– Я хочу, чтобы ты была в моем пространстве, принцесса. – Митч провел ладонью по ее спине. – Может, хочешь прилечь на одеяло?
Мадди кивнула и улеглась. Митч потянулся к ней, чтобы обнять, но потом передумал.
Она снова посмотрела на звезды и тихо сказала:
– Здесь так красиво… Не могу поверить, что звезд так много. Небо как будто смыкается вокруг тебя.
– Да, верно… – в задумчивости протянул Митч, вспоминая ночи, проведенные в детстве у реки. – Когда мы с сестрой были маленькими, бабушка и дедушка позволяли нам подолгу сидеть здесь и смотреть на звезды. – Он указал на скопление звезд. – Вон там – созвездие Геркулеса. Мой отец часто рассказывал мне истории из греческой мифологии, связанные с названиями созвездий.
Мадди взглянула на него с любопытством.
– Так вот почему ты приехал сюда после всех своих бед.
– Ты о чем? – Он нахмурился.
Мадди немного смутилась.
– Ну… я про Чикаго. Уехав оттуда, ты поселился здесь, в Ривайвле, потому что тут твой настоящий дом, верно?
– Нет, не думаю… – пробормотал Митч, растерявшись. – Просто я приехал сюда… Приехал, потому что больше некуда было бежать.
– Но разве ты не сказал, что твой дед был из семьи «старых денег»? – с насмешливой улыбкой спросила Мадди.
– Ну да… – протянул Митч в недоумении. – А что?
– И ты вырос в семье богатых и влиятельных людей, ведь так?
– Ну да… – Он совсем растерялся.
Ветер усилился, и Мадди откинула со лба волосы.
– И разве не ты делал четыреста долларов в час?
– Да, делал, – буркнул Митч, глядя в небо.
– Следовательно ты, со своими способностями, не особенно нуждаешься в деньгах, верно?
Митч задумался. Что ж, пожалуй, она была права. Он не только сделал много денег, тратить которые не было времени, но и его трастовый фонд был постыдно огромным. И все же он не мог понять, на что намекает Мадди.
– К чему ты клонишь, принцесса?
– Ты мог поехать куда угодно, Митч, – продолжала Мадди, – но ты выбрал Ривайвл, потому что это – твой дом. Разве не так?
Он покачал головой.
– Нет, я приехал сюда только потому, что у матери был здесь дом. Простой логический выбор.
– Ты никогда не упоминал о своей жизни в Чикаго. Может быть, потому что…
– Ты ошибаешься, Мадди, – перебил Митч, стараясь говорить как можно спокойнее.
– Ладно, хорошо, ошибаюсь. Но почему же ты…
– Да, ошибаешься, – снова перебил он, на сей раз нахмурившись.
– Митч, я согласилась. Почему же ты злишься?
Он что-то проворчал себе под нос и стал искать Орион. Или, возможно, Большую Медведицу. Или Малую? Как бы то ни было, помолчав минуту-другую, Митч проговорил:
– Даже если это и правда, что тогда?
Мадди повернулась на бок и положила голову на ладонь.
– Ничего.
– Но ты же явно куда-то клонишь…
– Нет, Митч, это всего лишь наблюдение.
Она говорила тем же тоном, каким люди обычно успокаивают нервных животных. Наверное, ему следовало оставить эту тему. И вообще, он уже давно знал, что вовсе не привязан к Ривайвлу. Он вовсе не считал его своим домом. У него не было дома. Нигде – во всем мире!
– Ты ошибаешься, Мадди.
– Возможно, – кивнула она.
Митч насупился. И в который уже раз спросил себя: «А почему я выбрал Ривайвл? Ведь я же порвал связи с семьей, не так ли?» Да, но не с бабушкой и не с дедушкой. Лучшее время детства он проводил здесь…
Хорошо, пусть так. Но какое это имеет значение?
Он сделал глубокий вдох и повернулся, чтобы взглянуть на женщину, ворвавшуюся в его жизнь и все перевернувшую. Рыжеволосая, она, казалось, сияла в лунном свете и сейчас выглядела так, что вполне могла бы сойти за одну из тех греческих богинь, о которых любил рассказывать дед.
– Знаешь, Мадди, до твоего появления все было спокойно, – пробормотал Митч.
Она с улыбкой ответила:
– А я до знакомства с тобой никогда не врывалась по ночам в комнаты мужчин. – Она вскинула вверх два пальца. – И за последние дни я сделала это дважды. Это становится у меня дурной привычкой.
Митч привлек ее к себе и заглянул в глаза. Затем провел ладонью по ее щеке и тихо сказал:
– Впервые вижу такие зеленые глаза…
– Фамильные глаза Донованов, – ответила она с улыбкой. – У всех детей разный цвет волос, но глаза – нашего отца. Я единственная с рыжими волосами – как у матери. А наш старший брат – копия отца. Мама говорит, ей больно на него смотреть.
Мадди вздохнула и попыталась расчесать волосы пятерней. Потом снова заговорила:
– Знаешь, Шейн многим пожертвовал ради нас… Но он всегда… – Она внезапно умолкла и снова вздохнула.
Митч молча кивнул. Он кое-что знал о Шейне Доноване и знал, что тому пришлось нелегко. Но чего же теперь ждать от этого человека?..
В очередной раз вздохнув, Мадди проговорила:
– Мне следовало сказать тебе кое-что, но я молчала, хотя…
– Я не хочу, чтобы ты со мной молчала, Мадди. – Митч повернулся на бок и, опершись на локоть, провел пальцем по ее подбородку.
Она заморгала – словно пыталась остановить слезы.
– Молчать – это давно уже моя привычка. Но с тобой мне легче. Не знаю, почему так…
Он провел пальцем по жилке, бившейся на ее шее.
– Может, не так уж важно, почему так получается.
Она едва заметно кивнула.
– Да, может быть.
Тут Митч обнял ее покрепче и легонько коснулся губами ее губ. Просто коснулся – и все.
– Знаешь, я ушел сейчас потому, что почувствовал: еще немного – и я взял бы тебя, невзирая на последствия.
– Пожалуйста, не надо заботиться обо мне. Я так… – Она шумно выдохнула. – Я ужасно устала от этого.
Он провел большим пальцем по ее губам.
– А я вовсе не забочусь о тебе. Просто не хочу, чтобы это случилось лишь из-за того, что я разозлился.
Она захлопала ресницами.
– А это случится?
Он кивнул.
– Да, Мадди, обязательно.
Она тихо вздохнула.
– Я знаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поделать. Хочу, чтобы это произошло.
– Я тоже, – ответил Митч, привлекая ее к себе ближе. Уложив Мадди на сгиб своего локтя, он сдержал стон, когда она скользнула ногой по его бедру. – Знаешь, когда мне было четырнадцать, я увел подружку у своего приятеля Бобби Миллера.