Походный барабан - читать онлайн книгу. Автор: Луис Ламур cтр.№ 34

— Я не хочу возвращаться назад, Матюрен. Я хочу быть с тобой.

— Хорошо. Тогда уходим, прямо сейчас.

Раба не было в комнате; но теперь он вдруг вернулся. Я сразу же вышел в кладовую и начал собирать еду.

— Только прикажи, Господин, и я все сделаю.

— Оставайся на месте и стой тихо. Я все сделаю сам.

Он повернулся, чтобы выйти, и я встал перед ним со скимитаром в руке.

— Сядь!

Его губы сжались.

— Попробуй только выйти, — пообещал я, — и захлебнешься собственной кровью.

Раб попятился и сел на бочонок. Я поспешно закончил сборы и вышел, заперев за собой дверь.

Азиза ждала меня.

— Скорее, Матюрен! Они…

Открылась наружная дверь, послышались шаги и лязг оружия.

Резко повернувшись, я бросился открывать дверь в потайную комнату. Каменная глыба повернулась внутрь…

Передо мной стояли четверо воинов с обнаженными мечами.

Когда я открыл глаза, камера моя была той же самой, и я по-прежнему лежал на грязной соломе, что служила мне постелью вот уже три месяца.

Долго лежал я неподвижно, вспоминая выражение лица Махмуда, когда увидел его позади воинов с мечами.

— Прости, друг, — сказал он тогда нагло и самодовольно. — Ты стоишь поперек дороги…

Когда Азизу уводили от меня, она плакала, и черты её милого лица были искажены рыданиями.

Стояло у меня перед глазами и ещё одно лицо — высокого, красивого мужчины с искусно подстриженной бородой. Он холодно взглянул на меня, словно я был каким-то насекомым, а затем отвернулся.

Принц Ахмед!..

— Бросьте его в тюрьму, — велел принц, — а когда он достаточно натерпится — убейте.

Он не мог простить мне дней, проведенных с Азизой в Замке Отмана. Я видел невесту Ахмеда без паранджи — одно это было уже оскорблением.

Три месяца в этом мерзком месте? Когда и как они меня убьют? Или обо мне забыли?

Мои стражники-берберы были дикими и злобными, однако они были воинами, и за это я их уважал.

Мне оставили мои книги. Когда меня уводили из дома Ибн Тувайса, я получил разрешение взять те, которые он подарил мне, а время от времени я таинственным образом получал другие.

Не Махмуда ли я должен благодарить за это? Или Азиза придумала какой-то способ тайком передавать их мне?

Одно мне удалось сделать. Перед тем, как меня увели, я очистил Ибн Тувайса от всякого подозрения в соучастии со мной; в этом помогло свидетельство, что я платил ему за жилье в его доме. Поскольку ни один араб не принял бы в этом случае денег от друга, моему рассказу поверили, и он был освобожден.

В эти долгие три месяца я изучал «Географию» аль-Идриси, намного превосходящую любое землеописание, какое можно было сыскать в христианской Европе.

Эратосфен, ученый, живший в Александрии, в 194 году до Рождества Христова изобрел способ вычисления диаметра Земли, и аль-Мамун в 829 году определил, что диаметр этот равен 785О милям.

Читал я также Гиппократа и Галена в переводах Хунайна ибн Исхака, а однажды стражник передал мне сверток, в котором оказался труд Альбукасиса по хирургии.

В камере моей была лишь солома на полу и одно маленькое окошко, сквозь которое проникал свет. Когда ветер заносил в неё капли дождя, мне приходилось съеживаться под самым окном, чтобы не промокнуть, и всегда жилище мое оставалось холодным, сырым и неприятным.

Итак, я читал, а ещё каждый день упражнялся, чтобы сохранить телесную бодрость. Пища была плохая, но не хуже, чем на галере.

Во мне постоянно жила мысли о побеге, но я знал сейчас, что выбраться на волю через коридор невозможно. В коридоре стояли четыре стражника-бербера, а в конце его находилась караулка, где собиралась ещё добрая дюжина охранников — поболтать и поиграть в кости. Окошко выходило на отвесную скалу, обрывающуюся вниз на сотни футов.

Аль-Идриси мне понравился. Великий мусульманский географ собрал множество сведений об отдаленных уголках земли, которых не было в других книгах. Арабы благодаря паломникам, стекавшимся в Мекку со всех концов света, имели великолепные возможности собирать описания земель и вод, стран и народов.

Время шло, и беспокойство мое возрастало. Принц Ахмед не допустит, чтобы я оставался в живых. Гордость ему не позволит. Рано или поздно придет роковой приказ.

Когда поблизости не было стражи, я часто хватался за нижний край окна и подтягивался вверх, пока не удавалось выглянуть через решетку. Все, что мне удавалось увидеть, — небо да иногда плывущее по нему облако. Однако мало-помалу я изучил все три стержня решетки.

Они были заделаны в каменный проем окна ближе к наружному краю, чем к внутреннему. А поскольку замок относился к самым ранним вестготским временам и долгие годы стена подвергалась воздействию дождей, то камень на наружной кромке мог выветриться и потерять прочность. Оказалось, что один из прутьев чуть-чуть шатается в гнезде, так что частью моих упражнений, ежедневной работой стало расшатывание этого стержня. Попытавшись его повернуть, я обнаружил, что иногда удается выкрошить обломки — мелкий песок, который сам по себе можно было использовать для истирания камня.

Время от времени я вливал в отверстие несколько капель воды или мочи, и, поскольку силы у меня было больше, чем у среднего человека, я надеялся, что со временем смогу выдавить наружу нижний конец стержня, выломав оставшийся тонкий слой камня.

Другие стержни сидели прочно, но край одного гнезда был очень тонок, и, если удастся вынуть первый стержень и использовать его как рычаг…

На страже в этот день стоял худощавый, тонкий, как нож, человек со впалыми щеками и выступающими скулами. Он был воином и выглядел, как воин.

Несколько раз я пытался втянуть его в разговор, но безуспешно, пока однажды не выразил надежду, что за моим конем присматривают.

— Это за Бербером в яблоках? Может быть, когда тебя убьют, его отдадут мне.

— Такой человек, как ты, поймет, что это за конь, — согласился я.

В его поведении что-то изменилось. Он, по-видимому, начал испытывать ко мне что-то вроде дружеского расположения. Мы продолжили беседу о лошадях, а потом перешли к верблюдам. Бербер был человеком пустыни, и ему явно доставил удовольствие мой интерес к этим животным. Я знал о них немного от Гассана, слуги Иоанна Севильского.

Не прошло и часа, как мне удалось кое-что выяснить. Замок, где я был заключен, стоял в отдалении от Кордовы, на уединенной скале, и стены его со всех сторон, кроме одной, обрывались в глубокое ущелье. Это меня не испугало, потому что я с детства привык взбираться на высокие обрывы в моей родной Бретани. Высоты я не боялся и знал, как использовать каждую малейшую опору для пальцев, каждую трещину, каждое углубление в камне.