Уроки дыхания - читать онлайн книгу. Автор: Энн Тайлер cтр.№ 41

– Последние несколько дней мистер Отис живет в своей машине, переезжает от одного родственника к другому, – объяснила Айре Мэгги.

– Да что ты, – удивился Айра.

– Сами, стало быть, видите, до чего мне важно, чтобы колесо не отваливалось, – добавил мистер Отис.

Айра вздохнул и присел на стену рядом с Мэгги. Купленные сушки глянцево поблескивали и липли к зубам, однако он проголодался до того, что продолжал их жевать.

Юноша с хвостом направился в их сторону, каблуки его кожаных сапог постукивали набойками по бетону – решительно, целенаправленно, – и Айра встал, подумав, что предстоит какой-то серьезный разговор. Однако юноша всего лишь смотал воздушный рукав, все это время шипевший на земле, не замечаемый ими. Но Айра все-таки подошел к юноше, не желая, чтобы тот счел его малодушным слабаком.

– Итак, – сказал Айра. – Что там с этим Ламонтом?

– Уехал, – ответил юноша.

– Насколько я понимаю, вы нам помочь не сможете. Необходимо съездить на шоссе, посмотреть на колесо мистера Отиса.

– Не-а, – сказал юноша и повесил смотанный шланг на крюк.

– Понятно, – сказал Айра.

Он возвратился к стене, а юноша пошел к станции.

– По-моему, она называется Крысиный Лаз, – говорила Мэгги мистеру Отису. – Так? Дорога, которая ведет к Картуилу.

– Ну, насчет Крысиного Лаза я ничего не знаю, – ответил мистер Отис, – а про Картуил мне рассказывали. Я только не могу вам объяснить, как туда доехать. Понимаете, в этих краях так много мест вроде него, называют себя городами, а там кроме продуктового да заправки и нет ничего.

– Точно, и Картуил таков же, – сказала Мэгги. – Одна главная улица. Без светофоров. Фиона живет в жалком проулке, где и тротуаров-то нет. Фиона – это наша невестка. Вернее, бывшая невестка. Она была женой нашего сына Джесси, но они развелись.

– Да, в наши дни такое не редкость, – сказал мистер Отис. – Ламонт вон тоже развелся, и Салли, дочурка моей племянницы Флоренс. Не знаю, зачем только они семьи заводят.

Можно подумать, его семья – в полном ажуре.

– Возьмите сушку, – сказал Айра. Мистер Отис рассеянно покачал головой, зато Мэгги сунула руку в пакетик и сгребла аж полдюжины.

– Все из-за того, что они не понимали друг друга, – сказал она мистеру Отису. И надкусила сушку. – Такая была идеальная пара. Даже внешне – он смуглый, темноволосый, она светленькая. Просто Джесси – музыкант, работал по ночам, жизнь вел, ну, не знаю, не устоявшуюся. А Фиона была такая молодая, вспыльчивая. Ох, у меня за нее прямо душа болела. Она ушла от Джесси и разбила ему сердце – забрала их маленькую дочурку и вернулась в дом своей матери. И у Фионы сердце тоже разбито, не сомневайтесь, но, думаете, она в этом признается? А теперь они в разводе, да в таком, что можно подумать – никогда и женаты не были.

Пока что все правда, думал Айра, однако Мэгги многое опускает. Вернее, не столько опускает, сколько приглаживает. Взять хотя бы их сына, «музыканта», до того занятого своим делом, что ему приходится пренебрегать «женой» и «дочерью». Айра никогда не считал Джесси музыкантом; он видел в сыне недоучку, которому следует найти постоянную работу. И Фиона казалась ему не женой, а подростковой зазнобой Джесси – с завесой мерцающих светлых волос, не сочетавшейся с коротковатой футболкой и тесными джинсами. Что касается бедной маленькой Лерой, она была для них не более чем домашним зверьком, плюшевым мишкой, которого они выиграли на какой-то ярмарке.

