– Между прочим, если б стражники нас загребли, то на эту встречу мы вообще не явились бы, – заметил Жан.
– Обижаешь, – возразила Сабета. – Я же знаю, что вы бы за минуту их вокруг пальца обвели! Вон, выкрутились же вы, когда мы попытались отобрать у Жостена разрешение на продажу горячительных напитков, – значит, не забыли еще, как дела делаются.
– Очень мило с твоей стороны, – фыркнул Локк.
– Да вы и сами не промах. Не перестаю удивляться, как люди верят в незыблемость законов.
– В этом и заключается преимущество нашего образования. А тебе не надо было отправлять к Жостену добродушного толстяка, – укоризненно произнес Локк. – Прислала бы какого-нибудь занозистого урода, типа своего Вордраты.
– А он прелесть, правда? Ехидная сволочь. Ему сразу хочется бока намять, даже если ради этого придется по битому стеклу босиком прогуляться.
– Где тут у вас битое стекло? – осведомился Жан.
– Всему свое время… вот через шесть недель, может быть… – Она небрежно пожала плечами и посмотрела на Жана. – Кстати, ты не возражаешь, если я попрошу тебя оставить нас с Локком наедине? Там, за дверью, кресло должно быть, Вордрата обещал принести.
– Меня это не устраивает.
– Я же не заставляю тебя в нем сидеть.
Жан кашлянул.
– Ох, я вас умоляю… – вздохнула Сабета. – Осмотрительность надо было проявлять, пока вы из кареты не вышли. Можно подумать, там за дверью тебя двадцать человек поджидают, и все вооружены до зубов. Сам понимаешь, в таком случае я бы тебя ни о чем не просила.
– Так и быть, притворюсь учтивым, – ответил Жан и вышел.
Дверь со щелчком захлопнулась. Локк и Сабета остались наедине, в четырех шагах друг от друга.
– Я его обидела? – спросила Сабета.
– Нет.
– Он, когда меня увидел, сначала обрадовался, а потом… погрустнел.
– Жан… Он потерял очень дорогого ему человека. Навсегда. Ты не думай, просто… просто ему очень трудно, когда об этом что-нибудь напоминает, вот как наши с тобой дела…
– Интересно, о каких наших с тобой делах идет речь?
– Прошу тебя, не начинай…
– Что?
– Не вынуждай меня говорить о том, что тебе и так известно.
– Локк, по-моему, ты меня с зеркалом путаешь. Я твоих чувств не отражаю, поэтому тебе самому придется о них рассказать. Вслух.
– Сабета, пять лет прошло! Пять!
– Да, я тоже считать умею. Ну и что? Я к тебе в объятья не бросилась? Одежды срывать не стала, в постель не уволокла? Или лучше вот сюда, под стол? Если помнишь, я за пять лет в Каморр ни разу не возвращалась и встреч с тобой не искала. Да ты и сам особо за мной не гонялся.
– Я хотел…
– Твои намерения фальшивого медяка не стоят. Прошлого не изменишь. Может, я к тебе и не вернулась, но и ты за мной вдогонку не побежал.
– У меня возникли определенные трудности…
– Ах, вот он какой – тот самый человек, жизнь которого полна трудностей! О боги, как я рада, что наконец-то с ним повстречалась! А то у всех остальных жизнь легкая и беззаботная…
– Кало и Галдо погибли, – промолвил Локк.
Сабета замерла у стола и, скрестив руки на груди, устремила взгляд за окно.
– Я это подозревала.
– Когда мы с Жаном вдвоем в Картен приехали?
– Год назад я в Каморр заглянула, проездом. Объявлять о себе не стала. Там теперь сплошная неразбериха, как до Барсави, – тридцать кап и никакого Тайного уговора. Ходят слухи, что после убийства Барсави тебя из города изгнали, и с тех пор о тебе ни слуху ни духу.
– Там всем досталось, – вздохнул Локк. – А потом капа Раза нас предал. Он нас всех собирался убить, но мы с Жаном уцелели, а вот братья Санца погибли. И еще один мальчишка, наш ученик… Он бы тебе понравился.
– Видно, не повезло ему с гарристой…
– Да я бы с радостью свою жизнь отдал, лишь бы их спасти! Не вышло… Понимаешь, так уж сложилось… И ты еще куда-то умотала… Я вот до сих пор не понимаю почему.
– По-твоему, я должна была остаться? Помогать тебе хозяйство вести? Дом содержать? Ты же хотел, чтобы ничего не менялось – ни стеклянное подземелье, ни храм, ни плутни… Вон, даже учеников начал набирать – мальчишек, разумеется.
– Послушай, так нечестно…
– Локк, корни только деревья пускают или там овощи на грядках. Ворам это не свойственно. Мне заблуждений Цеппи на всю жизнь хватило, благодарствую, а находиться в обществе его бледного подобия было и вовсе ни к чему! – Она тяжело вздохнула. – На равных я с тобой, может, и прожила бы, но принять тебя как гарристу, как посвященного священнослужителя, как заботливого отца? Нет уж, увольте, не могу. А груда золота, которую Цеппи нам завещал?! О боги, да хуже проклятия и придумать невозможно! Надо было все сокровища в море утопить, а храм спалить дотла…
– Мы и спалили, – сказал Локк. – А сокровища я утопил.
– Как это?
– А вот так… утопил в Старой гавани. Посмертное приношение Кало и Галдо.
– Все утопил?
– Все до последнего медяка, на радость акулам и богам.
– Спасибо тебе за это… – прошептала она, проведя тыльной стороной правой руки по щеке Локка.
Он вздрогнул, нерешительно коснулся ее ладони. Сабета не отвела руку, и кровь вскипела у него в жилах.
– За что? За то, что все потерял?
– За братьев Санца.
– А…
– У тебя морщинки появились, – вздохнула она.
– Меня отравили, – признался он. – Опять.
– Не представляю, у кого может возникнуть желание напоить ядом такого очаровательного и обходительного молодого человека… Прости, Локк. Прости за Кало и Галдо. Прости, что меня с вами не было…
– Это ты меня прости. Хреновый из меня гарриста вышел.
– Может, сложись все иначе, я бы осталась, смотрела бы, как у тебя морщинки появляются. И от себя бы добавила, – грустно улыбнулась она. – Но согласись, перед тем как исчезнуть, я все-таки ясно дала понять, что к чему.
– Если честно, мне иногда и самому странно, что ты так надолго с нами задержалась.
– Видишь ли, я не сгоряча решила уйти… – Она отняла руку от его щеки, отстранилась. – После смерти Цеппи ты хотел, чтобы вся наша жизнь застыла, как муха в янтаре. Чтобы все продолжалось как прежде. Наверное, так тебе было легче с горем справиться, а вот я так не могла.
– Ну… кстати, я в Ашмире твой след отыскал, – вздохнул Локк. – Только этого не знал никто, кроме Жана. А потом…
– Погоди. – Она отодвинула стул от ближайшего стола. – Садись, не стой столбом, как прислуга.