Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 66

Страница

В то время как битва между тем и другим войсками еще продолжала кипеть, Владислав, король польский, стоял, наблюдая издали мужество сражавшихся; возложив упование на милость Божью, король молча ожидал бегства и окончательного разгрома врагов, которые, как он видел, в нескольких местах были уже опрокинуты и повержены. Между тем в сражение вступили шестнадцать свежих вражеских хоругвей (под столькими же знаменами), целых, еще не испытавших военного счастья; повернув ряды в сторону, где стоял король Польши только с телохранителями, они, казалось, устремились на него, потрясая копьями. Король же, полагая, что вражеское войско бросилось на него в расчете на малочисленность его охраны, и страшась крайней опасности, отправляет Збигнева из Олесницы, своего нотария, к расположенным поблизости воинам, стоявшим под знаменем дворцовых рыцарей; король приказывает спешно идти на помощь, чтобы отвратить грозную опасность, которой подвергнется жизнь их короля, если они не подоспеют достаточно быстро. Но и эта хоругвь как раз собиралась вступить в бой. Поэтому королевский рыцарь Миколай Келбаса, герба Наленч, один из стоявших под этим знаменем, обнажив саблю против королевского вестника, нотария Збигнева, грозным голосом бранит его, приказывая удалиться. «Разве ты не видишь, несчастный, что на нас нападают враги, а ты понуждаешь нас, оставив предстоящее сражение, идти на защиту короля! Что же это – как не бежать из строя и, отступая, подставлять спину врагу, чтобы когда наши силы будут сломлены, подвергнуть нас и короля явной опасности?» Получив отпор такими упреками, Збигнев из Олесницы уходит из дворцовой хоругви, в середину которой он зашел; тотчас же королевские воины сходятся с врагом и, сражаясь с величайшим мужеством, теснят и опрокидывают его. Между тем Збигнев из Олесницы, возвратившись к королю, сообщает, что все рыцари пойдут в сраженье, и добавляет, что те, кто сражается или собирается вступить в бой, не могут принять ни совета, ни приказания. К прочим же хоругвям, ведшим бой, сказал королю Збигнев, он не подходил, так как из-за шума и суматохи они не могли бы принять ни совета, ни повеления. Тогда малое королевское знамя, которое носили за королем, с белым орлом на красном поле в качестве герба, из осторожности унесли, чтобы не выдать пребывания здесь короля, и спрятали по распоряжению королевских телохранителей; короля же Владислава заслонили конями и людьми, обступившими его, чтобы не догадались, что он там стоит. Король Владислав стремился в бой с большим пылом и давал коню шпоры, порываясь ринуться в самую гущу врагов, так что его с трудом удерживали обступившие телохранители. Из-за этого чеха Золаву, одного из телохранителей, слишком грубо схватившего королевского коня за узду, чтобы он не мог ехать дальше, король ударил концом своего копья, но не сильно; король требовал пустить его в бой, пока его не отговорили и не удержали просьбами и решительным сопротивлением все телохранители, заверявшие его, что они пойдут на любую крайность, прежде чем это произойдет. Между тем рыцарь прусского войска, немец родом, которого звали Диппольд Кикериц фон Дибер, из Лузации, с золотой перевязью, в белом тевтонском плаще (который по-польски мы называем jakka), с ног до головы облаченный в доспехи, выскочил на рыжей лошади из рядов большой прусской хоругви (находившейся в числе упомянутых шестнадцати); затем, подскакав к самому месту, где стоял король, и потрясая копьем на виду всего вражеского войска, стоявшего под шестнадцатью знаменами, казалось, собирался напасть на короля. Между тем король Владислав, стараясь отразить его нападение, и сам взмахнул копьем; Збигнев из Олесницы, королевский нотарий, без доспехов и безоружный, предупредив удар, грозивший королю, обломком копья поразил рыцаря в бок, сбросив его с коня на землю. Король Владислав ударил врага, который беспомощно бился лежа на спине, копьем в лоб, открытый свороченным вверх шлемом, не причинив вреда; охранявшие короля рыцари тут же убили врага, а пешие воины сняли с него оружие и доспехи. Мог ли кто-нибудь совершить в той битве что-либо более удачное? Конечно, не было совершено ничего более мужественного, ничего более отважного, чем подвиг Збигнева; ведь он отважился без оружия и доспехов напасть на вооруженного с головы до ног, юноша – на мужа, и притом еще неопытный воин – на заслуженного рыцаря; обломком копья он преодолел длиннейшее копье и, сбросив грозного врага с коня, отвратил не только от своего короля, но и от целого войска опасность, которая могла возникнуть в случае ранения или смерти короля. Телохранители короля наперерыв стали превозносить перед королем отвагу Збигнева, и Владислав, польский король, выразил сильное желание отличить его, опоясав рыцарской перевязью в награду за этот славный подвиг. Однако благородный юноша не допустил, чтобы король отличил и облек его такой честью; он возразил королю Владиславу, собиравшемуся возложить на него знаки рыцарского достоинства, что он подлежит зачислению в ряды не светского воинства, а церковного; и он предпочитает навсегда остаться лучше воином Христовым, чем короля земного и смертного. Тогда король Владислав сказал: «В этом ты избрал лучшую долю. И если я останусь жив, я не премину выдвинуть тебя для облечения высшим духовным саном, чтобы вознаградить твой подвиг». И с этого времени король еще больше полюбил Збигнева, оказывая ему перед всеми исключительное благоволение и милость; затем, по прошествии времени, взысканный милостью короля, он возведен был в сан епископа Краковского, после того как совершенная тогда погрешность, поставленная ему на вид, была отпущена папой Мартином Пятым.