Айра хорошо помнил, как выглядел Джесси, когда его арестовали, мальчишке было в то время шестнадцать лет, его задержали вместе с несколькими друзьями за пьянство в общественном месте. Как выяснилось потом, случилось оно в первый и единственный раз, однако Айра хотел убедиться в этом и, желая обойтись с сыном построже, настоял, чтобы Мэгги осталась дома, и отправился вносить залог в одиночку. Сидел в приемной полиции, пока не показался Джесси – его, согнувшегося в три погибели, вели под руки двое полицейских. По-видимому, руки ему сковали за спиной наручниками и в какой-то момент он попытался протиснуть сквозь их кольцо ноги, чтобы руки оказались впереди, однако в разгар этой попытки его прервали. В результате он ковылял, скособочась, как балаганный уродец, с застрявшими между ног запястьями. Айру, когда он увидел сына, обуяла сложная смесь эмоций: гнев на него и на полицейских, которые выставили напоказ унижение Джесси, неуемное желание расхохотаться и мучительный наплыв жалости. Рукава куртки Джесси были подвернуты, обнажая, по тогдашней моде, предплечья (в пору юности Айры никто такого не делал), и это придавало ему вид еще более уязвимый, как и его лицо, когда наручники сняли и он смог выпрямиться, – впрочем, лицо выражало яростное непокорство, тем более что отца он еще не заметил. Ныне, думая о Джесси, Айра всегда представляет его себе таким, как в тот вечер, одновременно и разъяренным, и жалким. Интересно, какая картина возникает в сознании Мэгги. Возможно, извлеченная из более раннего прошлого. Возможно, Мэгги видит его четырех– или шестилетним – красивым, на редкость привлекательным мальчуганом с ничуть не большим, чем у среднего ребенка, набором проблем. В любом случае Мэгги наверняка видит его не таким, каким он был на самом деле.

Так же, как и дочь, подумал Айра. В Дэйзи Мэгги усматривает версию собственной матери – доведенную до совершенства, умеющую добиваться своего – и недопустимым образом трясется над ней. Тряслась уже в то время, когда Дэйзи была маленькой девочкой, которая содержала свою комнату в жутковатом порядке, а уроки делала в разноцветных тетрадках – для каждого предмета свой цвет. Однако и Дэйзи по-своему жалка. Айра ясно видел это, хоть она и была ему ближе, чем сын. Она словно лишила себя юности – у нее даже мальчика, сколько знал Айра, никогда не водилось. В детстве Дэйзи каждый раз, как Джесси случалось набедокурить, неодобрительно поджимала губы, а между тем Айре почти хотелось, чтобы она присоединилась к его проказам. Разве не предполагается, что дети должны вести себя именно так? Разве не так они и вели себя в других семьях, тех веселых, шумных семьях, за которыми Айра завистливо наблюдал маленьким мальчиком? Теперь она собиралась в колледж – сборы тянулись уже не одну неделю – и упаковала всю свою одежду, кроме совсем уж бросовой, отчего расхаживала по дому унылая и безрадостная, как монахиня, в жалких, обтрепанных блузках и выцветших юбках. А Мэгги на нее налюбоваться не могла. «Я в ее возрасте еще и думать о том, кем хочу стать, не начинала», – говорила она. Дэйзи хотела стать квантовым физиком. «Потрясающе», – твердила Мэгги, пока Айра не спросил: «Что такое квантовая физика, Мэгги? – Он честно желал узнать это. – Ты хоть отдаленное представление о ней имеешь?» Тогда Мэгги решила, что он пытается унизить ее, и заявила: «О, признаю, я ничего не понимаю в науке! Я и не говорила никогда, что понимаю! Я всего-навсего санитарка гериатрического заведения, куда уж мне!» – и Айра ответил: «Я всего лишь хотел… Господи Иисусе! Я всего лишь…» – и Дэйзи просунула в дверь голову и сказала: «Вы не могли бы обойтись без очередного скандала? Пожалуйста. Я пытаюсь читать».