Слёзы Шороша - читать онлайн книгу. Автор: Братья Бри cтр.№ 218

* * *

– Кто ты?

– Я это ты. Ты это я.

– А кто я?

– Не знаю… не знаю… не могу сказать.

– Тебе не страшно? Как высоко ты взобрался. Вокруг только небо. Все вершины остались внизу.

– Я хочу покорить эту, самую высокую из всех.

– Смотри: на уступе гнездо. Заглянешь внутрь?

– Да, любопытно…

– Что видишь?

– В нём яйца. Около десятка яиц. На них… на них начертаны какие-то знаки.

– Что за знаки?

– Не разберу. Кажется, вот-вот вылупятся птенцы. Тень… тень закрыла их. Откуда взялась эта тень? Крыло их матери? Я должен прочесть знаки.

– Нет, это не их мать. Это – туча. Это гроза… гроза. Надо бы укрыться. Здесь негде укрыться – ты попался, ты в плену у грозы.

– Ничего, это всего лишь гроза.

– Вспышка! О, какая вспышка! Молния! Ты не боишься молнии?

– Это всего лишь молния. Но надо прикрыть гнездо. Я прикрою гнездо. А-а! А-а! Меня пронзила молния! Я ослеп! Я ослеп!

– Открой глаза! Может, ты не ослеп! Может, тебя ослепила молния! Подними веки!

– Нет! Я ослеп! Я ослеп на один глаз! Надо укрыть птенцов, то есть яйца! Она спалит их!

– Нет! Остановись! Отними руки от гнезда! В тебе огонь молнии!

– Поздно! Они вспыхнули! Скорлупа горит! Огонь съедает знаки!

– Осторожно! Их мать приближается!

– Что мне делать?

– Прыгай в расщелину!

– Не могу!.. не могу!.. О! Она огромная!.. огромная!.. Это не птица! Это…

– Прыгай!

– Сейчас!.. сейчас! Гнездо упало! Она убьёт меня!

– Прыгай!

– Падаю!.. я падаю!..

– Ты цел?

– Кажется, цел. Здесь туман. Он застит дно. Попытаюсь найти яйца. Птенцам время вылупиться. Может, в ком-то из них – жизнь.

– Запали факел.

– Сейчас… Всё равно не видно. Сквозь туман ничего не видно.

– Наклонись.

– Вижу!.. вижу! Скорлупа догорает!.. Птенцы!.. живые!.. разного цвета. Их схватил огонь! Они горят! Они все горят! Огонь! Туман в огне! Мой глаз! Он горит!.. горит! Всё в огне!.. Я умер. Я сгорел. Меня не существует… больше не существует… Ничего не существует…

– Открой глаза… глаз.

– Где я?.. Кругом… мёртвые птенцы… Это – долина мёртвых птенцов. Кругом – мёртвые птенцы… мёртвые разноцветные птенцы.

– Прикоснись к ним.

– Не могу.

– Прикоснись: ответят ли?

– Они окаменели. Они холодные. Они мертвы.

* * *

За утренним чаем Фэдэф пересказал Хранителям Слова свой сон и, растолковав его, дал им наставление. И то, что открылось ему, и то, что виделось туманным, вселило в души Семимеса, Мэтью и Дэниела и надежду, и тревогу.

Ноша путников пополнилась двумя приятностями. Одна из них была духовного свойства. Это – переданное Фэдэфом на словах желание увидеть своего сына. Предназначением другой было потрафить как настроению плоти, так и бодрости души. Это – дюжина лепёшек, спозаранок испечённых Фэдэфом и Энди. Принимая мешочек с лепёшками, друзья переглянулись, и Дэниел сказал:

– Благодарим тебя, Фэдэф. Ты делишься с нами тем, чем скалы, окружающие тебя, обделены вовсе.

– Не смущайтесь, друзья мои, – ответил Фэдэф. – Мы с Энди не отрываем от себя последнее. Дважды в год один добрый человек, его имя Лодидол, из селения Прэтлиф, что за лесом Хурун, приносит мне муку и соль. В назначенный день я жду его в Хуруне. Несколько лет назад я спас его от смерти и не противлюсь исполнению им зова своего сердца – отвечать мне благодарностью, даря то, что поддерживает жизнь.

Из бессонной ночи Дэниел вынес слова. Он верил в слова. Он любил слова и верил в них. Кто-то верит поступкам и словам, которые непременно и сразу подтверждаются поступками. Но Дэниел подчинялся (часто безотчётно) гипнозу слов.

Из бессонной ночи в комнате по соседству с белой Дэниел вынес одно: «Кто-то должен сказать: „Он Дэнэд“… Кто-то должен сказать это себе, прежде – себе, потом – белой комнате. За три дня до слов „Казнить его“ кто-то должен успеть сказать: „Он Дэнэд“… Нельзя больше тешить себя надеждой на то, что эти слова зазвучат хотя бы одним из тех дорогих тебе голосов, которыми ещё совсем недавно шептала мгла Выпитого Озера. Может быть, эти голоса умолкли навсегда, как голос Нэтэна-Смельчака. Нет!.. нет!.. не смей так думать! Они звучат. Они и сейчас звучат где-то далеко, и просто нужно время, нужно больше времени, чтобы они вновь зазвучали рядом. Но так случилось, что у тебя нет этого времени. И тебе нужен другой голос… голос, принадлежащий пространству, из которого ты жаждешь, но не можешь удрать, голос, которому когда-то было приятно соединять несколько звуков в одно созвучие – Дэнэд. Я знаю этот голос. Он не отталкивает меня – напротив… И я позволю своему голосу поиграть с этим голосом, покружиться с ним в этом пространстве… и оно отпустит меня».

Дэниелу наскучило ждать посыльного, и вскоре после завтрака он направился к озеру. Он прогуливался по набережной и, глядя то на серое небо над головой, то на серое небо под ногами, шаг за шагом уходил (чувствами уходил) от несвободы и безотчётной неприязни ко всем, которая раздирала его изнутри… В который раз он поравнялся с качелями и, наконец, понял: они унесут его, хотя бы на несколько мгновений, от несвободы и неприязни, унесут его от такого зависимого Дэна. Он не может прыгнуть в небо над головой (только качели Буштунца могли бы подарить этот нереальный прыжок), но он может прыгнуть в небо под ногами. Он раскачал качели, как в детстве, изо всех сил… Ещё один взмах – и он поймает, память его поймает, тот самый момент, когда нужно разжать пальцы и оторваться от сиденья, чтобы отдаться полёту… чтобы улететь как можно дальше…

– Привет, пленник!

«Нет, – подумал Дэниел и успел стиснуть пальцы и удержаться на качелях, – шанса обыграть мой полёт я тебе не дам». Он остановился и подошёл к ней.

– Доброе утро, Эстеан.

– Мне показалось, ты хотел прыгнуть. Учти, вода холодная.

– Тебе всегда что-нибудь кажется.

– Отец сказал, что в твоих жилах не течёт кровь корявыря, что ты из Нет-Мира… как повелось говорить в Дорлифе.

– И тебе, и мне это уже известно. И, будь так добра, не напоминай мне о расследовании. Лучше поболтай об этом с кем-нибудь из огненноволосых, к примеру, с Эвнаром.

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – глаза и губы Эстеан поддались обиде.

– Эстеан, – произнёс Дэниел полушёпотом и остановился (он сделал это: и сказал полушёпотом, и дал воздуху замереть – нарочно… чтобы вызвать в ней ожидание, неясное, цепляющее воображение)… – Эстеан, проводи меня в комнату камней.