Дом аптекаря - читать онлайн книгу. Автор: Эдриан Мэтьюс cтр.№ 57

Что-то неестественное, застывшее в позах и нейтральное в выражении лиц обоих фигур мешало воспринимать их с нежностью и теплотой, как реальных мать и дитя — например, тех, которых Рут видела утром за завтраком. Ритуальные, символические фигуры не находили у нее отклика. Рут куда больше нравились голландские пейзажи и бытовые сценки, чем религиозные работы, но сейчас ей вдруг пришло в голову, что поза Марии с ребенком точь-в-точь соответствует позе Марии в Пиете, как будто ей, матери всех скорбящих, одинаково дороги и младенец Иисус, и снятый с креста Христос. Святая — да, но также и архетип матери. Она дала миру свое дитя, и она же увидела его уход из мира. В этом заключался весь смысл, весь пафос.

От размышлений ее отвлекли бормотания Лидии.

Рут наклонилась и прислушалась.

— Я же говорила, чтобы ты не ходил с Ашей. Ей нужно учить уроки, заниматься естествознанием. К тому же на улице слишком ветрено. С крыши мастерской на Вонделстраате даже сорвало флюгер. Одной шапочки недостаточно. Где новый шарф, который я купила тебе на Рождество? Он мокрый. Я сказала, чтобы ты повесил его просушиться, но у тебя же дырявая голова! Купоны в ящике, Сандер. Будь осторожнее и не забудь про хлеб. Она скажет, что хлеба нет, но ты напомни ей про обещание. Она сказала, что отложит для меня под прилавком.

«Святые угодники, — подумала Рут. — Бедняжка совсем спятила — разговаривает с умершим братом! Такое уже не лечится».

Златокудрая Мадонна с величавым достоинством вслушивалась в бесконечный поток словесной чепухи, чтобы передать хоть что-то грядущему Судье.

Рут дотронулась до ее плеча.

Лидия вздрогнула, обернулась и, прищурившись, уставилась на нее. Очки она, наверное, оставила дома.

— Извините.

Служба заканчивалась. Лидия закрыла глаза и поспешно перекрестилась.

— In nominee Patris, et Filii, et Spiritus Sancti ^[17]. — Глаза открылись. — Где вы были? Чем вы там занимались? Знаете же, что мне вас не хватает.

За спиной дипломатически покашляли. Рут обернулась через плечо. Мужчина в длинном пальто осуждающе смотрел на них.

— Пойдем? — предложила Рут. — Если вы, конечно, закончили.

На улице Лидия выудила откуда-то очки и тут же водрузила их на нос. Рут открыла замочек, взяла велосипед, и они зашагали по берегу канала, остановившись только раз, чтобы пропустить трамвай. Часть пакетов поставили на багажник, привязав для верности эластичной лентой. Помимо прочего, Лидия купила саженцы вереска в горшочках, чтобы выставить их на подоконники.

Становилось холоднее.

Они перешли Сингел по направлению к кафе «Данте» на Спюистраате. Роскошное, в стиле ар деко, заведение под художественной галереей Стелтмана и собранием Хермана Броода в этот ранний час пустовало. Единственными посетителями, помимо них, были два чудаковатого вида юнца, курящие сладкий табак и листающие воскресные газеты. Рут и Лидия заказали горячие пирожки, бульон с овощами и булочки.

То и дело вытирая капающий нос, Лидия напряженно слушала рассказ подруги. За то время, что они не виделись, она как будто постарела и еще больше осунулась. Кожа приобрела цвет холодной золы.

— Должно быть, это Скиль, — подытожила Рут. — Ваша картина — нечто большее, чем картина. Не спрашивайте почему, просто поверьте на слово. Вы уверены, что брат или родители никогда ничего о ней не говорили? Даже не намекали?

Лидия покачала головой.

— Как бы там ни было, Скиль наверняка что-то знает. Картина ведь находилась какое-то время у него, так что он имел возможность ее изучить. Теперь он решил заполучить ее насовсем, а я в его глазах злобный гремлин, способный расстроить все его планы. Ясно, что меня необходимо устранить. Меньше всего ему надо, чтобы я вам помогала.

— Проклятый! — с чувством проговорила Лидия. Выскользнувшая из пальцев ложка ударилась о тарелку с бульоном.

Любители сладкого табака подняли на мгновение головы, нахмурились и вернулись к газетам.

По сморщенному старческому подбородку стекала тонкая струйка супа, и Лидия, отломив кусочек хлеба, промокнула ее мякишем.

— Я не могу утверждать, что это Скиль, — пошла на попятную Рут, смущенная реакцией старухи. — Но больше ведь некому. Все указывает на него. Хотя надо отметить, что неопровержимых доказательств не существует…

— Чего не существует? — Лидия повернулась к ней ухом.

— Твердых, бесспорных улик. Сказать по правде, я уже ни в чем не уверена. А что вы думаете? Вы же знаете Скиля или хотя бы знали его в прошлом. Способен он на такое?

— А почему нет? Он уже разбогател на ней однажды, хотя не имел права продавать. Нисколько не сомневаюсь, что и снова ее продаст. Хотя бы ради того, чтобы я не смогла получить то, что по праву принадлежит мне.

— Хорошо, пусть так. Но я имела в виду другое. Способен ли он на такие акции? Некоторые сомнения у меня есть, ведь он же… старик. Я, правда, в глаза его не видела, но Скиль, кажется, даже старше вас. Может быть…

— Никаких «может быть»! Это он, говорю вам! Он! Ждал этого шанса всю свою жизнь и теперь готов на все, чтобы только посчитаться со мной.

— Так вы полагаете, что я права? Что это все он?

— Ни тени сомнения, — провозгласила Лидия безапелляционным тоном благородной дамы.

— Но тогда что же им движет? Что не дает ему покоя?

— Жадность. Алчность. Деньги и вещи — это все, что имеет для него какое-то значение. Он один из тех беспринципных, бессовестных, безнравственных людей, которые воспользовались войной, чтобы разбогатеть на эксплуатации чужого горя.

— Но он ведь был другом вашего отца, разве нет? В конце концов, ваш отец доверил ему дом, и Скиль сохранил этот дом и вернул его вам.

— Пустым.

— Согласна, но опустошили его другие. Вы же сами мне рассказывали. Насколько я понимаю, пытаясь сохранить еврейскую собственность, человек многим рисковал. Поправьте меня, если я не права.

Лидия насупилась, давая понять, что дальнейшие дебаты по этому вопросу закрыты. Рут вздохнула.

— И все равно я не все понимаю. Ладно, пусть вы сцепились из-за картины. Пусть она — камень преткновения. Но если вы так сильно ненавидите врага, то почему живете напротив его дома?

— Неужели не ясно? Так было всегда. Он там, я здесь. Я не боюсь его. Он для меня — открытая книга. Ему не запугать меня, не сломить. Наоборот, его присутствие, его близость придают мне сил. Хотя, конечно, скоро я уеду. Избавлюсь от него.

— Уедете в Питсбург?

Лидия кивнула:

— Вот тогда только я и смогу все забыть. А пока ничего изменить нельзя, и будет так, как было. По крайней мере пока мне не вернут мою картину.