Встревоженные тугаи - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Ананьев cтр.№ 7

– Знаю, нелегкая у вас служба, но, как говорит народ, почетна, – голос у Кондрашова был мягкий, приятный, но тон, как показалось Ярмышеву, явно покровительственный. Неприятно резанула слух и банальная фраза о тяжелой, но почетной службе. Ярмышев нахмурился и прервал главного инженера:

– Немного не так народ говорит о нас. Но не об этом сейчас речь. Должен проинформировать вас, в пределах допустимого, об обстановке на нашем участке границы и в связи с этим объяснить, как новому человеку, ваши обязанности по организации охраны поселка вашего и мест геологических работ. Граница, хочу заострить ваше внимание, совсем близко. А граница, она ведь, Иван Георгиевич, есть граница. Давайте уточним с вами систему охраны и связи с пограничной заставой.

– Предшественник передал мне все документы. Я успел уже с ними познакомиться.

– И тем не менее.

– Тогда прошу, присаживайтесь, – пригласил Ярмышева Кондрашов и сам сел за свой рабочий стол.

Расстались они вроде бы без неприязни друг к другу. А в следующую встречу Кондрашов вновь повторился.

– Как служба почетная идет? – вопросил он своим приятным мягким баритоном и добавил тоном начальника, ответственного за безопасность государственных рубежей: – Верю, граница на замке, охрана ее в надежных руках.

Старший лейтенант нахмурился, хотел ответить резкостью, но одернул себя: «Стоит ли заводиться? Франт набриолиненный!»

С тех пор старался с главным инженером часто не встречаться. О соперничестве в любви даже не думал, но однажды увидел Божену и Кондрашова вместе. Когда он приехал в поселок геологов, ему сказали, что Божена у главного инженера, но времени у него на сей раз было не слишком много, и он решил не ждать, пока она выйдет из кабинета Кондрашова. Постучал. Услышал мягкое: «Входите, пожалуйста», – отворил двери и остановился пораженный. Божена склонилась над схемой, волосы ее волнистыми прядями спадали вниз, почти закрывая лицо, а рядом, касаясь этих мягких волос, – голова главного инженера, прилизанная, с безукоризненно ровным пробором. Божена даже не подняла головы, так увлечена была рассматриванием схемы. Или – ей приятно было от близости с Кондрашовым?

– Слушаю вас, – приподнимая голову, проговорил Кондрашов. – А-а! Страж границы к нам в гости. Встречай, Божена.

В голубых глазах Божены Ярмышев увидел смущение. Она поправила волосы, подошла к нему и взяла за руку.

– Пойдем, Велен.

Те полчаса, что были свободными у старшего лейтенанта, они провели на берегу ручья. Сидели на гладком валуне, молча смотрели, как стремительно струится прозрачная вода, прыгая с камушка на камушек на перекатах. Расстались как-то отчужденно. Без ставшего привычным поцелуя.

А в тот раз, когда еще пришла необходимость встретиться с главным инженером и другими людьми, чтобы предупредить их об обострении обстановки на участке, мысленно Ярмышев повторял те слова, какие собирался сказать Божене. Расставить, как говорится, все по своим полочкам. Он намеревался поговорить сперва с ней, а уж после того пойти к главному инженеру, затем и встретиться с нужными людьми. Но Божена, как ему сказали, ушла на дальний шурф и вернется не раньше чем через час. И еще он увидел приближавшегося к нему Кондрашова.

– Дела службы, Велен Никифорович? Или… – протягивая руку, лукаво вопросил он.

– И то и другое, – миролюбиво ответил Ярмышев. – Привез новый график связи с нами. И еще – информацию по обстановке.

– Ну что же, потехе час, а делу время. Прошу ко мне в кабинет.

