Бандеровский схрон - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 35

– Грубишь? Снова неудача, капитан? И что прикажешь делать?

– Как обычно, Валерий Павлович. – Вадим вздохнул. – Найти виновных и наградить. А отличившихся покарать.

– Ладно, спишем твою грубость на психологический шок. Пока не суетись. Пусть работают другие. Не исключено, что эту мразь удастся перехватить. А если не выйдет, то можно будет подобраться к данному делу с другого конца.

– В каком смысле? Сейчас не время говорить загадками, Валерий Павлович.

– Наш человек навел справки, но не успел вечером сообщить по причине, от него не зависящей. Мне пришлось ускорить процесс, надавить на пару рычагов. Если тебя это утешит, то скажу, что сегодня многие не спят. Ты упорствовал по поводу «Нивы», принадлежащей Федору Гнышу, и правильно делал. Выяснилось следующее. У этого господина есть брат Касьян…

– Виноват, что перебиваю, Валерий Павлович, – заявил Вадим. – Но имя главаря банды – Касьян.

– Неужели? – Богданов усмехнулся. – Тогда из предыдущего предложения убираем слово «возможно». Оставляем «ты правильно делал». Братик сводный, у них разные отцы. Наш источник копнул историю и выяснил, что этот самый Касьян Гныш имеет прямое отношение к некоему Нестору Бабуле. Во время Отечественной войны тот возглавлял банду УПА. Касьян его правнук. Этот Нестор орудовал в Восточной Галиции – уничтожал поляков, советских партизан, досаждал Красной армии, когда она пришла на Западную Украину. Фигура была одиозная, лютая. Это я к тому, что яблоко от яблони недалеко упало, наследственность, знаешь ли. Гныш весьма гордится своим прародителем. Источнику удалось побеседовать с человеком, который хорошо его знает, отсюда и информация. Ему примерно двадцать шесть лет. Еще молодой и уже неисправимый мерзавец. Родился в Гривове, о котором мы ведем речь, там учился в школе. Известно, что какое-то время он прожил в Ивано-Франковской области, чем занимался – неизвестно. Подался в Киев, примазался к национал-социалистам, работал охранником, качал мышцы. Поступил на службу в батальон «Азов», потом отметился еще много где. Отмороженный фашист без тормозов. И приятели у него точно такие же.

– Вот и все, товарищ полковник. Теперь ясно, что это наш клиент. – Вадим облегченно вздохнул. – Подождем. Если он вырвется и теперь, то мы достанем его дома. Нужен адрес. А еще прошу прислать ко мне мою группу.

– Ты что-то разгулялся, – перебил его полковник. – Пойми меня правильно, Вадим. Я могу сообщить тебе адрес и, скорее всего, это сделаю. Но группы не будет, уж не обессудь. Если поразмыслишь, то поймешь, почему так. Ты в отпуске, чем занимаешься – я не знаю. Улавливаешь мысль?

– Улавливаю, товарищ полковник. Виноват, не сообразил. Господи, с какой мразью приходится разбираться!

– Ты в этом не одинок, капитан. Позвони моему заместителю Чиркову, он в курсе. Возможно, натолкнет тебя на дельную мысль, поможет и прикроет. Но давай без шума и праздничных фейерверков, а то знаю я тебя.

Вадим поблагодарил начальство, оборвал связь и задумчиво уставился на черное небо, усыпанное звездами.

Как странно устроен мир. Дед капитана Овчинина Павел тоже воевал в Восточной Галиции. Он дослужился всего лишь до сержанта контрразведки Смерш. Погиб во время исполнения задания по ликвидации опасной банды националистов. Шел от Курска, боролся с диверсантами под Харьковом и Киевом, а Галицию не пережил, нашел там свою погибель.

Молодой был. В сорок втором женился на однокласснице, у них родился сын, отец Вадима. А в сентябре сорок четвертого Павел Овчинин сложил голову под каким-то городком на Западной Украине.

Существует же ирония судьбы. А вдруг в тот день ребята из Смерша как раз и дожимали банду Нестора Бабулы, прадеда мерзавца Гныша?

Вадим стряхнул с себя оцепенение и спустился с крыльца.

1944 год, начало сентября

Нестор Бабула хмуро озирал свой потрепанный отряд. Бойцы стояли в две шеренги посреди травянистой поляны, кто в чем, обвешанные оружием, боеприпасами, и исподлобья поглядывали на командира. Бритых, стриженых и хорошо отстиранных в отряде больше не было. Бравые хлопцы неуклонно превращались в леших.

Дул прохладный сентябрьский ветерок. Листва с деревьев еще не облетала, но уже желтела, наливалась багрянцем.

База в Богужанском лесу действовала уже четвертый месяц. Бойцы переехали сюда еще в начале мая, вместе со скарбом, обозом, барахлом, изъятым у цыганского табора.

В спешном порядке, в обстановке строжайшей секретности, они строили даже не лагерь, а целое подземное городище. Рыли глубокие землянки, соединяли их ходами. Бревна для наката и упрочнения подземных конструкций тащили из леса. При этом делали так, чтобы вырубка не бросалась в глаза. Опилки убирали, пни маскировали.

Землю ссыпали в овраг пятеро молодых поляков. Эти люди не хотели умирать. Им внушили, что после строительства всех отпустят. Поляки в это не верили, но что умирает последним? Они работали на совесть, всеми днями под охраной вычерпывали землю, таскали в овраг.

По окончании строительства всех, конечно, казнили. Но сперва Бабула перед строем выразил им благодарность за проделанную работу.

Результат впечатлял. Местность на склоне ничем не выделялась из окружающего ландшафта. Густой кустарник, деревья. С одной стороны обрыв, с другой – болото, с третьей и четвертой – чаща. Немногие люди знали тайные тропы, идущие по ней.

В случае опасности все бойцы, находившиеся на поверхности, ныряли в люки, крышки которых были замаскированы дерном, скатывались по лестницам в землянки. Норматив на уход под землю – тридцать секунд – соблюдать научились. Снаружи оставалась лишь примятая трава. И тишина.

В глубине холма располагались несколько землянок-склепов, соединенных ходами. На случай экстренной эвакуации имелся выход под обрывом, заваленный камнями. Воздух поступал через отдушины. Дым из печей уходил в обрыв, по дну которого пробегала мелкая речка.

Здесь было все необходимое для жизни – спальные помещения, казарма, кухня, землянка для проведения допросов с пристрастием и даже так называемая гостиница для узниц-«любовниц». Электричества не имелось, но восковых свечей, а также фонарей и элементов питания, доставленных с обчищенного немецкого склада, хватало с избытком.

– Хорошо. – Бабула посмотрел на часы и снова оглядел шеренги, в принципе довольно ровные. – Время построения одна минута – это нормально. – Он разглядывал бледные, осунувшиеся лица.

Ежедневное многочасовое пребывание под землей было не самым простым испытанием. Людей охватывало уныние, не спасали ни самогон, ни наложницы. Боевые акции бодрили хлопцев, возвращали их к жизни. Впрочем, не всех, кто-то погибал. Но последующие недели безделья развращали бойцов. Кто-то начинал сомневаться, подумывать об уходе из отряда.

Подобные настроения Нестор научился пресекать, а виновников такой вот деморализации он просто ликвидировал. Но и его порой терзали тревожные мысли. Настала осень, скоро облетит листва, облавой пойдут войска НКВД, которых сюда нагнали немерено, словно крестьян на посевную.