Биология желания. Зависимость - не болезнь - читать онлайн книгу. Автор: Марк Льюис cтр.№ 48

Не то чтобы удовольствие не имело значения. Все фрукты содержат сахар, чтобы млекопитающие ели их и распространяли их семена. Довольствие хорошо подходит для вызова желания — я хочу больше! Но после того как эта связь установлена в акте первом, действии первом, аудитория обращает свое внимание почти исключительно на желание.

Биология желания помогает нам понять не только зависимость, но и то, почему зависимость не болезнь. Почему она, скорее всего, плачевный побочный эффект нормального нейробиологического процесса, который появился в эволюции, потому что был полезен.

Больное место

Я сравнил зависимости с амурными делами и показал, что у них много общих психологических и неврологических черт. И зависимость, и любовь загораются от влечения и приносят большое удовлетворение, пока не начинают приносить больше проблем, чем они того стоят. От них поразительно трудно отказаться, пока их последствия не начинают быть невыносимыми. И они удовлетворяют сильные эмоциональные потребности, иначе они не были бы столь привлекательными.

Зависимости всегда удовлетворяют эмоциональные потребности. Иногда это общечеловеческие потребности, например потребность в снятии стресса, в комфорте, удовольствии, саморекламе, потребность почувствовать связь с чем-то или с кем-то. Поскольку у всех нас есть эти потребности, каждый может стать зависимым. Но зависимость развивается с наибольшей вероятностью в связи с конкретными потребностями, характерными для конкретных личностей, с индивидуальными травмами, являющимися результатом болезненных, ранящих или дезориентирующих ситуаций в детстве или подростковом возрасте. Молодые люди не в состоянии контролировать конфликтную или хаотичную среду вокруг себя, и негативные эмоционально сложные состояния, такие как тревога и депрессия, обусловленные ими. Вообще, задача контроля этих негативных эмоций может быть крайне сложной. Наркотики и другие активности, вызывающие привыкание, предлагают мощное противоядие тому, что чувствуют эти люди, прогоняя чувство беспомощности и вытаскивая из депрессивной ямы, хотя бы ненадолго. Вот почему при анализе развития зависимости мы так часто находим психологические, социальные и физические неблагоприятные условия в ранние годы жизни. Модель зависимости как самолечения отражает эту связь и хорошо соответствует роли, которую я отвожу научению и развитию. ^[44]

Натали и Донна страдали депрессией в детстве. Депрессия Натали была реакцией на придирчивого отчима, общения с которым она не могла избежать. Депрессия Донны была обусловлена ее попыткой окуклиться, сохранить мир в хрупкой жизни семьи, где был алкоголик. Обе они жили с чувством страха перед противоречивым и угрожающим внешним миром. Обе были социально изолированы и носили маски дома и в школе. И у обеих развилось сильное влечение к опиоидам, которые с биологической и психологической точки зрения дают комфорт, безопасность и временную передышку. У матери Брайана были эмоциональные проблемы, она много бранила его и подавляла. Его детство исковеркано постоянными ожиданиями критических замечаний и бесплодными попытками обрести спокойствие. Метамфетамин предложил ему чувство собственной силы, поддержку и независимость — набор, который прекрасно компенсировал все то, чего ему не хватало в детстве. Джонни провел подростковые годы, прячась от сексуальных домогательств злодеев, сгорая от стыда из-за ночного энуреза. Затем он обнаружил, что алкоголь притупляет чувство тревоги. Его страх и чувство неполноценности привели к цепочке учебного опыта: алкоголь снимает тревогу, чем больше ты пьешь, тем лучше себя чувствуешь.