ПОСЛЕ РАЗГРОМА И РАССЕЯНИЯ ПРУССАКОВ ИХ ЛАГЕРЬ ПОДВЕРГАЕТСЯ РАЗГРАБЛЕНИЮ; НАЙДЕННЫЕ ТАМ ОКОВЫ, УГОТОВАННЫЕ ПОЛЯКАМ, НАЛАГАЮТСЯ НА ШЕЮ ВРАГОВ. ВИНО ИЗ РАЗБИТЫХ ПО ПОВЕЛЕНИЮ КОРОЛЯ БОЧЕК, СМЕШАННОЕ С КРОВЬЮ УБИТЫХ, ТЕЧЕТ КРАСНЫМ ПОТОКОМ

Отряд крестоносцев, стоявший под шестнадцатью знаменами (из которого скорее опрометчиво, чем с дерзновенной отвагой, выехал мисненский рыцарь Кикериц, чтобы напасть на короля), видя, что упомянутый рыцарь Кикериц убит, тут же начал поворачивать назад, при этом один крестоносец, ведший хоругви, сидя на белом коне, понуждал копьем находившихся под знаменами рыцарей к отступлению, крича по-немецки: «Herum, herum!» ^[30] И, повернув, отряд поехал в правую сторону, где стояла большая королевская хоругвь, уже разгромившая врагов, с некоторыми другими королевскими хоругвями. Большая часть королевских рыцарей, увидев войско под шестнадцатью знаменами, сочла его за вражеское (как это и было), прочие же, склонные по слабости человеческой надеяться на лучшее, приняли его за литовское войско из-за легких копий, иначе сулиц, которые в нем имелись в большом количестве, и поэтому не сразу напали на этот отряд, стоя в нерешительности; между тем среди них нарастал спор о возникшем сомнении. Желая его разрешить, Добеслав из Олесницы, рыцарь герба Крест, который называется Дембно, один погнал коня на врага, потрясая копьем; против него выехал из прусского войска крестоносец, ведший конные хоругви и пешие отряды, и, поскакав навстречу Добеславу, ехавшему на него, отбил кверху копье, направленное Добеславом, своей метательной сулицей, пропустив копье над головой. Так как сперва Добеслав Олесницкий метнул копье, которого крестоносец избежал одним небольшим отклонением и опущением головы, – даже подняв свое копье вверх, – и тем увернулся от удара Добеслава, пытавшегося его поразить. Добеслав же, видя, что промахнулся, и считая безрассудным сражаться со всем вражеским отрядом, поспешно поскакал назад, к своим. Крестоносец погнался за ним, пришпорив коня, и, в свою очередь размахнувшись, пустил гибельное копье в Добеслава и нанес коню Добеслава сквозь покрытие (которое мы называем kropyerz) рану в бедро, однако не смертельную; затем он ускакал, чтобы не быть в свою очередь захваченным польскими рыцарями, и присоединился к своим. Тогда польские ряды, отбросив одолевавшее их сомнение, под многими знаменами обрушиваются на стоявших под шестнадцатью знаменами врагов (к ним сбежались и другие уцелевшие из хоругвей, разбитых под другими знаменами) и сходятся с ними в смертельном бою. И хотя враги еще некоторое время оказывали сопротивление, однако, наконец, окруженные отовсюду, были повержены и раздавлены множеством королевских войск; почти все воины, сражавшиеся под шестнадцатью знаменами, были перебиты или взяты в плен. Когда этот вражеский отряд был разбит и повержен и стало известно, что в нем пали великий магистр Пруссии Ульрих, маршалы ордена, командоры и все виднейшие рыцари прусского войска, то остальная масса врагов повернула назад и, раз показав тыл, обратилась уже в явное бегство; Владислав, король польский, и его войско одержали, хотя и позднюю и трудную, но полную и несомненную победу над магистром и орденом крестоносцев. Тогда-то рыцарь Георгий Керцдорф, который в войске крестоносцев нес знамя святого Георгия, предпочел лучше честно сдаться в плен, чем постыдно бежать, и, пойдя с сорока соратниками навстречу польскому рыцарю Пшедпелку Копидловскому, герба Дрыя, преклонив колена к земле и сдав знамя, был взят в рыцарский