Н. С. Хрущев. Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Никита Хрущев cтр.№ 97

Когда мы потом встретились за столом и обменялись мнениями на этот счет, Готвальд весь сиял оттого, что он оказался прав и сказал Сталину правду. Тем более, что у нас самые высокие урожаи сахарной свеклы собирались на Украине, а в РСФСР, за исключением Кубани, – вполовину ниже.

В то время сталинская метла репрессий уже прошлась по многим братским странам, но пока еще не затронула вплотную Чехословакию. Сталин направил свое недовольство в эту сторону, заявил Готвальду: «А как у вас обстоит дело с чисткой? У вас, наверное, плохо работают чекисты, так что вы не видите своих врагов?» Готвальд смело ответил: «Товарищ Сталин, у нас в партии нет предателей, и я объясню почему. Наша партия была сильна до войны. В капиталистической Чехословакии она оставалась легальной, так что врагам не было особой необходимости засылать в нее свою агентуру, они и так все знали: собрания проходили открыто, партработа велась открыто, так что и друзья, и враги знали буквально о всех шагах компартии». Этот ответ страшно разобрал Сталина, и в отсутствие Готвальда он сказал в нашем кругу: «Какой слепой котенок этот Готвальд, не понимает, что внутри партии не может не быть врагов!»

Конечно, враги существовали, но Готвальд считал, что это классовые враги, то есть достаточно той классовой борьбы, которая проводилась в Чехословакии. Она успешно приведет к победе рабочего класса. Однако Сталин предложил Готвальду взять наших советников-чекистов, сказав, что у них есть должный опыт и они помогут в разоблачении затаившихся врагов. Готвальд согласился с предложением, да и не мог не согласиться, иначе несогласие означало бы вызвать полное к себе недоверие у Сталина, что было бы еще хуже. Советники были посланы. В других странах они уже крепко «поработали» над уничтожением честных кадров. И вскоре начали поступать в Москву «материалы» на отдельных руководителей Чехословакии. Поступили доносы на Сланского ^[247] и ряд других товарищей. Сланского я лично не знал, но мне было известно, что он как Генеральный секретарь ЦК КПЧ пользовался доверием и уважением и в партии, и в народе. И вдруг из него сделали «врага народа».

Получив такие данные, Сталин торжествовал: он был прав, а Готвальд, который доказывал Сталину, что у них нет врагов народа, оказался действительно котенком, который не чувствовал, как у него под носом проводили вражескую работу. Тут Готвальд сдался, и в Чехословакии тоже заработала мясорубка наподобие нашей предвоенной. Вскоре Сталин умер.

На похороны Сталина ^[248] приехала делегация чехословацкого правительства во главе с Готвальдом. На этих похоронах он сильно простудился, заболел и вскоре умер. На его похороны от нас поехал Булганин, как министр обороны СССР. Кончина Готвальда породила в нас тревогу. Ведь он являлся главной фигурой в дружественных отношениях наших партий и наших государств. Готвальду мы верили и считали, что это надежная связка. Его преемником в качестве президента назвали Антонина Запотоцкого ^[249], старого коммуниста, из бывших социал-демократов, проверенного человека, не вызывавшего никакого сомнения. Зато нас смущал министр обороны Чепичка ^[250], сменивший на этом посту Свободу в 1950 году. Он был женат на дочери Готвальда, чем ловко пользовался. Имел юридическое образование. Когда он был назначен министром обороны (это было еще при жизни Сталина), то стал проявлять сверхактивность. Сталин относился к нему с доверием.

Чепичка был «пробивным» человеком, с хорошо подвешенным языком, умел ловко доложить, провести полезную беседу и произвести соответствующее впечатление на собеседника. А генерал Свобода был освобожден от прежнего поста заместителя главы правительства. Когда же в Чехословакии после смерти Сталина и Готвальда пришло новое руководство, мы по справедливости начали относиться к Чепичке просто как к карьеристу. Полагали, что больше всего его прельщают военная форма и положение министра. Мы высказали свое мнение пражскому руководству. На Х съезд КПЧ ^[251] была послана советская делегация. Ее предложили возглавить мне, и я, присутствуя на заседаниях съезда, заметил, сколь весомым авторитетом пользуется Чепичка в Политбюро.

Еще при подготовке к визиту мы обсуждали вопросы, с которыми наша делегация могла столкнуться в Чехословакии, и я высказал пожелание встретиться с генералом Свободой, так как полагал, что он незаслуженно находится в опале и работает где-то кем-то вроде бухгалтера. Его можно использовать гораздо лучше, это крупный военачальник. Следует вновь поднять его авторитет и вернуть его к активной деятельности в государстве. Мне было бы просто неудобно и стыдно, приехав в Чехословакию, не встретиться с человеком, который воевал в составе нашего 1-го Украинского фронта, где я был членом Военного совета, а он – моим подчиненным, и вдруг я забыл его? А вел он себя достойно, был награжден орденом Ленина, так что не встретиться с ним для меня было бы неприлично. Со мной согласились мои коллеги, и мне был дан соответствующий наказ с поручением заехать к нему, пожать руку, вручить ему наши подарки национального характера – икру и тому подобные сувениры.

Новым партийным лидером в Чехословакии стал товарищ Новотный, прежний первый секретарь Пражского партийного комитета. С ним я прежде не был лично знаком. Он занял тот пост генсека, который до своего ареста занимал Сланский. Контакты у меня складывались хорошие, как и с министром внутренних дел Бараком ^[252], который был большим другом Советского Союза. Потом и он был арестован, и его осудили, когда Новотный ^[253] уже находился в составе руководства. Я, признаться, очень жалел Барака, но ничего не мог сказать в его защиту, потому что на суде приводились такие факты, которые нельзя было игнорировать. Кроме того, мы старались осторожно относиться к вопросам внутренней политики каждой компартии. Поэтому если нас о чем-то информировали, а мы не были согласны, то хотя иной раз и высказывали свои сомнения, однако чаще всего обходили эти вопросы.