Личностное развитие не что иное, как закладывание привычек для жизни в мире: привычки влечения, привычки саморегуляции, привычки для избавления от эмоциональных проблем, привычки для избегания острых ситуаций в нашей жизни. Поэтому зависимость можно считать ответвлением личностного развития, выросшим на почве из несбывшихся ожиданий и неудачных попыток реализовать желания. Низкая самооценка повышает нашу чувствительность к возможности почувствовать себя уверенно. Но когда зависимость становится главным в жизни, наши неадекватные ресурсы саморегуляции вынуждены разбираться с самой проблемной негативной эмоцией — тягой_; которую порождает сама зависимость. Тогда зависимость становится неудовлетворенной потребностью, затмевающей все остальные, и продолжает строить свою твердую раковину. Пока не появится необходимость найти радикально другие средства саморегуляции.

Доказательства влияния неблагоприятных условий в раннем возрасте на формирование зависимости встречаются в различных исследованиях, например в фундаментальном исследовании, проведенном совместно с центрами контроля заболеваемости (CDC) при участии 17 000 испытуемых — американцев среднего класса (это очень большая выборка). Изучалась связь между неблагоприятными условиями жизни в детстве (adverse childhood experiences (АСЕ)) и последующими физическими и психологическими проблемами. Майя Салавитц прекрасно изложила результаты, касающиеся зависимости, в онлайн-журнале The Fix (он больше не выходит). ^[45] Показатель АСЕ вычислялся для каждого участника, на основании нескольких типов неблагоприятного опыта, полученного в детском или подростковом возрасте. Опыт включал физическое насилие, эмоциональное насилие, сексуальное насилие, алкоголизм в семье и хроническую родительскую депрессию (по меньшей мере, один из этих факторов наблюдался в каждой биографии, рассказанной в этой книге). Результаты были однозначные: чем выше показатель АСЕ, тем с большей вероятностью у человека развивалась алкогольная, наркотическая, пищевая или никотиновая зависимость (среди прочего). Два графика приведены на рис. 3.

Рис. 3. Графики, показывающие корреляцию показателей АСЕ с алкоголизмом (наверху) и инъекционной наркоманией (внизу). Из From V. J. Felitti, “Urspriinge des Suchtverhaltens-Evidenzen aus einer Studiezu belastenden Kindheitserfahrungen” Praxis der Kinderpsychologie und Kinderpsychiatrie 52 (2003): 547-559

Эти результаты демонстрируют, что ранний неблагоприятный опыт предсказывает 500 %-ный рост случаев алкоголизма во взрослом возрасте и 4600 %-ный рост случаев инъекционной наркомании. Несмотря на то что исследование критиковалось из-за ненадежности ретроспективных самоотчетов, эти корреляции огромны, они значимы, и последующие проспективные исследования обнаруживают сходные результаты.

Нейронная картина этой корреляции также очевидна. Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), депрессия и тревожные расстройства основаны на гиперактивации миндалины, связанной с оценками угроз и потерь, выполняемыми орбито-фронтальной корой (ОФК), а также на легко воспламеняющемся в полосатом теле намерении получить облегчение. Эти компоненты мотивационного двигателя формируются прежде, чем у молодых людей появляется шанс развить сложную (и реалистичную) систему управления, основанную на зрелой дорсолатеральной ПФК — капитанском мостике, — которая не полностью оснащена всем необходимым до раннего взрослого возраста. Травмированная миндалина продолжает сигнализировать о вероятности угрозы или отвержения, даже если в настоящий момент ничто на это не указывает. Рев мотивационного двигателя активирует сети, предназначенные для обеспечения безопасности, контроля и облегчения в максимально сжатые сроки. Наркотики, алкоголь, азартные игры и порно уводят нас от самих себя. Они фокусируют наше внимание на чем-то другом. Они либо «поддают жару» нашему возбуждению и чувству превосходства (в случае амфетаминов, кокаина и азартных игр), либо убирают тревогу напрямую, снижая уровень активации миндалины (в случае успокоительных, опиатов, алкоголя и, возможно, еды). Зависимые и бывшие зависимые точно знают, какую ценность могут приобрести эти спешащие на выручку средства. Мы находим что-то, что облегчает гнетущее чувство неправильности, берем это что-то на вооружение, используем, а затем повторяем снова и снова.