Закопанные - читать онлайн книгу. Автор: Александр Варго cтр.№ 22

– Шутки удумал шутить? – крикнул Зажим, убыстряя шаг.

Саве почудилось, что голос зэка прозвучал прямо над ухом, и его ноги, не дожидаясь команды мозга, сами собой перешли на бег. От напряжения открылась рана на лице, выступила свежая кровь. Сзади послышалась ругань и треск сучьев.

«Только бы успеть…»

Ветки больно хлестали по лицу, и когда одна из них попала по оголенному хрящу, Сава болезненно вскрикнул.

Тяжелое дыхание преследовавшего зэка уже было совсем рядом, как впереди мелькнул просвет, и Сава, собрав последние силы, рванул к обрыву.

Ругаясь и рыча, на полянку, словно разъяренный медведь, вывалился Зажим. Увидев пропасть в нескольких шагах от себя, беглый зэк остановился. Умолкнув, он с изумлением озирался по сторонам.

– Видел? – задыхаясь, проговорил Сава. – Все, Зажим. Дальше дороги нет.

Словно очнувшись, Зажим резко крутанулся к зэку.

– Нет?! – с бешенством заорал он. – Это кто так решил, дырявый?! Ты?

Набычившись, он медленно пошел на Саву, его злобные глаза наливались кровью.

– Почему ты молчал, гнида? – прохрипел он. – Почему вчера ничего не сказал? Специально? Да?!

Сава сделал шаг назад. Сняв с носа очки, он убрал их в нагрудный карман.

– Да, Зажим, – очень тихо проговорил Сава. – Я сделал это специально. Иначе ты убил бы меня еще вчера.

* * *

Ходжа проводил недоуменным взглядом Зажима и посмотрел на землянку. Шагнул ближе, вглядываясь внутрь. И вздрогнул, увидев внезапно высунувшееся лицо Носа.

– Доброе утро, – поприветствовал зэк, обнажая частокол искореженных зубов.

– На хрен твое утро, – грубо ответил Ходжа. Он спустился вниз, отпихнув назад зэка.

– Сними «браслеты». Пожалуйста, – сказал тот, сделав просительное выражение лица. Нос сложил ладони, словно в молитве, чуть наклонив голову. Одновременно с этим в его глазах плескалось хищное веселье, никак не сочетавшееся со смиренной позой.

– Ну да. Прямо сейчас все брошу и сниму, – фыркнул Ходжа. – Обойдешься.

На лице Носа появилось настолько искреннее и неподдельное удивление, какое только может быть у ребенка, случайно обнаружившего, что Дед Мороз – выдумка.

– Почему?

– Во-первых, агальцы ^[17] от «браслетов» у Зажима.

– А во-вторых? – проворковал Нос.

– А во-вторых…

Размахнувшись, Ходжа ударил его. Кулак пришелся в рот, из рассеченной губы хлынула кровь. Нос кубарем покатился по земляному полу, но тут же вскочил на ноги, как кукла-неваляшка. К изумлению Ходжи, на лице зэка ширилась глумливая улыбка, а окрашенные кровью губы придавали ему сходство со злобным клоуном.

– Слабовато, Ходжа, – засмеялся Нос. – Или ты меня погладить пытался? Хи-и-и! – Он высунул грязно-желтый язык, слизывая кровь. – Давай еще, неудачник. Может, на этот раз у тебя получится.

– Еще?! – выходя из себя, заорал Ходжа. – Мало тебе?!!

От второго удара Нос снова упал. Покрутил головой, фыркнул, словно недовольный пес, затем поднял взгляд:

– Что ж, уже лучфе.

– Еще, утырок?

Нос зашелся в кашляющемся смехе.

– Сними… сними с меня «браслеты», и тогда все будет честно.

– Я просто вернул тебе должок, уродец, – скривил губы Ходжа. – Не забыл, поди?

Нос захохотал с новой силой, брызгаясь кровавыми кляксами:

– Как хорофо, когда никто никому не должен!

– Закрой пасть! – прикрикнул Ходжа. Этот сумасшедший его раздражал и пугал одновременно, и зэк не мог определиться, какое чувство выводило его из себя больше. – Или выбью остатки твоих гнилых клыков.

Нос притих, с интересом разглядывая уголовника.

– Ты просто боифся меня, – проникновенным голосом вымолвил он, как если бы делился чем-то личным. – Вот и все.

Впереди шевельнулась бесформенная тень, и Ходжа увидел, как из темноты, покачиваясь, неуверенно выступила женщина. Смятое, покрытое засохшей кровью одеяло висело на ней, как тряпка на швабре. Грязная материя колыхнулась, обнажив бедро, на бледной коже которого полыхали следы укусов.

«Чертов психопат, – подумал Ходжа, переводя взор на рваную губу уголовницы. – Нужно будет как можно скорее кончать этого Носа».

В какой-то момент ему внезапно пришло в голову, что сегодня ночью вместо этой шлюхи и валенка Нос мог проявить интерес, например, к его физиономии.

Ходже стало не по себе.

– Сядь, – нахмурившись, приказал он, видя, что женщина продолжает взирать на него бессмысленно-кукольным взглядом. Сейчас она не вызывала ничего, кроме отвращения. И как у него мог подняться на эту курицу вчера вечером?!

– Сядь! – повысил он голос, и уголовница, замешкавшись, подчинилась. Она неуклюже плюхнулась, упав на ягодицы, словно мешок с влажным бельем.

– Кто ты, девочка? – вдруг мягко поинтересовался Нос. Он старательно слизывал с губ и подбородка кровь. – Кто ты и что у тебя на уме?

– Отвали от нее, – недовольно сказал Ходжа.

– Да я просто беседую с дамой, любезный, – миролюбиво отозвался Нос и снова повернулся к женщине: – Зачем ты здесь? А? Ты ведь не случайно тут оказалась. Так?

Рыбьи глаза женщины моргнули, и Нос перестал улыбаться.

– Ходжа, нужно уходить.

Зэк усмехнулся.

– Мы с Зажимом, пожалуй, последуем твоему совету, картавый утырок. А ты останешься здесь. Вы все останетесь, – поправился он, сделав акцент на «вы».

Нос глубокомысленно покачал головой.

– Ты ничего не понял. Я видел сон. В нем я видел нас. И мы были мертвые. Синие и распухфые, как утопленники. Я верю в сны, и я пока не готов умирать. Ходжа, сейчас мы не на правильном пути. Это не футки. Чем быстрее мы сойдем с этой тропы, тем лучфе. Для тебя в том числе. Теперь ты меня понимаеф?

Он хотел продолжить, но Ходжа, потеряв к зэку интерес, нетерпеливо оттолкнул его в сторону. Переставляя ноги, он начал не спеша приближаться к женщине, которая что-то бессвязно бормотала, кутаясь в одеяло. В мозгу, вспыхивая и похрустывая, как разгорающийся костер, ширилось и разбухало одно-единственное:

«Это она. Это она. Это она».

Ходжа видел перед собой невыразительные глаза сумасшедшей, два выпукло-мутных студенистых шарика, в которых он, как в зеркале, мог разглядеть самого себя.

Внезапно взгляд зэчки заискрился, и затуманившая блеклая пленка исчезла. Она хихикнула.

– Я тебя видел, – вырвалось у Ходжи.

Он не узнал свой голос – чужой и надтреснутый, как у умирающего старика.