Французский псевдоним - читать онлайн книгу. Автор: Франсуаза Легран cтр.№ 4

— И какой он из себя? — первое, что спросила у нее по телефону Лиза, когда подруга поделилась своей новостью.

— Какой? — Настя вдруг задумалась. — А знаешь, он очень симпатичный. Высокий такой, с сединой, и глаза синие, а со спины смотрится как мальчишка. Сутулится.

— Эй, а ты, часом, не влюбилась? Он женат? — деловито поинтересовалась Лиза.

— Лизка, брось! Какая разница! Я же за него не замуж иду, а работать вместе буду!

— Ох, подруга! — Настя готова была поклясться, что Лиза укоризненно покачала головой. — Всегда надо задумываться о будущем!

— Да ладно! — беспечно отмахнулась Настя.

Все время студенчества подруги старались не терять друг друга из виду. Лиза продолжала жить в их родном городке. Закончив медицинское училище, она работала операционной сестрой и из-под маски старательно строила глазки главному хирургу клиники, «потрясающему холостяку», по ее собственному признанию.

— Когда он просит подать какой-то инструмент, я готова тут же отдать ему все! — смеялась Лиза. — Вот увидишь, скоро он посмотрит на меня совсем иначе!

— Подумай лучше о пациенте, который будет лежать в это время на операционном столе! — улыбнулась в ответ Настя.

Для нее теперь начиналась совсем другая жизнь.

Профессор Станислав Николаев стал брать свою новую аспирантку на серьезные научные конференции, представлял нужным людям, доверял делать важные доклады, подолгу обсуждал с Настей сложные профессиональные вопросы. Они прекрасно понимали друг друга во всем, и девушка с восторгом и страхом чувствовала, как все тоньше и тоньше становится грань, отделяющая в ее душе просто теплые, дружеские чувства к учителю и неизбежную влюбленность в эффектного элегантного мужчину, каким был Николаев. Она все еще находилась в состоянии предчувствия, зарождения любви, сопротивляясь надвигающемуся чувству и в то же время всем сердцем желая его.

Словно отвечая Настиным настроениям, вступала в свои права непредсказуемая питерская весна, с льдисто-снежным месивом на тротуарах, угрожающими жизни сосульками на крышах, серенадами тощих котов и ослепительно-яркими проблесками солнца, играющего на влажных сахарных обломках льдин в Неве. Как-то сереющим вечером Настя с Николаевым вышли из университета, и профессор предложил пройтись немного пешком по набережной.

— Воздух, — говорил он, — почувствуйте, Настенька. Такого весеннего воздуха, как у нас, нет нигде. Разве только еще в Париже. Это необыкновенный воздух, его можно пить. — В этот романтический момент Настя, на редкость некстати, споткнулась и наступила прямо в огромную лужу, чуть замаскированную сверху влажным снегом. Легкий ботиночек сразу промок, и Настя поморщилась, чувствуя, как холодная вода подбирается к пальцам.

— О! — покачал головой Николаев. — Пожалуй, нам придется пить не воздух. Мы немедленно идем ко мне, я должен спасти вас от простуды! — Он улыбался, улыбнулась и Настя. Именно в этот момент она поняла, что переступила грань, разделяющую жизнь на «до» и «после» любви.

Николаев жил недалеко от университета, в старом доме, где в подъезде постоянно пахло сыростью и кошками. Прихожая его квартиры показалась Насте огромной. Гардероб, стоящий у стены, низкий диванчик у самой двери, стойка для зонтиков и обуви — все вещи были старинными, но прекрасно отреставрированными. Настю удивило, что даже здесь, в прихожей, стоял изумительный аромат свежемолотого кофе. Все ее чувства резко обострились, она чувствовала малейшие нюансы запахов и звуков чужого жилища. Нервы девушки были напряжены, сердце билось неровными толчками где-то у горла. Хорошо, что Николаев молчал, Насте казалось, что сейчас она не смогла бы произнести ни слова.

Скинув пальто и быстро сняв с Насти куртку, Николаев начал стягивать с девушки промокший ботинок вместе с носком. Потом, прямо тут же в коридоре, растирая ладонями замерзшую и мокрую Настину ступню, он прикоснулся губами к ее пальчикам, на которые фиолетовыми разводами полинял промокший носок. Настя непроизвольно откинула голову назад и застонала от нахлынувшего на нее болезненного наслаждения, скорее душевного, чем чувственного. Николаев подхватил девушку на руки и бесконечно долго нес по квартире, из комнаты в комнату, пока не опустил бережно на широкую кровать.

Настя плохо помнила, как они в первый раз занимались любовью. Слова, которые Николаев шептал ей тогда, и его неспешные, умелые ласки доставляли почти одинаковое физическое наслаждение. Потом они со Стасом — уже со Стасом, а не с профессором Николаевым — пили глинтвейн и смеялись надо всем подряд. Настю очень развеселил старый кот, который, видимо, зашел в спальню в самый разгар любовной игры и теперь, усевшись с хозяйским видом возле кровати, уставился удивленным взглядом на обнаженную гостью. Потом влюбленных развеселила странной формы сосулька за окном, капли с которой сбивали их с ритма. Но больше всего Настю рассмешило то, что она так и осталась лежать в одном, но зато сухом, носке.

Так начиналась история Насти и Стаса, таким было утро их любви, которое всегда прекрасно. Начало любви — пора, прекрасная своим равновесием, а вернее, равенством. Из двоих еще нельзя выбрать победителя и проигравшего, лидера и ведомого, уступающего и настаивающего. Ни в ком нет усталости или снисходительности, жалости о былом или откровенной скуки. Подобное, вместе с сопряженными с ним переживаниями, присуще уже более поздней стадии отношений. В начале же влюбленные во всем идут вровень, раскрывая себя и узнавая другого.

Всю весну Стас и Настя прожили в коконе своей влюбленности. Они почти не замечали окружающее, если оно не касалось их родившегося чувства, но, к сожалению, были полностью открыты для взглядов со стороны. Бурное увлечение видного профессора своей аспиранткой не могло остаться незамеченным, однако слухи мало беспокоили влюбленную пару. С самого начала Настя знала, что Стас женат, его супруга работает где-то за рубежом и они редко видятся. Настя не придавала этому значения, это было за пределами их любви и никак не могло ее коснуться.

Часть лета Стас и Настя провели на побережье Финского залива, в уютном пансионате. Невысокий белый кирпичный дом, окруженный сосновым лесом, с одной стороны был открыт влажному ветру с залива. С балкона их комнаты был выход на узкую песчаную тропинку, петляющую между дюнами и приводящую к пляжу. Уютные безветренные ложбинки между песчаными бархатными спинами дюн часто служили влюбленным укрытием. Стас и Настя много гуляли и никак не могли наговориться, надышаться друг другом.

Когда они вернулись в город, то продолжали встречаться почти каждый день. Но мало-помалу Настя стала ощущать себя, как человек, отходящий от длительного наркоза. Сначала ее стали беспокоить мелкие уколы равнодушных взглядов Стаса, потом пропущенные звонки, скучающий тон его ответов или вдруг лихорадочные проявления страсти, когда он умолял ее поздней ночью взять такси и примчаться к нему.

Часто, сжимая Настю в объятиях, он словно прощался с нею. В разговорах он все настойчивее упоминал о разнице в возрасте и о том, что Настя должна будет устраивать свою судьбу без него.