Воспитание чувств: бета версия - читать онлайн книгу. Автор: Елена Колина cтр.№ 28

– Пароль… Ну, пиши пароль: «Смотрю на эту картину и вспоминаю Платона – “каждой душе соответствует своя звезда…”».

– На какую картину?

– На любую. Ты смотришь на любую картину и вспоминаешь Платона.

– Поняла, для всех картин один пароль. А меня не спросят, кто такой Платон? А если спросят?.. А почему у нас идут вместе картины и философия?

– Потому что ничего не бывает отдельно. Культурный код – это все вместе. Поняла?

– Нет. Ни фига не поняла.

Начали еще раз, с философии.

… – Платон считал, что душа состоит из трех частей: разумная часть в голове, и две неразумные: благородная, это воля, – в груди, и неблагородная, страсти и инстинкты, – в желудке. Платон считал, что душа бессмертна. …Аргументы Платона в пользу бессмертия души до сих пор выглядят очень утешительно. Платон разделял действительность на мир идей и мир вещей. Идеи существуют отдельно от вещей. Представьте: идея курицы возникла раньше курицы… Правда, интересно?

– Пароль? Пароль на Платона какой?

– Пиши пароль: «Это воплощение платоновской теории мира идей и мира вещей», – хорошая фраза, годится для всего: для картины, для книги. Произносить задумчиво.

Алиса записала: «Задумчиво».

– Много там еще философов?

– Где там? Следи за речью – это важно. …Аристотель. Вот вы думаете, что есть просто любовь, и все, а Аристотель считал, что есть разные виды любви. Агапе – это жертвенная любовь, когда вы ничего не требуете взамен за свое чувство (у меня так не было, меня так любили, а я нет, никогда); людус, любовь-игра, тут главное – сексуальное влечение (у меня так было); эрос – это не про то, что вы подумали, это преданность, а уже потом секс; мания – это сплошная истерика, страсть и ревность, и прагма – когда человек любит для жизненного удобства (у меня так было)… А-а, да, еще сторге – любовь-дружба, хороший вид любви, но через некоторое время может стать скучно (у меня так было).

– Расскажете подробно?.. Когда потом? Ладно, потом. …Давайте пароль на Аристотеля.

– О-о, вот тебе очень хороший пароль: «Этот роман… в скобках «картина, стихи, музыка, здание» напоминает спор Аристотеля и Платона. Автору… в скобках «писателю, художнику, композитору, архитектору и даже политику» ближе платоновская иллюзорность, чем реальность Аристотеля». После того как ты это скажешь, никто не задаст тебе ни одного вопроса. Только подумают: «О-о!..»

– О-о… – довольно повторила Алиса. – О-о!.. А при чем здесь политики?

– Вдруг тебя занесет в высшие эшелоны власти, – усмехнулась Энен. – Но, если серьезно, умные и талантливые мужчины разговаривают о политике, ты должна уметь поддержать любой разговор. Ты скажешь: «Мне близка платоновская идея идеального правового государства». Произносить серьезно или иронически, в зависимости от твоего мнения о положении дел.

– Откуда у меня мое мнение? Откуда мне знать положение дел?

– А-а, да… Ну, эта фраза подходит к любому положению дел. Это все.

Алиса обрадовалась, но оказалось, это было не вообще все, а означало лишь, что Энен покончила с государством и перешла к вопросу о душе.

– …Нет, не все. Платон и Аристотель по-разному подходили к вопросу о бессмертии души. …Кто из вас верит, что душа бессмертна?

Вот мы, новые эпикурейцы на Фонтанке: Алиса с задранной вверх ногой, на розовом диване, Энен с бокалом вина на зеленом, я на красном, Скотина разлегся на письменном столе со своими бегемотиками, – беседуем о бессмертии души.

– Я!.. А у меня точно есть душа?.. – сказал Скотина и, поежившись, добавил: – Мне один мальчик в школе сказал, что я тоже умру… Страшно, ешкин кот!..

Энен на секунду призадумалась.

– А чего бояться?.. Нечего бояться. Эпикур сказал: «Когда мы живы, смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет». А я думаю: мы там есть, и там интересно.

– Как будто отправился развлекаться? – хихикнул Скотина.

– Ну да. Когда я отправлюсь развлекаться, я тебе оттуда помашу…

Алиса мрачно сказала:

– А вот моя мама говорила… – И замолчала. И мы молчали, думали об умершей матери Алисы, и Энен, как и я, не решалась заговорить. – Чего это у вас такие лица? – удивилась Алиса. И захохотала. – Эй, вы что, оба думаете, что моя мама умерла? А-а, вы же не знаете, откуда я тут, у папы… Расслабьтесь, все живы-здоровы. Мама мне говорила, что папа умер, а потом – раз, и папа! Папа приехал в Москву по бизнесу и заодно забрал меня, дал маме денег и выкупил меня… Забрал меня вообще без вещей, мы с ним поехали и все купили, папа покупал как сумасшедший: и одежду, и сумки, и туфли. Я всю жизнь знала, что она врет: ребенку всегда врут, что его папа умер, а на самом деле ребенок ему не нужен. А я папе нужна, я для папы самый главный человек. …А потом он выменял Скотину на диван.

– И два кресла, – пояснил Скотина. – Дал маме диван с креслами, а взял меня… Я папу вообще не знал, пока он на меня не поменялся.

Я понимал, что Роман, Алиса и Скотина не всегда были вместе, но сейчас, когда все это прозвучало – две мамы, у которых выкупили детей, – эта семья, казавшаяся странной, но упорядоченной, вдруг предстала просто случайным скоплением людей.

– Мой папа, он… Знаете, сколько нужно разных качеств, чтобы стать первым миллионером в городе? – Алиса нежно улыбнулась. – Что вы так смотрите? Думаете, почему его раньше не было в моей жизни? Он мне сказал, объяснил… я могу объяснить… Что вы так смотрите?

– Давайте поговорим об интересном… – предложила Энен. – Зинаида Гиппиус, когда ее знакомили с кем-то, спрашивала: «А он любит говорить об интересном?»…У нее есть еще одна хорошая фраза, запиши: «Если надо объяснять, то не надо объяснять».

Должно быть, Энен посчитала неприличным выспрашивать Алису за спиной Романа, а может быть, ей было не интересно, а может быть, ей уже не нужно было объяснять.

Ну, как-то так это было.

… – Мое дело маленькое: вы говорите, а я записываю, то-се, пятое-десятое, – сказала Алиса.

– Фу! Алиса! Пошло! Ты же хочешь выглядеть интеллигентным человеком!

– А как говорит интеллигентный человек? Дайте пример.

– Пример? – Энен задумалась. – Ну… как Мариенгоф. Это так прекрасно, что я наизусть помню. …Вот: «Шел я как-то по Берлину… Город холодный, вымуштрованный, без улыбки. Это я говорю не о людях, а о домах, о фонарях, о плевательницах». Или: «У очень тоненькой гимназисточки было слишком много черных глаз и слишком мало носа». И еще: «Интеллигентная селедочка, жизнеутверждающий батон».

– Ну и где тут собака зарыта?

– Где тут хунд беграбен, как говорил Савва Игнатьич из «Покровских ворот»? Тут секрет в сочетании несочетаемого. …Пиши, Алиса: «Мариенгоф – поэт-имажинист, близкий друг Есенина, автор роман “Циники”». …Помнишь, я говорила, – нужно знать то, что не все знают. Вот тебе – Мариенгоф. Бродский назвал «Циников» лучшим русским романом.