Сиротка. Слезы счастья - читать онлайн книгу. Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи cтр.№ 2

– Между прочим, ничего никогда не повторяется! Твой повелитель лесов, как его называли в прессе, вернется быстро и очень крепко обнимет тебя своими мускулистыми мужскими руками. А теперь пора идти. Кстати, тебя ожидают и почетные гости. Взгляни на большую ложу балкона справа от тебя. Спой хотя бы для них, если квебекцы вызывают у тебя страх.

– Договорились, Лиззи! – прыснула со смеху Эрмин. – Тебе в любом случае нечего бояться. Я всегда выполняла то, о чем договаривалась.

Она проворно поднялась на ноги. Ее длинное платье из муслина цвета слоновой кости при этом едва слышно зашелестело. Как только обе женщины прошли через дверь ложи, им стало лучше слышно музыку и весьма знаковые звуки, доносящиеся из зала, переполненного нетерпеливой публикой.

– Удачи! – прошептала постановщица.

Эрмин, у которой от волнения перехватило дух, лишь кивнула в ответ. Затем она прошмыгнула за огромный красный занавес и пошла на свое место посреди сцены. Сердце в ее груди колотилось очень сильно. Тем не менее она заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, изо всех сил стараясь думать о «почетных гостях», о которых только что упомянула Лиззи. Речь шла о Мадлен – ее верной подруге, ставшей няней для ее драгоценных детей.

«Хоть раз она сможет присутствовать при моем выступлении, – подумала Эрмин. – Мадлен вырастила моих близняшек и маленького Констана, а теперь она заботится о Катери – моей обожаемой Катери».

Мысли о младшенькой придали ей сил и уверенности в себе. Ее доченька родилась в январе 1948 года на их землях на берегу реки Перибонки, в большом деревянном доме, в который они переезжали жить на зиму.

– Божественный подарок! – воскликнул тогда Тошан, с восхищением разглядывая младенца с матовой кожей и черноватым пушком на головке.

Бабушка Одина руководила родами с удивительной расторопностью. Эта старая индианка монтанье, обладающая талантами знахарки, с удовольствием участвовала в процессе появления на свет своей правнучки, которая, если верить предсказаниям, должна была унаследовать мудрость ее собственной дочери – покойной Талы, матери Тошана и Кионы.

«Мы назвали ее Катери – так звучит на языке ирокезов имя “Катрин” – в память о блаженной Катери Текаквите, лилии племени мохоков, которой Мадлен так часто молится!» ^[3]

Прекрасное лицо молодой индианки, умершей три столетия назад, предстало перед мысленным взором Эрмин таким, каким она видела его в святилище Канаваке возле Монреаля. «Позднее, когда Катери подрастет и станет все понимать, мы расскажем ей историю жизни этой святой и удивительной личности».

Достигнув уже возраста двух с половиной лет, малышка была радостью для всей семьи, а ее шестилетний брат Констан относился к ней с огромной нежностью. Этот робкий светловолосый мальчуган с голубыми глазами заметно оживлялся, когда ему предоставлялась возможность повозиться с сестренкой.

«Мои дорогие детки!» – подумала Эрмин, пока оркестр все еще настраивал свои инструменты. Секундой позже раздался голос какого-то мужчины. Это был директор театра, стоявший перед сложной системой занавесов. Лиззи, расположившись за кулисами, прошептала певице:

– Приготовься, его речь будет короткой!

– Знаю, знаю, – ответила уже успевшая успокоиться Эрмин, даже и не подозревая, что рядом с постановщицей находится высокий мужчина атлетического телосложения.

Его борода уже седела, а одет он был в костюм-тройку. Судя по выражению его лица, он ликовал.

– Она и в самом деле еще ни о чем не подозревает? – тихонько спросил он, наклонившись к уху Лиззи, которую, похоже, забавляла подобная заговорщическая обстановка.

– Абсолютно ни о чем, месье Шарден, уверяю вас.

– Называйте меня по имени – Жослин! Давайте будем вести себя друг с другом раскованнее. Моя жена и мои дети ждут, когда я за ними приду. Нас всех нужно будет проводить в ложу, в которой находится Мадлен.

– Туда мы и пойдем!

Они разошлись в разные стороны. Эрмин же в это время слушала выступление директора:

– Сегодня, в этот замечательный летний вечер, я с удовольствием приветствую здесь прекрасную птичку, вернувшуюся в родные края, – нашего Снежного соловья, певицу Эрмин Дельбо.

Раздавшиеся аплодисменты заставили его ненадолго замолчать, а затем он снова заговорил восторженным тоном:

– Мы не забыли об ужасах войны, которые омрачили жизнь людей по всему миру. Многие из нас утратили кого-то из близких им людей. Не миновала подобная участь и мадам Эрмин Дельбо. Тем не менее после долгого уединения в глубине леса в окружении близких людей и после рождения прелестной маленькой дочки наша дорогая знаменитость возобновила свою успешную деятельность: она выпустила новую пластинку и съездила на гастроли в Европу. Добавлю также, что половина прибыли, полученной от этого концерта, будет передана Красному Кресту и потрачена им на сирот войны. Так пожелал Соловей из поселка Валь-Жальбер.

Буря приветственных возгласов и аплодисментов заглушила его последние слова. Занавес бесшумно раздвинулся, и сцену залил свет прожекторов. Они осветили лишь ее центр, в результате чего взору присутствующих предстал сияющий силуэт, находящийся в этом центре. Остальная часть сцены скрывалась в полутьме. Эрмин повернула лицо к публике, которую она сейчас совсем не видела, потому что ее ослепил яркий свет прожекторов. Скрипки играли музыку арии «Я жила для искусства, я жила для любви» из знаменитой оперы «Тоска» не менее знаменитого Пуччини.

Маленький мальчик, находившийся в одной из лож, затопал ногами от восторга. Затем он положил свою ручку на руку индианки монтанье лет тридцати. Индианка повернулась к нему и прижала указательный палец к губам.

– Не балуйся, Констан!

– Мама красивая, очень красивая…

– Ну конечно. Тихо, она поет.

Мадлен, как и вся остальная публика, вела себя очень беспокойно. На ее лице – обычно бесстрастном – появилось выражение восхищенного удивления. Золотой голос Снежного соловья звучал все громче. Он был сильным, чистым, нежным, звонким, звучным, тягучим, и было просто невозможно не задрожать от волнения, сильного и неудержимого. Такое волнение испокон веков охватывает людей, когда они сталкиваются с чем-то идеальным.

Мадлен, услышав за спиной какое-то шуршание, обернулась. К своему превеликому удивлению, она увидела, как в ложу заходят Лора и Жослин Шардены, а вслед за ними – Лоранс и Мари-Нутта, дочери-близняшки Эрмин. Они все четверо, выразительно показав своей мимикой, что извиняются за то, что опоздали, тихонечко заняли свободные места в ложе. Констан, обрадовавшись тому, что снова видит своих бабушку и дедушку и сестер, издал восторженный возглас.