История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Яворницкий cтр.№ 92

Сам Серко о результатах своего похода за Буг и Днестр сообщил царю в следующем письме: «Божиего милостию великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу, вашему царскому пресветлому величеству нижайший раб и верный подданный Иван Серко, атаман кошевой, с войском вашего царского величества запорожским до ног престола вашего царского пресветлого величества челом бьет. Исполняя с войском запорожским службу вашему царскому пресветлому величеству, я, Иван Серко, месяца января 8-го числа, из славного Коша запорожского пошел за две реки, Буг и Днестр, где Божиего милостию и предстательством Пресвятой Богородицы и вашим великого государя счастьем, напав на турецкие селения выше Тягина города, побил много бусурман и великую добычу взял… Оборотясь же из-под турецкого города Тягина, пошел под черкасские города. Услыша же о моем, Ивана Сирка, приходе, когда я еще с войском к городу и не подошел, горожане сами начали сечь и рубить жидов и поляков, а все полки и посполитые, претерпевшие столько бед, неволю и мучения, начали сдаваться. Чрез нас, Ивана Сирка, обращена вновь к вашему царскому величеству вся Малая Россия, города над Бугом и за Бугом, а именно: Брацлавский и Калницкий полки, Могилев, Рашков, Уманский повет до самого Днепра и Днестра; безвинные люди (этих мест) обещались своими душами держаться под крепкою рукою вашего царского пресветлого величества до тех пор, пока души их будут в телах, и врагам креста Господня не поддаваться и не служить. И я, Иван Серко, видя, что они приневолены к подданству поляков изменником гетманом Юрием Хмельницким и его советниками, за такое их обещание Богу и вашему царскому величеству, обещаю им твою великого государя милость и жалованье. Да будет, однако, известно вам, великому государю, что для обороны людей, в особенности же крепких городов, следует выслать ратных людей в Брацлав, Умань и Калник и в другие подобные города, чтобы не пришел откуда-нибудь неприятель и не завладел твоими великого государя городами. Дан из У маня, 13 марта, 1664 года» ^[496].

Вслед за Серко о результатах его походов сообщил царю и Григорий Косагов: «В нынешнем, государь, в 1664 году, февраля в 3-й день [Серко, правда, писал, что вышел 8-го числа], кошевой Иван Серко с запорожскими казаками пошел к Днестру для добывания языков, а я, холоп твой, послал с ним рейтар и донских казаков 30 человек. И марта, государь, в 22-й день кошевой Иван Серко писал к наказному кошевому Пилипчате и ко всему запорожскому войску и ко мне, холопу твоему: его-де Ивановою верною службою заднепровские города поддались под твою великого государя высокую руку, только-де один город Чигирин тебе великому государю не поддался. И он, Иван Серко, пошел к Чигирину и стоит в Смелой, в пяти милях от Чигирина, а к войску запорожскому и ко мне, холопу твоему, пишет, чтобы мы все шли к Чигирину ж. И по его, государь, Иванову, письму войско запорожское к нему, Сирку, идет, и я, холоп твой, с твоими великого государя ратными людьми пойду к нему Ивану» ^[497].

Дополнением к этим сообщениям Серко и его сподвижников может служить указание польского хрониста Ерлича, объясняющего, почему именно Серко не сдались ни Белая Церковь, ни Чигирин. Ерлич рассказывает, что в это время бывший гетман Иван Виговский, давно покинувший Украину и бежавший в Польшу, но разочаровавшийся в последней, вошел в сношение с полковником Сулимой [по другим источникам, его фамилия Сулимко или Сулименко] и внушил ему мысль поднять восстание против польских старост и шляхтичей в пользу московского царя. Очевидно, Виговский, убедившись в бессилии Польши в борьбе с Москвой, снова хотел завести сношения с московским царем. Сулима соединился с неким Варяницей и, надеясь на помощь Серко, подошел к Белой Церкви, 24 февраля сделал нападение на гетмана Тетерю и польского полковника Маховского, находившихся в крепости, но был побит и прогнан от Белой Церкви. «Итак, Бог попустил, что изменники, – пишет польский хронист, – поторопились, не дождавшись Сирка, который также должен был подойти (к Белой Церкви) с несколькими тысячами отборных стрелков и уже подошел было к Уманю и там отдыхал, вышедши из местечка Торговицы, расположенного над Бугом, сильно укрепленного валами и хорошо снабженного войском и стрельбою» ^[498]. За это дело бывший гетман Иван Виговский был схвачен полковником Маховским и, несмотря на то что состоял сенатором Речи Посполитой, немедленно (после десятичасового суда) был расстрелян. Преемник Виговского Брюховецкий универсалом 23 марта известил о гибели Виговского «за веру христианскую» ^[499].

