1917. Российская империя. Падение - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Радзинский cтр.№ 13

И тотчас его обворожил! Пораженный его речами, Сергий поселил безвестного мужика у себя в Лавре. И не только… «Владыка, – вспоминал Распутин, – познакомил меня с высокопоставленными».

Среди «высокопоставленных» – знаменитый аскет и мистик Феофан, которого принимают в царском дворце.

Так описал свой приход в Петербург Распутин в «Житии опытного странника». Но легендарный период закончился. В «Том Деле» оказались показания «высокопоставленного» Феофана о первой встрече с Распутиным, совершенно опровергающие его выдумку..

На допросе в 13-й части Чрезвычайной комиссии Феофан, епископ Полтавский, 44 лет, показал: «Впервые Григорий Ефимович Распутин прибыл в Петроград зимою во время русско-японской войны из города Казани с рекомендацией ныне умершего Хрисанфа, викария Казанской епархии. Остановился Распутин в Александро-Невской Лавре у ректора Петроградской Духовной академии епископа Сергия».

Так что – не было «несчастного странника», который униженно молил швейцара «оказать ему милость». Распутин прибыл в Петербург с рекомендательным письмом от одного из могущественных иерархов церкви и конечно же не только незамедлительно был принят Сергием, но и поселен в Лавре.

Кстати, Хрисанф не случайно дал Распутину письмо именно к Сергию. Это имя гремело тогда не только в церковной среде. В те годы 40-летний епископ вел знаменитые религиозно-философские собрания. Они воистину стали событием в жизни общества и… отчаянной попыткой преодолеть губительное разъединение официальной церкви и интеллигенции.

Узкий вытянутый зал Петербургского Географического общества набит до отказа. Представители духовенства и знаменитые деятели русской культуры говорят о духовном кризисе в стране, об опасной деятельности сект. Интеллигенция с горечью упрекает церковь в том, что она все чаще ассоциируется в обществе с мракобесием, что проповедники не раскрывают пророческую и мистическую сущность христианства, но говорят лишь о «загробном идеале», забывая о земной жизни.

Епископ Сергий, автор смелых богословских исследований, недавно назначенный главой Духовной академии, сумел в накаленной обстановке, в ярости споров найти нужный тон. Он представал перед собравшимися не исполненным важности иерархом, но просто добрым христианином, который будто говорил: «Любите друг друга, не надо ссориться, и только так спасем страну…»

Всего состоялось 22 встречи, 22 жарких диспута. В апреле 1903 года обер-прокурор Победоносцев запретил собрания.

Удивительны судьбы человеческие! В 1942 году Сталин решит восстановить патриаршество. И первым Патриархом всея Руси станет Сергий.

Хрисанф верно выбрал покровителя Распутину: будущий Патриарх был открыт новым веяниям, народный пророк из Сибири был ему очень интересен. И Распутин не обманул ожиданий – «особенное» в пришельце воистину поразило Сергия. И он представил Распутина «высокопоставленным».

Из показаний Феофана в «Том Деле»: «Как-то он (Сергий. – Э.Р.) пригласил нас к себе пить чай и познакомил впервые меня, нескольких монахов и студентов с прибывшим к нему Божьим человеком или «братом Григорием», как мы тогда называли Распутина… Он поразил всех нас психологической проникновенностью. Лицо у него было бледное, глаза необыкновенно проницательные, вид постника. И впечатление производил сильное».

В Петербурге уже ходили слухи о необычайном даре Распутина, и «высокопоставленные» захотели пророчеств. И «брат Григорий» потряс их…

«В то время, – продолжает Феофан, – находилась в плавании эскадра адмирала Рожественского. Поэтому мы спросили Распутина: «Удачна ли будет ее встреча с японцами?» Распутин на это ответил: «Чувствую сердцем, утонет»… И это предсказание впоследствии сбылось в бою при Цусиме».

Что это было? Умный крестьянин познал изнутри всю слабость великой страны? Или попросту был в курсе того, о чем писали тогда все русские газеты, – эскадра, составленная из допотопных кораблей, открыто, без всякой секретности плывшая сразиться с современным японским флотом, была обречена? Или… или дано ему было постигнуть тайное?

Далее Феофан рассказал, как Распутин «студентам Академии, которых он видел впервые, верно сказал – одному, что тот будет писателем, другому… указал на болезнь его, а третьему пояснил:

«Ты простая душа, но этим злоупотребляют твои друзья…» После этого случая Феофан окончательно поверил в пророческий дар Григория. «В беседах Распутин обнаруживал тогда не книжную начитанность, а добытое опытом понимание тонких духовных переживаний. И проницательность, доходившую до прозрения…»

Итак, Распутин произвел сильное впечатление на Феофана, который даже пригласил «брата Григория» переехать жить к нему на квартиру. И уже вскоре благодаря Феофану Распутин оказался в одном из самых влиятельных домов в Петербурге – во дворце великого князя Петра Николаевича.

Во дворце главенствовали две женщины – Милица и Анастасия, дочери черногорского короля Николая Негоша. Старшая, 37-летняя Милица, была женой Петра Николаевича. Годом младшая Анастасия (Стана, как ее звали в семье) была замужем за герцогом Лейхтенбергским, имела от него детей. Но с сестрой была неразлучна – дневала и ночевала в ее дворце.

Частым гостем Милицы был родной брат ее мужа, великий князь Николай Николаевич. И очень скоро светские сплетники объявили о романе Станы с великим князем… 47-летний гигант, лихой кавалерист, любимец гвардии – одна из колоритнейших фигур того времени. «Грозный дядя» – так звала его молодежь в Романовской семье – был очень близок к царю.

Но еще ближе к царице были черногорские принцессы. С первых дней в России Аликс столкнулась с холодным недоброжелательством двора, и только черногорки сумели окружить ее теплом и почти рабским поклонением.

Двор почувствовал угрозу. В случае брака Станы с Николаем Николаевичем образовывался влиятельнейший клан – опасный клан… Двор знал и мощь влияния Аликс на царя, и расстановку сил в семье Николаевичей. Князь Петр – безволен и нездоров, а о «Грозном дяде» вдовствующая императрица Мария Федоровна отозвалась так: «Он болен неизлечимой болезнью – он глуп». Скажем уклончивее – по-солдатски прямолинеен… Но оба Николаевича находились под сильным влиянием старшей черногорки – умной и властолюбивой Милицы.

Милица слыла великим знатоком мистической литературы, страстно интересовалась сверхъестественным. Ей послушно следовала сестра Стана – недаром они родились в Черногории, стране ведьм и колдунов. «Черные женщины» – зло называли принцесс при дворе.

И Феофан не случайно был частым гостем во дворце Милицы: «Я больше других интересовался мистической стороной жизни… С особами царствующего дома я познакомился… в бытность мою инспектором Петроградской Духовной академии… Петр Николаевич и Милица Николаевна посещали Духовную академию и встречались там со мною… Я слышал, что особы царствующего дома хотят со мною познакомиться ближе, но, по своим убеждениям, как монах, я избегал этого… Как-то в страстную субботу великая княгиня Милица Николаевна пригласила меня к себе исповедовать ее. Не зная, как поступить, я обратился к митрополиту Антонию и с его благословения поехал к ней. И после этого стал бывать в ее доме…»