плен, как он и просил о том. Захвачены были также в плен и оба князя, которые с собственными воинами и под своими знаменами участвовали в сражении на стороне крестоносцев: Казимир Щецинский – Скарбком из Гур, а Конрад Белый Олесницкий – чехом Иоштом из Зальца. Кроме того, взяты были в плен и многие другие рыцари разных войск и народностей. Большая же часть рыцарей, которая разбежалась из прусского войска и искала защиты в прусском обозе при стане, подверглась нападению королевских воинов, ворвавшихся в прусский обоз и стан; они были перебиты или захвачены в плен; и вражеский стан, полный разного добра, обоз и все имущество прусского магистра и его войска также были разграблены польскими рыцарями. При этом в крестоносном войске было найдено несколько телег, нагруженных только оковами и цепями, которые крестоносцы везли с собой, чтобы заковывать пленных поляков, предвещая себе, не испросив Божьего соизволения, верную победу и помышляя не о битве, а о торжестве; найдены были и другие телеги, нагруженные сосновой лучиной, смазанной жиром и смолой, и, сверх того, обернутой в пропитанные жиром и смолой тряпки, чтобы (при наступлении темноты) с помощью их преследовать побежденных и бегущих; при этом крестоносцы наперед возомнили в своей спесивой уверенности в победе, не считаясь с могуществом Божьим, будто они совершат дело, которое находилось в руках Божьих. Однако этими цепями и оковами сами они были связаны поляками, ибо праведный Бог попрал их самонадеянность. То было дело, достойное созерцания, и зрелище удивительное для оценки судьбы дел человеческих: свои же оковы и цепи сковали собственных господ, а вражеские повозки, превышавшие количеством несколько тысяч, в течение четверти часа были разграблены королевским войском так, что от них не осталось даже и малейшего следа. Было, кроме того, в прусском стане и в обозе много бочек с вином, к которым королевское войско после разгрома врагов, утомленное сражением и летним зноем, сбежалось было, чтобы утолить жажду; некоторые рыцари для утоления жажды черпали вино шлемами, другие перчатками, иные даже сапогами. Но Владислав, король польский, из опасения, чтобы войско его, опьяненное вином, не стало бесполезным, так что в случае нападения его легко мог бы победить даже слабый враг, и чтобы от чрезмерного питья на него не напали болезнь и бессилие, велел разбить и уничтожить бочки с вином. Когда они по приказу короля были разбиты, вино полилось на трупы павших, которых на месте вражеского стана были немалые кучи, образуя в смешении с кровью убитых людей и коней красный поток; было видно, как он протекал до луга селения Тамберга, образуя своим течением русло и берега наподобие дождевого потока. От этого, говорят, возник повод для распространения в народе выдумок и басен, будто в этом сражении было пролито столько крови, что она текла как поток. Затем в небольшой роще, засаженной деревьями (которые мы называем multicoraces), недалеко отстоявшей от вражеского стана, было найдено семь вражеских знамен, брошенных беглецами и только воткнутых в землю как бы на ее попечение; их немедленно доставили к королю. Командор тухольский Генрих, который требовал, чтобы перед ним носили два меча и никакими добрыми советами его нельзя было отговорить от этой спеси, был настигнут преследователями в то время, когда, позорно бежав с поля битвы, добрался до селения Вельгнова; он был жалким образом умерщвлен отсечением головы и понес злосчастную, правда, но заслуженную кару за свою безрассудную гордыню.

Страница