1917. Российская империя. Падение - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Радзинский cтр.№ 107

Описала Жуковская и крохотную комнатку с разбитым диваном:

«Кожа на диване вся истерлась, а спинка отломана и приставлена. «Ну садись, садись». Распутин, обнимая, подпихивая и напирая сзади, налег на спинку дивана, и она отвалилась. Вырвавшись от него, я сказала, глядя на сломанный диван: «Нехорошо… хоть бы столяра, что ли, позвали». Он всполошился. «Да она от этого самого развалилась, – забормотал он, поднимая одной рукой тяжелую спинку и ставя ее на место. – Это все сестрица из Симбирска… как только здесь ночует, так обязательно развалит… чистый леший…»

Тяжелые телеса крестьянки, занимавшей его иногда по ночам, и многие иные испытания – днем и ночью – доконали несчастный диван.

Но кто же были они – те, кого принимало это многострадальное ложе?

Полиция продолжает описывать непрерывную охоту «отца Григория» за новыми женщинами: «03.11.15 года… Пришла неизвестная женщина, хлопочет о муже – прапорщике… Выйдя, начала рассказывать швейцарихе: «Распутин… мало слушал мою просьбу, стал хватать руками за лицо, потом за груди и говорит: «Поцелуй… я тебя полюбил»… потом написал какую-то записку и снова стал приставать… Этой записки не дал, сказал: «Приди завтра». И еще она сказала: «К нему идти – надо дать задаток, какой он хочет, а я не могу…»

Теперь, когда «святой период» закончился, кем они были для него – бесконечные женщины, заботливо фиксируемые агентами?

В полицейских донесениях у «отказавшихся» есть имена. Но несчастные просительницы, согласившиеся «дать задаток», к сожалению, их не имеют. Как правило, они именуются лишь инициалом – «госпожа К» или вообще – «одна дама».

Из показаний Белецкого: «Одна дама, чтобы вернуть мужа из ссылки, сначала отдала Распутину все деньги, но он потребовал большего… Она умоляла его не трогать ее. Но Распутин поставил ультиматум: или она исполнит его желание, и он попросит Государя о муже, или не показываться ему на глаза… И он, воспользовавшись ее нервным состоянием… овладел ею… и затем несколько раз приезжал к ней в гостиницу. А затем… оборвал знакомство и велел не принимать».

О таких же безвестных «дамах», у которых Распутин вырвал «задаток», рассказывает и Жуковская. Все истории имеют один финал: переспал и с отвращением бросил…

Однако отметим брезгливость, почти ненависть Распутина к тем безвестным женщинам, которые переспали с ним. И еще «Воспользовавшись ее нервным состоянием… овладел ею», – так Белецкий говорит об «одной даме» с ее же слов. «Доведя меня до истерики, лишил девственности», – так говорит Вишнякова…

Но неизвестные просительницы, «давшие задаток», – лишь часть огромного хоровода из промелькнувших женских тел, который мог бы поразить и Казанову.

На основании донесений агентов и бесед с Распутиным Белецкий делает вывод: кроме просительниц, мучившихся от необходимости «дать задаток», главными «клиентками» распутинского дивана были женщины, которые «легко смотрели на моральные принципы и… многие из них даже гордились оказываемым Распутиным вниманием и хотя бы временной близостью к нему».

Имен этих женщин Белецкий опять же не указывает – по той причине, что и они, как правило, со странной стремительностью исчезали из квартиры на Гороховой. Задерживались лишь очень немногие, и тогда агенты наружного наблюдения, естественно, устанавливали их имена.

В 1917 году Чрезвычайная комиссия попросила этих «задержавшихся дам» ответить на неприятные вопросы.

«Шейла Гершовна Лунц, 25 лет, жена присяжного поверенного, иудейского вероисповедания, не судилась». Эта красотка увидела Распутина на вечере у профессора Озерова, которого Распутин называл «государственной слякотью».

Из показаний Лунц: «Про Распутина я уже раньше слышала много дурного, в особенности про его отношение к женщинам и потому, когда я вошла, и этот мужик в высоких сапогах и русском кафтане посмотрел на меня, я испытала неприятное чувство… Распутин… шутил, смеялся и гадал по рукам присутствующих, причем предсказания его состояли из афоризмов, представлявших из себя малопонятный набор слов. Мне, например, он сказал: «Ты страдалица, но Господь Иисус тебе поможет и твоя правда победит!»… Он шутил и с дамами, пытался обнять то ту из них, то другую, но те ему этого сделать не разрешали. Он пил и вино, хотя не в очень большом количестве…»

Кудрявая красотка Шейла понравилась Распутину. И началась знакомая охота…

«Как-то он позвонил ко мне вечером от некоего Книрши, которого я ранее не знала… Он сообщил мне по телефону: «Приезжай, мы здесь очень весело проводим время».

Квартира Книрши – одно из главных мест распутинских развлечений в конце 1915 и в январе его последнего, 1916 года. Полицейские агенты постоянно фиксируют: «21.01.16. Распутин… поехал к Книрше», «30.01.16. Распутин… отправился к Книрше… в 4.30 утра приехал домой совершенно пьяный»…

Андрей Книрша был чиновником в страховом обществе и «альфонсом на содержании у женщин» – как сообщает о нем агент охранки. И хотя знакомые Шейлы, по ее словам, предупредили, «что он занимается темными делами», а она сама «про Распутина слышала много дурного, в особенности про его отношение к женщинам», она согласилась приехать ночью по вызову Распутина в подозрительную квартиру. Впоследствии Шейла объяснила следователю, что причиной ее рискованного приезда была… злополучная черта оседлости для евреев: «Мне очень хотелось, чтобы мои родители, не имевшие права жительства в столице, переехали в Петроград».

«Я приехала в квартиру… шикарно обставленную, но с роскошью выскочки, и застала там самого Книршу, молодого, очень полного, с широкими скулами… Его сожительница – жена какого-то старого генерала…» Там же, к изумлению Шейлы, был и «знаменитый думский деятель Протопопов, который в то время был еще только товарищем председателя Государственной Думы и с которым я была знакома, встречая его у профессора Озерова… Нахождение Протопопова в этой компании вместе с Распутиным меня страшно поразило, и потом в разговоре с ним я заметила ему: «Вам не подобает бывать в таком месте», на что Протопопов ответил: «Да, я согласен» и похвалил меня за мою откровенность».

Шейла не знала, что присутствовала при исторической встрече. Протопопов, один из вождей оппозиции, решивший идти во власть, налаживал в этом притоне контакт с Распутиным и «царями».

Вокруг мужика «в тот вечер увивалось сразу несколько дам, и Распутин… возбуждал ревность, по-видимому, бывшей с ним в близости высокой дамы, блондинки, фамилия которой была, кажется, Ясинская. Эта дама не любила и меня, может быть, потому, что Распутин говорил всем, что я ему очень нравлюсь, что мои глаза его убивают… У Книрши был ужин с массой вин. Распутин пил свою обычную мадеру и затем вызвал хор цыган… Распутин плясал… вечер начинал принимать характер оргии… и я уехала». Видимо, так и не поняв, зачем он ее позвал…

Не только желание помочь родителям, но и некий иной интерес заставил чувственную даму, будущую любовницу Протопопова, решиться на следующий шаг она: сама позвонила к Распутину, сказала о том, что у нее до него есть дело.