Клеменси подошла к аккуратно подвязанной виноградной лозе. Ее глаза неспешно скользили по сочной зелени листьев и пурпуру плодов, купавшихся в ярких лучах солнца. Нет, лучше не думать о будущем, оно не стоит настоящего, твердо решила Клеменси.
– Да, на земле гораздо теплее, чем под ней, – услышала она голос Ленарда и обернулась.
– Как там вино?
– Прекрасно.
Их диалог прервал Билл Сазерленд, управляющий Ленарда.
– Извини, что нарушаю вашу беседу, Ленард, но если можно, мне бы хотелось отвлечь тебя на пару минут.
– Конечно, Билл, я сейчас…
– Я пойду в дом, мне надо приготовиться к приему. – Клеменси улыбнулась. – Ленард, не задерживайся. Не забывай, что вечером у нас соберутся почти двести человек гостей. – И она легкой походкой направилась к дому.
Уже давно не было дождя, рассуждала Клеменси. Если бы не разбрызгиватели, мы потеряли бы в этом году не один десяток виноградных кустов. А если бы не Ленард Рейнер, я потеряла бы все. Мне следовало бы сказать ему об этом, но почему-то нужные слова всегда застревают у меня в горле. А все из-за того, что я люблю Ленарда, а он ни разу не признался мне в любви.
Подойдя к дому, она поднялась на веранду.
Тут все было погружено в легкую тень, пахло жимолостью; белые стены, зеленые жалюзи на окнах, зеленые стол и стулья из тростника – все это вызывало в ней умиротворенность.
Поднявшись в спальню, Клеменси разделась и скрылась в ванной комнате. Интересно, что за проблему решает Ленард с управляющим? – подумала она, вставая под душ. Главное, чтобы он не особенно задерживался.
Через десять минут Клеменси вернулась в спальню и уселась за туалетный столик, чтобы сделать прическу. В этот момент в комнату вошел Ленард и залюбовался шелковисто переливающимися длинными волосами Клеменси. Отложив щетку, она повернулась к нему и спросила:
– Все в порядке? Решили с Биллом очередную проблему?
– Да, все в порядке. – Он посмотрел ей в глаза, потом его взгляд скользнул вниз – к тому месту, где полы халата расходились, открывая длинные загорелые ноги. – Когда начнут съезжаться гости?
– Около семи.
– Как ты думаешь, у нас есть еще несколько минут, которые мы могли бы посвятить себе?
Она увидела в его глазах вспыхнувший огонь страсти, и ее сердце бешено заколотилось.
– Ты была великолепна, – с улыбкой шепнул Ленард, когда они, обессиленные бурной близостью, лежали в объятиях друг друга.
Клеменси было приятно, но все же не эти слова она мечтала услышать. Тех, которых она ждала, Ленард не произнес еще ни разу. Зато с ее губ эти слова могли сорваться в любой момент. Вот сейчас, например, очень хочется сказать: «Ленард, я люблю тебя…»
– Однако, – пробормотал Ленард, – полагаю, нам пора пошевеливаться. Гости не должны дожидаться хозяев.
– Да.
Клеменси вдруг обуяли тревожные сомнения – все ли у нее в порядке с головой? Ибо у нее мелькнула дикая мысль: я оказалась самой глупой женщиной на земле, потому что полюбила человека, которому нужна лишь для удовлетворения примитивных плотских желаний.
Между тем Ленард встал с кровати и пошел в ванную. Через минуту Клеменси услышала шум воды.
Почему я все время внушаю себе эти романтические бредни о том, что Ленард может влюбиться в меня? Почему надеюсь услышать от него слова признания? По прошествии восьми месяцев супружеской жизни мне пора бы уже научиться смотреть на вещи реально. Да, я нравлюсь ему, он уважает меня, но вряд ли в нем когда-нибудь проснется любовь ко мне.
– Милая, тебе следует поторопиться, – сказал Ленард, вернувшись в спальню.
Его бедра были обмотаны банным полотенцем, капли воды блестели на плечах и на мускулистой груди, зачесанные назад густые черные волосы открывали красивый высокий лоб. При виде его в голове Клеменси мелькнула упрямая мысль: нет, я никогда не откажусь от своей мечты. Не откажусь, по крайней мере, в те месяцы, которые нам осталось прожить вместе.
– Кстати, забыл сказать тебе! Сегодня утром я встретил в городе Беатрис, – как бы, между прочим, сообщил Ленард.
Клеменси вздрогнула. У нее появилось какое-то мрачное предчувствие.
– Я думала, Беатрис живет в Сан-Франциско с тех пор, как стала женой Джима.
– Да, они живут там, а сюда Беатрис приехала погостить у своих друзей.
– Понятно… – задумчиво протянула Клеменси.
– Я сказал Беатрис, что если она захочет, то может заглянуть к нам сегодня вечером. Ты не возражаешь?
– А почему я должна возражать? – удивилась Клеменси, хотя в душе она возражала, и даже очень. – Она явится на прием с Джимом?
– Не думаю.
– Тогда ее визит окажется для тебя своеобразным напоминанием о добрых старых временах, не так ли? – дерзко спросила Клеменси.
Она старалась казаться равнодушной ко всему, что было связано с именем Беарис, однако ей плохо это удавалось. Мысль о том, что среди других гостей на приеме будет присутствовать бывшая подружка Ленарда, совсем не вызывала в ней энтузиазма.
7
В ночном воздухе, все еще не остывшем после дневного зноя, висел ровный гул людских голосов и едва улавливался запах жарившегося мяса. На специально сооруженной танцевальной площадке играл оркестр, и звуки исполняемой им романтической мелодии плыли в темноте и пропадали где-то под кронами деревьев.
На Клеменси было длинное белое платье из тонкой, почти невесомой ткани. Оно словно струилось по фигуре, когда Клеменси грациозно скользила от одной группы гостей к другой, чтобы удостовериться, все ли в порядке.
Пресс-секретарь Ленарда Джереми Хейли словно из-под земли вырос на ее пути. Ему было немногим за двадцать, он выделялся высоким ростом, русыми волосами и волевыми чертами лица.
– Клеменси, позвольте выразить вам мое восхищение. Вы провели просто фантастическую подготовительную работу!
Она благодарно улыбнулась ему.
– Спасибо, Джереми. Вы не видели моего мужа?
– Не видел и, надеюсь, не увижу. – Он озорно осклабился и обнял ее за талию. – Потому что я собираюсь похитить вас… на танец.
– Ленард вовсе не возражал бы, окажись он рядом, – со смехом заверила Клеменси и взяла Джереми под руку. – Боюсь, мой муж не любит танцевать.
– Неужели? Но, если не ошибаюсь, я видел, как он уже танцевал с кем-то сегодня, – равнодушно обронил молодой человек.
Клеменси тут же хотела спросить, с кем танцевал Ленард, но вовремя сдержалась. Не хватало только слухов, что у мэра ревнивая жена.
Оркестр заиграл вальс, и они начали танцевать. Во время их движения по кругу огни специальной подсветки, установленной по краю танцплощадки, играли голубыми, зелеными и золотистыми оттенками на белом платье Клеменси.