Русалочка в черном - читать онлайн книгу. Автор: Уинифред Леннокс cтр.№ 23

В ответ Палмер сжал ее тонкие пальцы так, что Памела едва не вскрикнула от боли.

— Я сказал — нет! — бросил он в трубку. — Нет, Кимберли! И хватит об этом.

Слава Богу, подумала Памела, морщась от боли, но не отнимая у него руки. Это всего лишь очередной скандал с бывшей супругой…

Отключив телефон, Палмер долгое время молчал. И от этого молчания ей делалось все страшнее: она могла поклясться, что какое-то мгновение светло-карие глаза смотрели на нее так, словно Палмер стиснул не ее пальцы, а горло… Но вот он, кажется, опомнился. Ослабив железную хватку, но не выпуская руки Памелы, он вдруг поднес ее к губам и принялся нежно, необыкновенно нежно целовать один за другим побелевшие пальчики. Если бы в этот момент она стояла, то рухнула бы как подкошенная…

— Больно? — спросил он, легко касаясь губами кожи. — Прости, маленькая… Прости меня.

— Что произошло? — Памела с великим трудом, но все же совладала со своими чувствами. — Может, зря мы все это затеяли… ну, с конкурсом? В конце концов, это шутка, не более… Она должна понять. Послушай, Кимберли не ревнует?

Последнее предположение вызвало у Палмера слабую улыбку. Ничего не отвечая, он пристально смотрел на свою спутницу, и во взгляде его была такая тоска, такая боль, что Памела едва не расплакалась. У нее даже задрожали губы.

— Самое главное, что с Ариэль все в порядке, — принялась утешать его Памела. — Все остальное не так уж важно, правда? Завтра мы пойдем и купим ей игрушку, самую лучшую на свете…

— Ты права. — Палмер выпустил ее руку, глаза его вдруг похолодели. — А пока выпьем-ка мы шампанского.

Появившийся невесть откуда официант откупорил бутылку «Дом Периньона» и разлил пенистый напиток в тонкие бокалы.

— А мне разве можно? — удивилась Памела. — Ведь завтра…

— Утро вечера мудренее, — сухо бросил Палмер, поднося бокал к губам. — Сегодня я разрешаю тебе все.

Уже ничего не понимая, Памела следила за тем, как Палмер, осушив бокал до дна, налил себе еще один — до краев и залпом выпил…

— Что ты делаешь? — попыталась сдержать его Памела. — Ты ведь напьешься!

— А может, именно это мне сейчас и нужно? — криво усмехнулся он.

— Послушай, для этого выбирают место попроще и заказывают отнюдь не шампанское. Если ты не прекратишь, я сейчас встану и уйду! — повысила голос Памела. — Пригласил девушку в роскошный ресторан, а сам сидишь и надираешься, словно портовый грузчик! Это неприлично! Либо выкладывай, что стряслось, либо…

— Извини, — виновато потупился Палмер. — Я просто хам. Выпьем за нашу с тобой победу, ладно? — И он поднял бокал, неизвестно который по счету, — в бутылке вина оставалось меньше половины.

— Но за близкое будущее пить не принято… — возразила Памела, беря бокал за тонкую ножку.

— И все-таки…

Хрусталь мелодично звякнул серебряным колокольчиком — или это зазвенело в ушах Памелы? Она поднесла бокал к дрожащим губам… и явственно ощутила вкус колдовского напитка Мириам.

— Почему ты не пьешь? — удивился Палмер, видя, как Памела ставит бокал на белоснежную скатерть, едва пригубив. — Я же разрешил.

Поколебавшись, она сделала еще глоток.

Голова кружилась так, словно она выпила не меньше Палмера, на котором, впрочем, количество осушенных бокалов никак не отразилось.

Сказав, что отлучится на минутку, Памела встала из-за стола и, гордо вскинув голову, летящей походкой прошла между столиков под перекрестным огнем любопытных взглядов. Однако после сегодняшнего дефиле ей было необычайно легко — даже подумалось на миг, что она прирожденная фотомодель.

В туалетной комнате Памела взглянула на себя в зеркало, поправляя волосы. На нее из глубины волшебного стекла взирало бледное лицо: скулы обозначились резче обычного, глаза сделались совсем прозрачными, губы вспухли словно от поцелуев… Уже не колеблясь, Памела достала из сумочки заветный флакончик, и ее окутало облачко любимого аромата. Что скажет Палмер? А какая, собственно, разница?..

Разумеется, Палмер ничего не сказал, лишь ноздри его еле уловимо затрепетали, а глаза блеснули, но он тотчас опустил веки. С удивлением Памела видела, как на скулах его выступают яркие пятна румянца…

Потом она так и не смогла толком вспомнить, что подавали на ужин. Кажется, это была белая рыба под итальянским соусом, потом устрицы… Во всяком случае, вкуса блюд она не ощущала, Видимо, она выпила еще пару бокалов шампанского — в ведерке со льдом незаметно появилась вторая бутылка… Или это была уже третья?

Борясь с головокружением, Памела ничего не видела, кроме лица Палмера. До ослепительных ли дам и их обнаженных белых плеч было ей теперь? Сейчас на всем свете существовали только они двое.

Как же он красив, Боже Праведный! И совсем не похож на Шона, который тоже был необыкновенно хорош, но совсем в ином роде… Полно, да кто такой этот Шон? Разве он когда-либо был в ее жизни? И вообще, что такое жизнь, если не сон? Кажется, так говорила Мириам…

Вот Палмер наконец соблаговолил улыбнуться, и лицо Памелы в ответ просияло так, что в зале словно сделалось светлее.

— В жизни не видел более прелестной улыбки, — серьезно сказал он. — В самый ответственный момент конкурса непременно улыбнешься.

— Постараюсь, — кивнула Памела. — Вспомню этот вечер, тебя и…

Вместо ответа Палмер взял ее руку и медленно поднес к губам, не отрывая взгляда от чувственного женского рта. Когда он прильнул к нежной коже запястья, Памела невольно раскрыла губы, словно для поцелуя, и тотчас покраснела до корней волос…

Да он просто Казанова, черт подери! Не тебе, девочка, и не с твоим мизерным опытом в делах любви играть с таким в кошки-мышки! Ты ведь уже знаешь, чем это кончится, правда? Ты уже таешь от тайного жара, сжигающего тебя изнутри, а по спине у тебя то и дело пробегает сладостная дрожь… Но тем не менее если ты чего и боишься, милая, то лишь того, что он, проводив тебя до двери номера, чмокнет в щечку и уйдет…

Однако, взглянув в глаза Палмеру, Памела поняла: не уйдет. Щеки у нее пылали, перед глазами все расплывалось — все, кроме его лица…

Что будет потом? А не все ли равно? Ты совершеннолетняя, самостоятельная, замуж не собираешься — уж тем более за Боба Палмера. Чего тебе терять, кроме очередной одинокой ночи, полной томления и жара неутоленного желания? Хоть раз отпусти себя на свободу, дурочка! Хотя бы раз проснись утром без мучительного ощущения тяжести во всем теле, без ноющей боли в груди, ставшей уже привычной…

Видимо, чувства, обуревающие Памелу, ясней ясного были написаны на ее лице, потому что Палмер, слегка стиснув ее пальцы, едва слышно, но властно произнес одно-единственное слово:

— Идем.

Словно сомнамбула она поднялась и взяла его под руку, ни секунды не сомневалась, что все до единой женщины, холеные и изысканные, все без исключения мужчины, лощеные и подтянутые, глядя им вслед, знают, куда они идут. И ей было на это наплевать.