24 марта того же года посланцы Ивана Серко, прибывшие к Григорию Косагову, дали новые сведения о действиях кошевого против Тетери и его союзников. Они сообщали, что Серко сдался город Смелый (Смела) и что все города по правую сторону Днепра, кроме Чигирина и Белой Церкви, били челом государю; что Серко стережет Тетерю у Ольховца (приток Гнилого Тикича, или Лысянки); что он очень нуждается в помощи и требует к себе Косагова ^[500].

Косагов, получив все эти известия, немедленно послал к калмыцким тайшам просить у них помощи, потому что сам по-прежнему не имел рати и терпел большой недостаток в деньгах и съестных припасах. Только в конце марта он двинулся в помощь Серко, а после него, вследствие открывшегося в Запорожье морового поветрия в апреле, вышел на Украину и наказной кошевой атаман Сашко Туровец, очевидно сменивший собой наказного кошевого Пилипчату ^[501].

Сам Брюховецкий, спустя несколько времени после Глуховского дела, двинулся из Переяслава к Черкассам, откуда имел намерение пройти к Чигирину, чтобы добыть там Тетерю с поляками. Но Тетеря, услыхав о движении Брюховецкого, забрав все войсковые скарбы и клейноды, оставленные Богданом Хмельницким и его преемниками, а также захватив стада и рогатый скот, ушел с женой из Чигирина в Брацлав и из Брацлава в Польшу, хотя, торопясь с отходом, оставил в Брацлаве все еще очень много денег и серебра.

Между тем Брюховецкий, переправившись через Днепр у Сокирной, подступил, тотчас после праздника Христова Воскресения, на проводы, к Чигирину. Но в это время Тетеря уже успел собрать татар и призвать с 2000 человек конницы польского воеводу Стефана Чарнецкого. Тогда Брюховецкий, встретив сильное сопротивление под Чигирином, повернул назад, по пути сжег Черкассы и направился к городу Каневу, где у него был гарнизон ^[502].

Тем временем кошевой Серко сошелся в городе Крылове с дружиной Григория Косагова и другими запорожцами под начальством наказного кошевого атамана Сашка Туровца и тут узнал о неудачных действиях Брюховецкого против чигиринцев. Весть эта заставила Серко и Косагова подняться к городу Бужину, выше Крылова, но ниже Черкасс и Канева, где стоял Брюховецкий. Но тут на Серко и Косагова напал Стефан Чарнецкий, и между противниками произошел, 7 апреля, жестокий бой, во время которого польский вождь лишился многих своих воинов. После жаркой схватки с Чарнецким Серко на самый день праздника Пасхи ушел из Бужина в степь, а Чарнецкий захватил Бужин и Субботов и сжег их; в последнем он выбросил из могил кости Богдана Хмельницкого и сына его Тимоша и сжег их на площади ^[503]. Тем временем Серко, оставив Бужин, поднялся еще выше по правому берегу Днепра и успел без вреда для себя войти в город Черкассы. Чарнецкий последовал за отступавшими к Черкассам; он обложил город кругом и держал его в осаде в течение семи дней и ночей, с 7 по 13 апреля, и под конец должен был снять осаду и отступить. Серко мужественно отбивался от польского полководца, и, когда тот отступил от Черкасс, он ушел, вместе с Косаговым, в Смелу, на левом берегу Тясьмина, прямо на юг от реки Днепра. В это время к Чарнецкому и Тетере подоспели два татарских султана, и тогда союзники бросились к Смеле и стали осаждать там Серко, но в долине Капустиной потерпели большой урон от запорожцев – в имении А.К. Мартоса, Терновке, Киевской губернии, Черкасского уезда. В этой схватке особенно плохо пришлось от Серко татарам: они потеряли весь свой скарб и побежали назад в Крым, кто болотами, кто чернями. Разбив противников у Капустиной долины, Серко письмом, 1 мая, известил о том гетмана Брюховецкого и послал ему взятого языка-татарина ^[504].