Такер - читать онлайн книгу. Автор: Луис Ламур cтр.№ 45

Передо мной по-прежнему виднелась тропинка. Неподалеку я нашел палку и взял ее в качестве посоха. Хромая и спотыкаясь, так как у меня сильно болел бок, я двинулся вперед.

Я буду жить. Я иду к Вашти. Я возвращаюсь к ней, но сперва мне надо найти Поуни.

Большую часть ночи я брел, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух, а перед зарей нашел себе убежище между тремя растущими рядом можжевеловыми деревьями. Скрючившись в их убогой тени и перекатываясь с бока на бок, я скрывался от солнечных лучей весь день.

А потом я снова побрел, падая и поднимаясь, но не останавливаясь ни на минуту. Далеко впереди я увидел мерцающий огонь.

Костер… Я бросился бежать, прихрамывая, но через несколько шагов рухнул в изнеможении.

Переведя дыхание, я тяжело поднялся на ноги. Костер еще горел, хотя как будто стал менее ярким, и я поспешил к нему, падая и поднимаясь снова.

Я шел долго, очень долго, и костер стал ближе. Но близился и день. На заре человек, ночевавший возле этого костра, поднимется и уедет, и тогда мне конец. Здесь на многие мили вокруг нет ни города, ни поселка, ни ранчо. Я должен успеть.

Я снова попытался бежать — увы, это оказалось свыше моих сил. Но я все же мало-помалу приближался, уже виднелся голубой дымок, поднимающийся над костром.

Здесь. Наконец-то. Вот огонь, вот человек возле него.

Я крикнул, но из горла не вылетело ни звука. Я подошел ближе… вышел к костру.

Две лошади… Поуни.

Он выпрямился, с ужасом глядя на меня. Издав хриплый вопль, он схватил винтовку. Я бросился на него, но упал; надо мной прогремел выстрел.

Следующий выстрел обдал песком мое лицо; я вскочил и замахнулся на негодяя палкой. Поуни поднял руку, чтобы перехватить палку, и в этот момент я ударил его головой в живот.

Он сделал шаг назад, но оступился и упал, но тут же вскочил на ноги. Я успел врезать ему кулаком, разбив нос. Он рухнул прямо в костер, откатился и схватился за револьвер. Я ткнул ему в лицо головней, и пламя опалило его выставленную для защиты ладонь. Поуни зарычал и отпрянул назад и вдруг ударил меня по голове моей же палкой. Удар пришелся мне по лбу, и я отключился, упав возле самого костра.

И опять я с трудом собирал крохи сознания, и опять вокруг была темнота.

Костер еще слегка дымился, хотя пламя потухло. Поуни исчез вместе с обеими лошадьми. Свою сковородку и кофейник он бросил у костра. Наверное, вскочил в седло и дал деру, забыв обо всем.

Я поднялся на колени и дотянулся до кофейника — в нем плескался кофе. Я стал пить прямо из носика. Кофе был очень горячий, но я не обращал на это внимания.

Поставив кофейник на землю, я поворошил угли, добавил сухих сучьев и попытался раздуть огонь. Но когда мои разбитые губы обдало жаром, я едва не закричал от боли.

Однако пламя занялось. Я заглянул в сковородку. Там лежало несколько кусочков бекона, и я съел их. С трудом ворочая шеей, я огляделся. Видимо, Поуни был полностью готов к отъезду, так что, разделавшись со мной, ему оставалось только вскочить на лошадь, что он и сделал.

Я отпил еще кофе и почувствовал себя гораздо лучше, но на свои руки я по-прежнему боялся глядеть. Ссадины потрескались, и из них снова пошла кровь.

Мой нож был все еще на месте, и палка тоже.

Но я ничего не понимал. Как я мог догнать Поуни, если он ехал верхом, а я полз на карачках? Почему он не уехал отсюда давным-давно?

Я снова глотнул кофе. Остатки пододвинул поближе к огню.

Подбросив веток, я растянулся на прохладной земле. Вашти… рассвет настал холодный и мрачный. Дрожа, я допил остатки кофе, разбросал костер, чтобы угли скорее потухли на голой земле, и тронулся в путь.

Ноги плохо слушались меня, и мою походку нельзя было назвать изящной, но я двигался вперед. Однако пройдя совсем немного, я упал и не мог встать. Я с большим трудом подтянул одну ногу, но она соскользнула обратно, и я затих.

Я не потерял сознания, но чувство реальности меня покинуло. Я лишь смутно ощутил, что на меня начали падать капли воды.

Дождь…

Борясь со слабостью и дурнотой, я старался перевернуться на спину.

Я ощущал чей-то взгляд. Эта мысль медленно проникала в истощенный мозг. Кто-то смотрел на меня!

Это было невероятно, невозможно. Я сходил с ума. Мне наконец удалось перекатиться на спину. Я открыл рот. Дождь медленно падал на меня, блаженно освежая лицо; несколько капель попало в горло. Я продрог и с трудом шевелился, но тем не менее немного ожил.

Я приподнял голову, чтобы оглядеться, но снова уронил ее. Кто-то смотрел на меня!!!

Это были индейцы. Человек сорок — пятьдесят, в боевой раскраске, без женщин и детей, и все вооруженные.

Я медленно перекатился на живот, уперся руками и поднялся на ноги. Однажды на нашем ранчо останавливались пайюты, возвращавшиеся после битвы с команчами. Им нужно было оправиться от ран. Отец отдал им трех лошадей, хотя у нас самих дела шли не блестяще. Пока они жили у нас, я немного обучился их языку. Здешние индейцы, как сказал Поуни, должны быть пайютами. Я заговорил с ними по-индейски.

Они молча смотрели на меня. Я попробовал перейти на английский.

— Много ран, — сказал я. — Плохой человек стрелял в меня. У меня нет оружия. Я шел. Он убежал.

— Ты шел по Шаманской Тропе.

Индеец, который произнес эти слова, был очень необычно раскрашен. Может быть, колдун?

— Да. Небесный Отец сказал мне: иди по Шаманской Тропе, и пайюты помогут тебе.

Индейцы заговорили между собой, поглядывая на меня. Язык их был не совсем тот, что я знал, но похожий. Иногда я понимал слово-другое, иногда целую фразу.

Они вели в поводу несколько запасных лошадей. Индейский юноша подъехал ко мне и подвел лошадь, я вскарабкался на нее, ухватившись за гриву.

Индейцы сразу взяли в галоп, и я, вцепившись в гриву моей лошади, изо всех сил старался не отставать.

Их селение находилось довольно далеко, но я каким-то чудом преодолел весь путь, не потеряв сознания. Селение состояло от силы из двух дюжин жилищ, скученных на узком плато над обрывом. Место было выбрано удачно: и естественная защита от нападения, и топливо, и вода.

Четыре дня я провел у пайютов, которые кормили меня и ухаживали за мной. В вигвам, где я лежал, приходила старая индианка, обрабатывавшая мои раны.

На пятый день я вышел на улицу — слабый, как котенок, но уже способный передвигаться на своих двоих.

— Что ты теперь делать? — спросил меня вождь.

— Я пойду в город белых людей и найду человека, который стрелял в меня.

— У тебя нет оружия.

— Я найду себе оружие.

— У тебя нет лошадь.