Много шума и... ничего - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Калинина cтр.№ 68

Лысый с Суренычем послушно вошли в дом следом за девочкой.

— А вы к кому? — неожиданно спросил ребенок.

— Нам надо узнать про одну женщину, которая жила раньше, еще до твоего рождения, с вами в одном доме, — ответил Суреныч.

— Тогда это к бабушке, — решила девочка. — Папа с мамой вечно в экспедициях пропадают, они про соседей совсем ничегошеньки не знают. Я бы тоже могла помочь, но раз до моего рождения, тогда к бабушке.

Она провела их на кухню, где возле плиты хлопотала еще не старая женщина.

— Вы Сухаревых знали? — с ходу начал Суреныч, которому страшно хотелось поскорей покончить с этим делом, услышать очередное «таких не знаю» и ехать домой ужинать.

— Я таких и не знаю, — оправдала его ожидания женщина. , — Пошли отсюда, — сказал Суреныч, поворачиваясь, чтобы уйти. — Только зря время потеряли.

Никто Ленку не помнит.

— Стойте! — вдруг воскликнула женщина. — Вы про Лену спрашивали? Я сразу и не поняла, давно это было. Думаю, какие такие Сухаревы, а сейчас .вспомнила, что и в самом деле жили такие под нами.

Мы их иногда затапливали. Знаете, дом был старый, вечно все протекало. Нас потому и расселили.

Не прошло и пяти минут, как наши герои сидели в уютной маленькой комнатке, единственной из четырех комнат квартиры, которая осталась в пользовании бабушки и внучки. Остальные помещения занимали разномастные курортники. Бабушка Евдокия Семеновна тоже была рада поговорить о своей бывшей соседке с людьми, которые ее тоже помнили. К сожалению, ее рассказы больше касались старшей Елены Константиновны, которая Лысого с Суренычем всегда терпеть не могла. Поэтому они с трудом выслушивали воспоминания старушки о том, какой прекрасной женщиной была усопшая. Однако вскоре в комнату заглянула дочка Евдокии Семеновны, которая тоже не забыла тех соседей и, в отличие от матери, хорошо помнила именно младшую Лену.

— Я даже дружила с Леной и мечтала походить на нее. Знаете, как это бывает у девчонок, выбираешь себе девушку на несколько лет постарше и только и думаешь, как бы вырасти хоть немного похожей на нее. Я страшно горевала, когда она уехала.

— Но потом же она навещала свою бабушку, — возразила ей Евдокия Семеновна. — Ты встречала ее.

— Это совсем не то, — грустно возразила дочь. — А я так и не узнала, почему она уехала.

— Как почему, уехала поступать в институт.

— Но Лена же собиралась поступать здесь, в Сочи, она мне много раз говорила, что не оставит бабушку одну.

— Так она сама и настояла, чтобы внучка уехала. Какая-то у Лены несчастная любовь нарисовалась, так она чахла с каждым днем все больше. Вот бабка и отправила ее от греха подальше. Во всяком случае, мне она так сказала.

— А где она теперь живет? — поинтересовался Суреныч.

— Муж у нее военный, последний раз, когда я ее видела, они жили в Кемерове.

— И у вас совсем нет ее адреса? — в полном отчаянии спросил Лысый. — Она нам очень нужна.

Обе женщины с сожалением покачали головами.

— Может, на кладбище знают, — наконец сказала Евдокия Семеновна. — Я, когда бываю там, и к старшей Лене на могилу захожу. Знаете, чтобы прибраться, цветы поставить. Мне нетрудно. Но там всегда порядок, словно кто-то за могилой ухаживает, и не от раза к разу, а постоянно. Просто так ведь никто делать не будет, а у нее никого из родственников не осталось, только внучка. Наверное, она со смотрителем договорилась, поэтому должна свои координаты ему оставить.

Поняв, что здесь им больше ничего не светит, Лысый с Суренычем, разузнав, где находится могила, отправились на кладбище.

— Никогда бы не подумал, что пойду на могилу к этой бабке, — бурчал Лысый. — Ты только вспомни, как она меня чуть кипятком не облила, когда я свататься пришел. А что она при этом говорила! Мне до сих пор вспомнить стыдно. Она мне тогда на многие мои качества глаза раскрыла.

— Да, бабка у Лены была старой закалки. Еще революционной. Постоянно всех мерила с точки зрения приверженности партии и комсомолу. Мы с тобой явно не тянули. Зато Ленчика она любила. Его ведь тогда папаша в комсомол запихнул, и он вечно старушенции мозги пудрил, как это для него много значит. На самом-то деле его даже из класса в класс тянули только из-за его папаши. Но старушка таких тонкостей понимать не желала. Она считала, что если человек занимает большой пост, то он обязательно порядочный, недаром же его народ выбрал.

И дети у такого человека должны быть порядочными, не то что мы — двоечники.

— Ты моему сыну не проболтайся, — испугался Суреныч. — Я его в институт настраиваю, себя в пример ставлю, говорю, что в школе круглым отличником был.

Лысый чуть со смеху не помер. К этому времени они уже шли по кладбищу, и на жизнерадостный хохот Лысого из-за оград поднимались скорбные лица посетителей.

— Ничуть не изменился, — раздался позади них неодобрительный женский голос. — Только плешь во всю голову разрослась, а ведешь себя словно невоспитанный подросток.

Лысый с Суренычем резко обернулись, еще не веря до конца своим ушам, и увидели на дорожке свою подругу молодости. Лена почти не изменилась.

Она немного поправилась, и былую резкость движений сменила плавность походки. Но глаза, делающие женщину прекрасной, остались теми же. Правда, теперь они были одного цвета, благодаря контактным линзам. Лицо, конечно, не могло остаться прежним, но было видно, здесь явно не обошлось без постоянного применения французской косметики и радикальных домашних средств.

— Что уставились? — расхохоталась Лена. — Это я! Пришла бабушку навестить. А что вы тут делаете?

— Мы тоже, — выдавил из себя Лысый.

— Это.., бабушку пришли навестить, — поддержал его Суреныч.

Если Лена и удивилась, то виду не подала.

— Это правильно, — сказала она. — Бабушка была прекрасным человеком и заслуживает уважения к ее памяти.

— А ты давно вернулась? — спросил Суреныч, чтобы сменить тему.

— Только что с самолета, — ответила Лена.

— Как я и думал, врет, — шепнул Суренычу Лысый. — Загар у нее такой, словно жарилась на солнце недели две. И где ее вещи?

— А вещи где? — спросил Суреныч.

— В гостинице оставила, — удивилась Лена. — Приехала и сняла номер. Теперь это просто. У них даже в сезон мест сколько угодно.

— Хорошая гостиница? — продолжил допрос Суреныч.

— «Жемчужина», — после некоторого колебания ответила Лена.

Лысый подмигнул Суренычу, дескать, проверим.

— А чего мы все про меня, вы о себе расскажите, — потребовала подруга детства.

— Работаем, — покорно начал Суреныч, поражаясь женскому коварству, ведь наверняка все про них выяснила, прежде чем машины взрывать.