Старший лейтенант передал главному инженеру новый график и объяснил непонятное ему, напомнил о необходимости, в связи с новыми данными (он темнил, как темнили сами геологи, чего они пытаются найти в этих горах), более надежно охранять и поселок, и шурфы с буровыми, а при появлении любого нового человека, немедленно информировать заставу. Закончив инструктаж, Ярмышев надел фуражку и направился к двери, но в кабинет внезапно влетела Божена. Радостная. С двумя большими кусками породы в руках. Бросив на ходу: «Здравствуй, Велен», – положила принесенные камни на стол и возбужденно заговорила:

– Смотрите, Иван Георгиевич! Смотрите! Из дальнего шурфа. Богатейшие, выходит, там запасы. Победа! Наша победа!

Такой сияющей Ярмышев еще не видел Божену. Восторг, казалось, переполнял ее, и она не пыталась его унять. Но не это удивило и поразило Ярмышева. Хотя он и не понимал, что за камни принесла Божена, но догадывался, что ее находка подтвердила прогнозы геологов, – его удивило и поразило другое: сапожки, мини-юбка, голубая нейлоновая кофточка и модная прическа, вроде бы сработанная перворазрядным парикмахером.

«Она же на шурф ходила, а выглядит нарядней, чем когда приезжала ко мне в поселок. И здесь, и в поселке у Ташхемки. Всегда в брючках. По-рабочему одета, как и все геологи, кроме главного инженера».

Сейчас она показалась похожей на Кондрашова… А тот, взяв один из камней, внимательно осмотрел его на свет, потом даже через лупу, и в конце концов возвестил:

– Велен Никифорович, вы присутствуете при великом открытии! Можете поздравить свою невесту. Вот смотрите, видите прожилки?

И Кондрашов принялся неторопливо рассказывать Велену, чем ценна эта находка. Он брал в руки то один, то другой камень, объясняя, по каким признакам можно определить, что они содержат полезную руду или, как он выражался, редкоземельные, весьма ценные для человечества, ископаемые; он говорил о вулканах, о горообразованиях, называл эры и эпохи, вроде бы просвещая тем самым пограничника, но смотрел не на него, а на Божену.

– Теперь, могу предположить, вы почувствовали суть, – завершив рассказ, глубокомысленно изрек Кондрашов, – отношений человека и природы: если бы человечество не соперничало с ней, оно бы оставалось по сей день в детской распашонке. Извечно вел и ведет он борьбу за то, чтобы покорить природу, подчинить и заставить служить себе. Образы таких борцов и победителей нам подарили бессмертные Гомер, Гёте, Уитмен. Мы гордимся теми героями, и почему же не назвать нам героями живых? Вот – Божена. Ее цель в жизни – подчинить природу…

– Судя по вашим рассуждениям, могу с такой же уверенностью предположить, что вы не знакомы с произведениями более древних авторов, и тем более с такими древнейшими трактатами, как Веды. Если бы вам была знакома хотя бы Рамаяна, вы не посмели бы с такой патетикой утверждать о извечной борьбе человека с природой. В период той великой цивилизации люди не высасывали из земли ее кровь, не ковырялись в ее теле, выскребая оттуда так называемые полезные ископаемые. Но – летали. Но строили такие шедевры, какие нам еще не под силу. Мы губим природу. Рубим сук, на котором сидим.

– Да-да, можем совершить непоправимое. Потомки не простят, – с явной иронией парировал Кондрашов. – Правильно ли я вас понял? Уж не руссоист ли вы?

– Нет. Я не призываю к тому, чтобы и вы, и Божена, и все геологи, все люди склонили бы головы перед могуществом природы, но вы забыли, что мы живем в веке, когда человечество сняло распашонку и может позволить себе начинать жить в гармонии с природой на основе новых технологий, на основе использования энергетических источников без нанесения вреда земле-матушке. Но для этого нужно думать. Впрочем, к чему весь этот спор? Он, что мертвому припарка. Тем более, мне пора возвращаться на заставу, к трудной, но, как вы иронизируете, почетной службе. До свидания, – кивнул Ярмышев Кондрашову и повернул лицо к Божене: – Проводи.