Нелидова. Камер-Фрейлина императрицы - читать онлайн книгу. Автор: Нина Молева cтр.№ 64

— Ладно, сочтёмся. Садись, Анна Степановна, и сразу говори, дошло ли прошение моё до высочайших рук.

— Дойти-то дошло, граф, только не поторопился ли ты, Алёшенька?

— Поторопился? Как это поторопился? Почитай, полгода прошло, как авантюрьера в крепости сидит, доставлена со всяческим бережением, мне же не то что милости царской — внимания никакого. Принять государыня и то не пожелала. Это как понимать прикажешь? В деле граф Чесменский, ой как нужен был, а сделал дело, так и со двора долой? Нет, шалишь! Напомнить я о должке должен, Анна Степановна, и напомню!

— Что напомнил — верно, Алёшенька, а вот что из того получится, один Бог знает.

— Ничего не понимаю.

— Да понимай, Алёшенька, как хочешь. Осерчала государыня от твоего прошения. Крепко осерчала. Я уж пыталась резоны свои представить — куда там! Мало что осерчала её императорское величество, так ещё на беду Гришка Потёмкин подвернулся. Изголяться начал. Мол, как это вы, ваше величество, без такого слуги верного да отменного державой управлять станете. Кто ж вам бесправие такое станет по заграницам чинить, граждан иных стран хватать да вылавливать, позором державу Российскую и вас, просвещённейшую монархиню, позором бесправия покрывать.

— Негодяй!

— Так оно и есть, Алёшенька, да вот государыня слов его будто ждала. Все до единого повторила. Личико пятнами багровыми пошло. Вот, говорит, Королева Лото, кто у тебя в любимцах вечных и бессменных ходит, вот за кого ты горой стоишь!

— Смолчала, Анна Степановна? Что ж не напомнила её императорскому величеству, как слёзно меня в каждом письме просила авантюрьеру сыскать, города, коли выдавать её не станут, из пушек корабельных обстреливать, как от её лица всех дипломатов иноземных сгоношить нам помогать. Кабы не Англия, куда труднее у нас бы всё пошло.

— Не гневайся, Алёшенька, и впрямь смолчала. А как иначе? Государыня и так всё помнит — память-то у неё на целый Сенат хватит, да больно шум большой по Европам пошёл, винить нашу державу стали. Желательно теперь её императорскому величеству как есть ото всего отречься. А тут ты со своими просьбами. В недобрый час попал, ой в недобрый.

— И конец какой вышел? Да ты уж договаривай, Анна Степановна, не жмись. Лучше любую беду заранее знать, предусмотреть.

— Сказать мне, Алёшенька, как есть нечего. Прошение твоё Гришка Потёмкин подхватил. Обещал государыне, что сам во всём разберётся, указ какой следует заготовит. Если её императорское величество на суд его положиться решит.

— Отдала? Прошение моё Гришке одноглазому отдала?

— Да уж такая беда, голубчик. И мне при таких обстоятельствах помалкивать надо. Неровен час — сама под гнев попаду. Вот и сегодня один претекст вымыслила — о Таше распоряжения твои узнать. Мол, повидать после долгой разлуки захотел, гостинцы заморские привёз, через меня передать.

* * *

Указ Военной коллегии

Указ её императорского величества, самодержицы Всероссийской, из государственной коллегии господину генерал-аншефу и разных орденов кавалеру графу Алексею Григорьевичу Орлову-Чесменскому.

В именном, за подписанием собственной её императорского величества руки, высочайшем указе, данном военной коллегии сего декабря 2 дня, изображено: генерал граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский, изнемогая в силах и здоровье своём, всеподданнейше просил нас об увольнении его от службы. Мы, изъявив ему наше монаршъе благоволение за столь важные труды и подвиги его в прошедшей войне, коими он благоугодил нам и прославил отечество, предводя силы морские, всемилостивейше снисходим и на сие его желание и прошение, увольняя его по оным навсегда от службы всякой. О чём вы, господин генерал-аншеф и кавалер, имеете быть известны; а куда надлежало указами, о том предложено.

Григорий Потёмкин.

Секретарь Иван Детухов.

Генеральный писарь Сила Петров.

11 декабря 1775 года.

Великий князь Павел Петрович, Е.И. Нелидова, камергер

— В который раз великая княгиня пропускает плац-парад! Это становится просто невыносимым! Ей, надеюсь, говорили, что я буду проводить с утра манёвр? Дежурный офицер, я вас спрашиваю!

— Ваше высочество, по вашему приказу я осмелился постучать в покои её высочества в пять утра, но камерфрау ответила, что в такую рань и тем более в такую погоду великая княгиня безусловно не выйдет из покоев, и она даже не станет беспокоить её высочество.

— То есть как? Дворцовая прислуга осмеливается не выполнять моего приказа? Камерфрау эта должна немедленно покинуть дворец. Слышите, кто там, немедленно!

— Ваше высочество, это любимая камеристка великой княгини, и, может быть, вы разрешите представить её высочеству её вину...

— Никаких любимых или нелюбимых камеристок! Я не буду повторять своих распоряжений. Погода! Сказать, что мелкий дождь, который идёт который уже день подряд — препятствие для плац-парада и присутствия на нём придворных дам! Впрочем, мадемуазель Нелидофф, вас дождь не испугал? Или наоборот — вы побоялись моего гнева? Напрасно. Он не имеет к вам никакого отношения.

— О, нет, ваше высочество, никакие опасения на меня не действовали. Если погода хороша для монарха, то почему она может быть недостаточно хороша для его подданных?

— Логично. Но пять утра...

— Ваше высочество, осмелюсь напомнить, что к этому времени меня приучил институт, и старые привычки не покинули меня. Если люди делятся на жаворонков и сов, то я несомненно жаворонок.

— Конечно, жаворонок, мадемуазель Нелидофф. Вы, вероятно, захотите оставаться под полотняным навесом? Дамам под ним всё удобней, чем прямо на ветру или в кавалькаде.

— В кавалькаде? О, ваше высочество, неужели есть возможность наблюдать за манёврами в кавалькаде? С какой радостью я бы сделала это, если бы заранее одела амазонку.

— Вы не рискнёте сесть в седло в своём нынешнем платье? Даже если я вас собственноручно подсажу?

— Конечно, рискну, а уж для такой чести тем более. Но мне кажется, куртуазия здесь неуместна. Я отвлекла вас, ваше высочество, от главного занятия, простите меня, умоляю вас.

— Напротив, мой жаворонок, вы стали лучом солнца в эту ненастную погоду, за который я вам благодарен.

— Ваше высочество, а не разрешили бы вы последовать моему примеру госпоже Буксгевден? Наталья Григорьевна превосходная всадница и... вдвоём нам было бы удобнее. Во всех отношениях.

— Превосходно. Конечно, я буду только рад. Сегодня наш плац-парад будет и в самом деле похож на плац-парады Великого Фридриха. При его дворе все дамы интересовались военными манёврами и неплохо разбирались во внешней по крайней мере их стороне. И разговор на подобные темы уж во всяком случае лучше бесконечной возни с шерстяными мотками, которые совершенно заполонили комнаты в Павловске.