Как был покорен Запад - читать онлайн книгу. Автор: Луис Ламур cтр.№ 41

— Это был конец, — рассказывал Лайнус, — и этот медведь, кажется, был почти доволен, что это именно я победил его. Мы с ним поняли друг друга, он и я. Если бы он остался в живых, его мог бы случайно застрелить какой-то зеленый новичок — и покрыть позором на его медвежьих небесах…

Зеб вырос на этой истории, а это была лишь одна из историй, которые рассказывали о Лайнусе Ролингзе.

Родители Евы, Зебулон и Ребекка Прескотт, которые лежали в могиле под большой скалой, могли бы гордиться ее мальчиками. Она подумала это — и фыркнула: пожалуй, поздновато называть их мальчиками, пусть даже в мыслях. Это уже мужчины, и выполняют они мужскую работу. Да что там говорить — как ни тяжело ей отпускать Зеба, но ему пришло время помериться силами с остальным миром.

Два дня пролетели — и вот она стоит и смотрит, как он уходит по дороге с саквояжем в руке. Она старалась держать себя в руках, пока Зеб мог видеть ее, потому что ему нелегко и без ее слез. В конце концов, Зеб ведь никогда еще не выбирался из дому, если не считать коротких охотничьих походов с отцом. И только когда он наконец исчез за поворотом, она дала волю слезам.

Джеремая положил руку ей на плечо.

— Мы справимся, ма. Я буду работать изо всех сил, и не стану то и дело поглядывать через забор, как Зеб.

В его словах не было осуждения, потому что оба брата любили и уважали друг друга. Это была просто правда… Джеремая очень походил на Ребекку — стойкий, работящий, серьезный, хотя была в нем и капля поэтичности. Но его поэзией была земля, он любил ее — и все, что мог от нее получить. Он был человеком, который относится к земле, как к своей супруге, и ферма отвечала ему взаимностью.

— Иди в дом, сынок, и разожги печку, пора готовить ужин. Иди, сынок…

Он ушел, зная, куда направится она сейчас, потому что в важные минуты жизни Ева Прескотт Ролингз всегда сворачивала на одну и ту же тропку. Она пойдет постоять у могил своих родителей и двух детей, которых она потеряла. Потому что это место было ничуть не меньше ее домом, чем здание на холме. Это были могилы ее рода.

Здесь лежала Эдит, Эдит, которая прожила почти семь лет и умерла от воспаления легких, и Сэмьюэл, который увидел всего одно Рождество и один Новый Год, но не дожил даже до своего первого дня рождения.

Стоя в одиночестве у могил в вечерних сумерках, она говорила вслух:

— А что я еще могла сделать, па? Он — сын Лайнуса, как-то в нем всегда чувствовалось больше лайнусовой крови. Может, потому я и люблю его так. Но вы должны помочь мне молиться, па… вы с мамой должны помочь мне своими молитвами.

* * *

Капитан Лайнус Ролингз лежал на животе в саду под фруктовыми деревьями и изучал местность, раскинувшуюся перед глазами. Персиковые деревья уже расцвели, вдоль ручейков тянулись заросли багрянника, его темные красивые ветки были усыпаны гроздьями лилово-розовых цветов.

Был вечер воскресенья, шестого апреля, и то, что он Увидел в этот день, ему хотелось бы забыть — но он знал, что не сможет забыть никогда. В двух армиях, сошедшихся вблизи церквушки под названием Шайло [43] , восемьдесят процентов солдат составляли зеленые новобранцы, командовали ими офицеры, которые большей частью не имели боевого опыта и исповедовали благородный, но глупый принцип, что солдаты должны «стоять гордо и сражаться, как подобает мужчинам».

Урок, который Вашингтон пытался преподать Брэддоку [44] , был все еще, по прошествии ста лет, не выучен военными. Это относилось к обеим сторонам, ко всем генералам.

Шерман [45] известил Гранта [46] , что ему противостоят всего двенадцать тысяч мятежников. На самом деле их было сорок тысяч. Необученные новобранцы во главе с неумелыми командирами двинулись на бойню.

Наверное, никогда в мировой истории не было собрано такого числа офицеров, которые знали бы все об искусстве войны и ничего о методах боя. А между этими двумя понятиями есть разница, и разница эта пишется кровью.

Начинают битвы генералы, а выигрывают их своими действиями рота, взвод или эскадрон. Достойным «Алисы в стране чудес» свойством обеих армий было то, что солдат часами обучали бессмысленным строевым маневрам на плацу, пока они не начинали двигаться красиво и точно… почти как девицы в кордебалете. Но никому никогда и в голову не приходило научить их сражаться. Считалось, что они обучатся на поле боя — если проживут достаточно долго, чтобы обучиться. Лайнус был обучен, и смог остаться в живых — но он учился в битвах с индейцами равнин, может быть, самыми великими воинами, каких знал мир.

И вот теперь он лежал, тщательно изучая местность перед собой. Он получил задание и собирался его выполнить — с как можно меньшими потерями.

Его рота залегла, рассыпавшись между деревьями у него за спиной, — всего шестьдесят шесть человек, включая несколько прибившихся к ним солдат, выживших после разгрома своих подразделений, которыми командовали не так умело. Людям нравился их командир, высокий спокойный человек, бывший охотник с гор, и они понимали его методы ведения боя.

В течение всего долгого дня Лайнус вел своих людей — осторожно, используя любое укрытие и прицельный ружейный огонь. Это было медленное, но безостановочное продвижение. Время от времени они закапывались в землю, чтобы дождаться более подходящей минуты для броска вперед. Благодаря этому потери были невелики.

Его рота была одним из подразделений, остановивших продвижение генерала Клиберна по клеверным лугам, когда Клиберн потерял треть своей бригады под смертоносным ружейным огнем. Зеб был прав, полагая, как и капрал Питерсон, что исход дела решит непревзойденная меткость стрелков с Запада.

Повернувшись на локте, Лайнус дал рукой сигнал своим людям, и они продвинулись вперед, на новую позицию, пробираясь в траве ползком без лишнего риска. Но теперь он поднялся с травы — нужно было выиграть время — и повел их вперед длинной цепью через поле, к деревьям. Прямо перед ним лежала высота, которую им было приказано занять и удерживать весь завтрашний день.