понял. Помню только, что после этой церемонии страшно ныли колени.

– Ну да, потому что ты не знаешь правил игры. Для тех, кто знает, всё по-другому.

– А ты знаешь?

– Я знаю. Это ведь часть моей основной работы. И не основной тоже.

– В смысле – сбора развединформации?

– Можно сказать и так. Ты думаешь, какие задания я получаю от нашего командора? Снабжаю центр секретными документами из японского парламента, из совета министров, из штаба Сил Самообороны. А как, по-твоему, они мне достаются?

– За красивые глаза?

– Да, но не только за них. Если бы ты знал, как мне опостылела эта жизнь! И поделиться не с кем – не к маме же мне идти! Конечно, приходится убеждать себя, что все для моей страны, что я давала присягу, но я так больше не могу. Среди японского бомонда есть немало интересных мужчин, да еще баснословно богатых, и некоторым, наверное, такая работа могла бы понравиться, но я не Мата Хари и больше играть в эти игры не собираюсь. Пусть хоть астероид, хоть цунами, но с меня хватит!

Виктор подавленно молчал. Ему было больно видеть слезы этой светловолосой русской девушки, которая, при всем уме и таланте, вынуждена торговать собой, выведывая тайны японских политиканов.

– Наш рёкан – тайный дом свиданий для сильных мира сего, – продолжала Нина, взяв себя в руки. – А также моя лаборатория по извлечению особо ценной оперативной информации. Просто чтобы ты не заблуждался на мой счет. Полнейшая секретность гарантируется. Заведение оплачено из казенного бюджета на годы вперед, а хозяйка знает, что должна быть слепоглухонемой, и прекрасно справляется со своими обязанностями. Я сюда наведываюсь иногда – не одна, конечно. Так что пока останемся здесь, а завтра я отвезу тебя в горную хижину неподалеку. Там и поживешь некоторое время, на даче у моей подруги – она на стажировке в Америке. Пересекать границу тебе сейчас нельзя – биометрический контроль в последнее время сильно усовершенствовали.

– Ты, кажется, забыла про астероид? – напомнил Вик, разливая еще одну бутылочку сакэ по деревянным баклажкам и закусывая суси с лососиной.

– Не забыла. И даже могу предложить реальный путь спасения, помимо дачи, если ты не против.

– Почему ты думаешь, что я буду против?

– Потому что я рассказала тебе о своей работе, а теперь хочу тебе предложить на мне жениться. Это единственный способ тебя вытащить из лесной хижины в Хаконэ до прибытия астероида с последующим концом света. По паспорту ты австрийский гражданин Виктор Мюнцер, а я гражданка Японии Нина Исии. У нас демократическая страна. Для регистрации брака никакого биометрического контроля не требуется. Через неделю, когда полиция успокоится, я забираю тебя из Хаконэ, мы регистрируемся в муниципалитете округа Бункё, ты получаешь прописку у меня на квартире и одновременно место в районном бункере-чикаро. Мы отправимся туда вместе, как только всех пригласят – за несколько дней до столкновения с астероидом. А там посмотрим, как сложится наша, так сказать, семейная жизнь…

– Предложение заманчивое. И ты уверена, что меня не опознают?

– Опознать тебя могут только там, где тебя ждут – на пограничном контроле. Им надо будет сопоставить данные с камеры наблюдения, которые дают лишь наводку, с реальными показателями биометрии. Но внутри страны, когда полиция прекратит активный поиск, ты в безопасности. А пока для верности отрастишь бороду и усы.

Так что, согласен?

– Ты же не оставляешь мне выбора, – улыбнулся Виктор. – Но если так, надо начать репетировать немедленно, чтобы наши отношения выглядели для всех правдоподобно.

Может быть, погасим верхний свет?

Сопровождающим будущего губернатора Миямы в поездке на Дальний Восток неожиданно был назначен его опекун и собутыльник замминистра культуры Шурик Пискарев. Сюрпризы этим не ограничились, поскольку Шурик явился к стойке регистрации в Шереметьево не один, а в сопровождении начальника Управления внешних сношений, прелестной пышногрудой Надежды Кузьминичны. Завидев профессора, скромно стоявшего в сторонке под электронным табло, Пискарев изобразил на физиономии целую гамму радостных переживаний и трижды лукаво подмигнул, мотнув головой в сторону спутницы. Вероятно, это должно было означать, что приключения начинаются. Надежда тоже встретила Мияму как старого приятеля, с игривой непосредственностью расцеловав в обе щеки и зачем-то слегка погрозив пальчиком.