Игнатий Лойола - читать онлайн книгу. Автор: Анна Ветлугина cтр.№ 60

— Нет, ну логика у вас совсем не приживается, — со вздохом сказал Иниго. — То есть: наши занятия не преступны, но заниматься ими нам запрещают.

— Почему же, — бросился успокаивать бакалавр, — закончите учиться, и — пожалуйста.

Лойола с неподвижным лицом выслушал его и, выждав паузу, горько произнёс:

— Вы собираетесь лишить меня четырёх лет жизни.

Бакалавр рванулся что-то сказать, но Иниго не дал:

— Я подчинюсь вашему приказу, но только до тех пор, пока нахожусь под юрисдикцией Саламанки. Не дольше.

У ворот тюрьмы его встретили четверо помощников и целая толпа поклонников, слышавших проповеди.

— Я ухожу в Париж, — сказал он им. — Буду доучиваться там.

Сколько же ему пришлось выслушать за то время, что он собирался в дорогу!

— Идти учиться к врагам! Какой ужас!

— Легкомысленные французы не научат ничему хорошему!

— Там ходят ужасные болезни!

— Там милостыни не допросишься, зато могут обворовать нищего!

— Там ненавидят испанцев, говорят, могут даже зажарить на вертеле!

Всем волнующимся доброжелателям Иниго обещал тщательно запомнить их речи, чтобы, будучи в Париже, проверить: действительно ли так обстоят дела.

На самом деле он только храбрился. Переезд во враждебную страну пугал его. Он понимал своих помощников, отказавшихся следовать за ним, но не собирался отступать от задуманного. «Сколько пользы будет, — говорил он себе, — и французский язык, и возлюбление врагов. А главное — может, хоть удастся поучиться некоторое время, не отвлекаясь на дружеские беседы с товарищами».

Одна сердобольная сеньора подарила ему ослика. Иниго погрузил на него своё имущество — несколько книг, купленных в Саламанке, — и отправился в Париж через Барселону. Там он надеялся получить помощь от Исабель Росер.

Цветы в её зимнем саду сильно разрослись. Иниго не сразу разглядел гордый профиль их владелицы.

— Париж? — она помолчала. — Рим я бы ещё могла понять... Ты уверен, что Бог этого хочет? Я вот точно не собираюсь помогать тебе в таком странном желании.

— Слава богу, ты не Бог, Исабель, — улыбнулся Иниго, — прощай.

Он уже не нуждался в распознавании своей судьбы посредством отказа от денег. Поэтому, насобирав у храма Святого Креста и Святой Евлалии изрядную милостыню, он не стал тут же раздавать её, а спрятал понадёжней. Потом встал перед храмом, вспоминая путешествие в Святую землю.

— Сеньор! Какое счастье, я всё-таки нашёл вас!

Иниго обернулся. Перед ним стоял слуга Исабель, протягивающий кредитную расписку.

— Госпожа велела передать это и сказать: ей радостно действовать в согласии с Господом.

— Передай госпоже мою искреннюю благодарность, — сказал Иниго, пряча расписку. После чего сел на ослика и покинул Испанию.

Его охватило незнакомое чувство свободы. В прошлом остался бедный дворянин без наследства, и мечущийся паломник, и нерадивый студент. На ослике по французским дорогам ехал рыцарь, посвятивший свою жизнь Богу. Он будет защищать Церковь — невесту Христову — от оков жестокости и язв лицемерия.

Ему мешало собственное имя — Энеко по-баскски, Иниго по-испански. Оно тянуло в прошлое. Хотелось найти созвучное, но иное, соответствующее пути рыцаря.

На одной из лекций в университете Алькалы он слышал о святом, которого называли «носитель Божественного духа» и «Разбрасывающий Божественный огонь». Именно он, если верить легенде, был тем самым ребёнком, которого Иисус поставил среди апостолов со словами: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное». Речь шла о святом мученике Игнатии Антиохийском. Лойола даже помнил его слова, прочитанные в какой-то книге: «Коль скоро для нашего спасения потребен плотский, реальный Христос, то и спасение может совершаться только в реальной, видимой Церкви».

«А ведь это и есть мой путь! — подумал Иниго. — Выберем, пожалуй, этого Игнатия личным небесным покровителем. Даже имя немного созвучно...»

— Прямо не знаю, где ещё искать эти каштаны! — с отчаянием сказал Надаль. — У нас в обители точно нет. На рынке, разумеется, тоже. Торговки советуют подождать до октября.

— Странно, — удивился Поланко. — Мне казалось, мы легко их найдём. Они должны были сохраниться с прошлого года. Это ведь орехи, а не клубника какая-нибудь.

Луис хмуро отозвался, перебирая кипу писем:

— Клубники на рынке пруд пруди. Только нашего отче она не порадует. А каштаны, как мне сказали, в прошлом году плохо уродились, вот и съели их подчистую. Слушайте, братья, может, написать в иезуитские миссии в Новом Свете?

— Изумительная идея, Луис, — Поланко тоже зашелестел бумагами, — твоё письмо дойдёт как раз к октябрю.

— А если наш отче всё же выздоровеет, страшно представить, какой разнос ты получишь за самовольство, — подхватил Надаль. — Может, поспрашивать у местных хозяек? Как ты думаешь, Поланко?

— Плохо представляю себе, как ты будешь это делать. И потом, опять же самовольство...

— Не до такой же степени! — возразил Луис. — Это ведь мелочь, в конце концов.

— Не мелочь, а почти нарушение. Члены Общества не должны привлекать к себе лишнего внимания.

— Он же сам хотел каштанов! Хотя, зная нашего отче...

— О чём вы говорите! — с грустью произнёс Надаль. — Человек находится при смерти. Зря вообще мы затеяли эту суету. Надо посидеть спокойно, собраться с духом и помолиться о его душе.

— Вот это точно ему не понравится, неважно, выздоровеет он или уйдёт, — вздохнул Поланко, — разумеется, я имею в виду не молитву, а «посидеть спокойно». Знаете, мне пришла одна мысль. Спрошу-ка я про эти орехи у проституток. Не смотрите на меня так. У бывших проституток из обители Святой Марфы. Они запасливые и любят нашего Игнатия не меньше нас.

* * *

Июньская жара наглухо задраила ставни домов. По раскалённому полуденному Риму отец Поланко спешил в обитель Святой Марфы. Там он поговорил с кем-то, вышел на улицу и до вечера занимался своими делами. На закате солнца священник снова пришёл в этот дом. Его встретила немолодая женщина с очень подвижной мимикой. Из-под плотной косынки выбились две кудрявые прядки. «Рожки», — подумал Поланко.

— Я нашла, — сказала она сдержанно, но не удержалась и просияла: — Нашла! Весь Рим обежала! Правда, мало совсем...

— Спасибо, — Поланко ощупывал холщовый гремящий мешочек. — Поспешу к нему.

— Мы все молимся, — прошептала она, мгновенно погрустнев, — да сохранит его Пресвятая Дева!

— Врач говорит, может, пора... последние таинства... — растерянно встретил его Надаль. Поланко перекрестился. Посмотрел на мешочек с каштанами в своей руке.