Лабиринты ревности - читать онлайн книгу. Автор: Абигайль Кейси cтр.№ 18

Консервный нож и столовая ложка издавали бодрящий звук, обещающий вознаграждение за проделанный путь.

Початая булькающая бутылка провоцировала на незапланированные глотки.

Но консервы Малыш так и не решился вскрыть раньше намеченного времени.

Программу первого этапа лабиринтного преодоления он упорно воплощал в жизнь.

Двигаться, пока есть силы.

Останавливаться для передышки на перекрестках и в достигнутых тупиках.

И снова вперед.

А когда не останется ни желания, ни возможности, закончить пробный разведывательный этап длительным отдыхом, переходящим в крепкий сон.

И только выспавшись и частично восстановив силы и кондиции, открыть очередную банку и заправить организм калориями.

Такой режим полностью исключал создание хотя бы минимальных энергетических запасов в мускульных тканях, но зато давал иллюзию поиска спасительного варианта.

А чтобы хотелось продолжать и продолжать вынужденное слепое обследование лабиринтных извивов и ответвлений, Малыш снова и снова прокручивал мысленно диктофонную запись.

— Я хочу продлить твою агонию.

Стена.

— Тебе никогда не выбраться наружу.

Угол.

— Ты виноват.

Поворот.

— Я всегда любила другого.

Стена.

— Тебе будет о чем вспомнить, скитаясь в лабиринте.

Тупик.

— Ты заслужил.

Разворот.

— Я вернусь к своим рукокрылым вампирам, а ты останешься навсегда в полном одиночестве, как подлец, живой или мертвый, но подлец.

Перекресток.

— Ты уничтожил наше тихое семейное счастье.

Новая стена.

— Виноват.

Новый угол.

— Заслужил.

Новый поворот.

— Никогда.

Новый тупик.

— Даже не надейся.

Принудительный разворот.

— Никогда.

Стена.

— Приговорен.

Угол.

— Обречен.

Тупик.

— Прощай, Малыш.

Стена.

— Навсегда.

Угол.

— Прощай.

Тупик.

— Прощай.

Непроницаемая тьма превращала каменный лабиринт в дурную бесконечность.

Но Малыш втянулся в ритм почти безнадежного путешествия — неизвестно куда, неизвестно зачем. Все равно двигаться лучше, чем сидеть на одном месте и ждать неизбежного финала.

Иногда наказанному за случайную измену мужу казалось, что претендентка в скорые вдовы одумается и снова захочет превратиться в жену.

Аида со своим колоссальным пещерным опытом легко отыскала бы своего непутевого супруга, обреченного на скитания вдали от дневного света и ночных звезд.

Но о раскаявшейся жене, спешащей на помощь, Малыш вспоминал все реже и реже.

А вот ее горькие слова повторял снова и снова.

— Подлец.

— Сволочь.

— Гад.

И вот наконец жертва ревности выбилась из сил.

Биотуалет замер, наткнувшись на очередное препятствие.

Малыш, даже не освобождая спальник от банок и бутылок, уснул сверху на консервированном запасе.

В полной темноте и абсолютной тишине.

Глубоко под землей.

В смертельном лабиринте.

Малыша разбудила шумная и веселая кинематографическая перекличка.

— Дубль третий!

— Камера!

— Поехали!

— Уберите с переднего плана этого кретина.

— И света, добавьте света.

И Малыш заметил слабый, но явный отблеск света.

Перекличка была прекрасно слышна, но вот роскошное освещение только угадывалось по мерцанию на стене.

— Я сказал: побольше света.

— Дымы пускать?

— Где пиротехник, я спрашиваю, где пиротехник?

— Каскадеры, пошли.

— Разве так лежат трупы, погибшие от скитания в пещере?

— Они еще чуть-чуть живые.

— Всем изображать агонию!

— Как скажете, шеф.

— Пожалуйста, агонию — медленную и выразительную.

— Камера — средний план.

— Дубль четвертый.

— Мотор!

Забыв, что он полностью обнажен и не мыт, Малыш торопливо освободился от липкой потности спальника.

— Какое счастье!

Малыш привычно встал на четвереньки.

— Какое везение!

Малыш резво побежал на спасительный отблеск.

— В пещеру пожаловали кинематографисты. Малыш завернул за угол и увидел свет в конце длинного туннеля.

— Никто не поверит, что меня спас Голливуд!

Боясь, что съемки прекратятся раньше, чем он достигнет площадки, Малыш поднажал, не жалея ни локтей ни коленей.

А голоса по-прежнему звучали деловито и раздраженно.

— Дубль пятый.

— Мотор!

— Камера!

— Софиты!

— Микрофон!

— Дым, пускайте дым!

— И побольше тоски в глазах! По системе Станиславского. Тебя же оставила подыхать в пещере не кто-нибудь, а любимая женушка.

Малыш приближался к заветному свету и спасительному звуку.

— Разве так умирают от голода?

— Разве так умирают от жажды?

— Жертва ревности должна вызывать в зрителе жалость и омерзение одновременно.

— Жалость и омерзение.

— Омерзение и жалость.

— Дубль шестой!

— Свет!

— Камера!

— Мотор!

— Разве так прощаются с жизнью?

Наконец, изодрав локти в кровь, а колени превратив в сплошные ссадины, Малыш вторгся в ослепительную киношность и крепко зажмурил глаза, отвыкшие от света.

— Уберите этого голого сукиного сына из кадра! — заорал режиссер в мегафон. — Умоляю!

— Из меня получится очень красивый труп! — закричал Малыш. — Очень красивый!

И проснулся.