САРМАТ. Все романы о легендарном майоре спецназа - читать онлайн книгу. Автор: Александр Звягинцев cтр.№ 93

– Вынужден это признать, брат Али-хан. Я совершенно не рассчитывал, что гяур когда-нибудь выйдет из комы, но, как видишь, Аллах почему-то простер свою безграничную милость и на него.

– Я сегодня же сообщу об этом полковнику Метлоу, – радостно потер ладони Али-хан. – Хотя, признаться, мне непонятно горячее участие ЦРУ в судьбе этого русского.

– Янки – прагматики… Они не станут вкладывать деньги в курицу, от которой не рассчитывают получить золотые яйца.

– Ты хочешь сказать, что если он выздоровеет, то принесет им гораздо больше долларов, чем они потратили на его лечение?

– Вот именно…

– Хм-м… В таком случае стоит сообщить Метлоу новую цену за пребывание гяура в нашей клинике, – отозвался Али-хан и самодовольно хохотнул. – Я назову такую цену в его зеленых долларах, что он лопнет от злости!

– Не забудь включить в нее компенсацию за риск, которому мы подвергались из-за его русского целых полтора года, – заволновался Айюб-хан, и на его лоснящихся смуглых щеках заиграл густой румянец.

– Не забуду! – Али-хан снова хохотнул.

Когда братья выходили из комнаты, доктор Юсуф бросил им вслед презрительный взгляд и тут же спрятал его за густыми черными ресницами.

ПЕШАВАР. 5 марта 1990 года

Прильнув к решетке, мужчина с жадностью вдохнул весенний воздух и подставил солнцу изможденное, обезображенное шрамами лицо. Охранники за окном, увидев его, приветливо заулыбались, а седобородый Керим-ага, встав на металлическую лестницу, просунул сквозь решетку руку и протянул ему щепотку какого-то бурого вещества. Больной подозрительно понюхал вещество, не понимая его назначения.

– Терьяк… Еще его называют гашишем, или чаре, – оглянувшись по сторонам, пояснил охранник. – Это снадобье шайтана на некоторое время дает блаженство душе и отдых телу… Похоже, гяур, ты сейчас нуждаешься как раз в этом…

Щепотку бурого вещества Керим-ага сунул себе под язык и, закатив глаза, с наслаждением зацокал языком. Мужчина последовал его примеру, но его едва не стошнило.

– Какая гадость! – он с отвращением плюнул.

– Гяур не знает вкуса терьяка. А вчера я дал ему кусочек шербета, но он и его выплюнул. – Саид презрительно засмеялся. – Неужели в его нечестивой стране люди не знают вкуса терьяка и шербета?

– Привратник Муса сказал мне по секрету, что гяур совсем потерял память, – вздохнул Керим-ага. – Он не помнит своего имени и даже имени своего бога. Я много думал, но так и не додумался, зачем Аллаху сохранять гяуру жизнь, если эта жизнь – без памяти. Человек без памяти – лишь оболочка человека. Любой может его пнуть ногой, как последнюю собаку.

– Может, Аллах взял память гяура потому, что в его жизни было что-то такое, о чем ему лучше не помнить, – предположил Саид.

– Смертным непостижимы поступки Творца. – Бросив сочувственный взгляд на изуродованного человека в окне, Керим-ага снова вздохнул.

– Говорят, что память иногда возвращается к таким людям…

– На все воля Аллаха! – провел ладонями по бороде Керим-ага. – Захочет Всемогущий, и нищего дервиша сделает падишахом, а падишаха в единый миг превратит в презренного погонщика верблюдов…

Увидев у подъезда клиники два джипа, он неодобрительно качнул тюрбаном. Из одной машины показались американские морские пехотинцы, из другой вышли крепкий широкоплечий европеец в элегантном светлом костюме и пакистанский офицер.

– Американец с Али-ханом опять прикатили! – проворчал Керим-ага. – Вах, вах, вах, опять будут мучить несчастного гяура и будить его уснувшую память!

– Эй, русский! – склонился над лежащим мужчиной европеец. – Ты помнишь меня, русский? – Тот наморщил от напряжения лоб и отрицательно покачал головой. – Не помнит! – с сожалением констатировал по-английски европеец и повернулся к Айюб-хану. – Док Айюб, есть хоть малая надежда, что память все же вернется к этому человеку?

– Сильнейшая контузия, сэр, задета центральная нервная система, – ответил тот. – Из памяти вычеркнуто все, что было с ним до момента травмы. Мы называем это ретроградной амнезией. Такие больные помнят лишь то, что случилось с ними после травмы, и могут ориентироваться только в настоящем. Иногда они еще помнят навыки своей профессии, а также родной язык и языки, которыми владели до контузии. Порой в их памяти всплывают разрозненные фрагменты прошлого, но составить из них целостную картину прежней жизни они не в силах. А вследствие этого не могут выстроить адекватного поведения в окружающем их мире и начинают стремительно деградировать. Боюсь, сэр, что вы напрасно потратились на его лечение.

– Док, разве я просил вас считать мои деньги? – резко прервал европеец Айюб-хана. – Я хочу услышать – есть ли у больного надежда?

– Дело в том, сэр, что при краткосрочной и долгосрочной памяти в человеческом мозге происходят разные процессы. – Врач явно смутился от его тона. – Так вот, процессы и связи, обеспечивающие долгосрочную память, у пациента полностью нарушены. Но все в руках Аллаха, сэр…

– Не понимаю, Метлоу, вашего интереса к этому русскому офицеру, – подал голос Али-хан.

– Приберегите красноречие, Али-хан, оно вам скоро пригодится! – Метлоу бесцеремонно повернулся к нему спиной и снова обратился к Айюб-хану: – Вы все еще не ответили на мой вопрос, док.

– Определенно сказать, восстановятся ли у нашего пациента нарушенные при травме мозга связи, я, увы, не могу, – развел руками тот.

– А кто может сказать определенно?

– Думаю – никто.

Внезапно больной дотронулся до руки европейца.

– Мне знакомо ваше лицо, но я не могу вспомнить, кто вы, – морща лоб, произнес он по-английски. – Еще я никак не могу вспомнить, кто – я. Может быть, вы это знаете?..

– Видите, Метлоу, он помнит английский, но совершенно не помнит, кто он, – вставил Али-хан. – Все за то, что возиться с ним дальше не имеет смысла…

Европеец смерил его ледяным взглядом и повернулся к больному:

– Имя Джордж Айвен Метлоу вам ничего не говорит? Метлоу. Слышите, Метлоу?.. Это меня зовут Джордж Метлоу… Помните меня?..

– Не помню…

Метлоу властным жестом показал братьям на дверь:

– Прошу прощения, господа, у меня конфиденциальные вопросы к больному. – Когда те вышли, он плотно закрыл дверь, пустил из крана умывальника шумную струю воды и спросил, перейдя на русский: – А имя Алан, Алан Хаутов тебе знакомо?

– Не знакомо, – тоже по-русски ответил больной.

– А Ваня Бурлак?.. Сашка Силин?..

– Не помню…

– А капитана Савелова помнишь?

– Савелова? – больной наморщил лоб и бессильно откинулся на подушку. – Нет… Не помню такого капитана…

– А Сармата, майора Игоря Сарматова, помнишь?

– Кто это?