Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Кемп cтр.№ 129

Вопрос № 2. Если в ходе развития берлинских событий он окажется в положении, когда захочет обострить конфликт с местного до общего уровня, то хотелось бы знать, удастся ли воспользоваться преимуществом внезапности при нанесении первого удара, чтобы уничтожить советский ядерный арсенал дальнего действия.

Вопрос № 3. Кеннеди волновал вопрос: не останется ли при внезапной атаке на советский арсенал дальнего действия «значительное количество» ракет среднего радиуса действия, готовых атаковать Европу? Короче говоря, он хотел знать, какой ценой будет достигнута защита Европы и США. Он хотел знать, если при первом ударе включить в перечень еще и эти цели, то не приведет ли «такое увеличение целей к исключению эффекта внезапности».

Вопрос № 4. «Смогу ли я сразу, как начнется война, контролировать наши военные действия? Я полагаю, что в любой момент могу остановить стратегическую атаку, должен ли я получить сообщение о том, что враг сдался».

Помимо этих четырех вопросов, президент интересовался, может ли он избежать «чрезмерного разрушения» и прекратить атаку, если первая ядерная бомба попадет в цель, то есть будет достигнут «желаемый результат». Он хотел понять, есть ли у него возможность отменить атаку, если окажется, что она была вызвана ложной тревогой.

На следующий день состоялось заседание Совета по национальной безопасности, но президент не смог получить ясные ответы на многие вопросы. Это, кроме всего прочего, свидетельствовало о том, что советники Кеннеди расходились во взглядах на концепцию ограниченной ядерной войны. Командующий стратегической авиацией генерал Томми Пауэр высказал мнение, что «для нас сейчас и в следующем году наибольшая угроза внезапного советского нападении. Если всеобщая ядерная война неизбежна, то Соединенные Штаты должны первыми нанести удар», после того как будут определены основные ядерные цели на территории Советского Союза.

В марте 1945 года Пауэр руководил авиационным налетом на Токио ^[89] и был заместителем командующего стратегической авиацией на Тихом океане, руководившим операцией по атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.

Он помогал генералу Кертису Э. Лемею в создании Стратегического командования ВВС США ^[90], которое они в результате превратили в свою вотчину.

Грубый, легко приходящий в ярость Пауэр горячо уверял, что единственный способ контролировать коммунистов, владеющих ядерным оружием, – дать им понять, что их уничтожат, если они будут дурно себя вести.

Когда стало известно о долгосрочном влиянии радиоактивных осадков на генетический аппарат, Пауэр весьма неудачно пошутил: «Знаете, пока мне еще никто не доказал, что две головы хуже, чем одна». Советник по вопросам национальной безопасности Банди имел в виду Пауэра, когда предупреждал Кеннеди, что подчиненный командующий имеет право «начать термоядерную войну по собственной инициативе», если не сможет связаться с президентом после нападения Советов.

Пауэр убеждал Кеннеди, что у Советов намного больше ракет, чем удалось сфотографировать самолетам-разведчикам ЦРУ. Он пожаловался, что ему не хватает данных о численности и базировании советских межконтинентальных баллистических ракет (МРБ), и добавил, что, по его мнению, самолеты-разведчики обнаружили всего 10 процентов советского арсенала. Он сказал президенту, что обнаружено местоположение двадцати пусковых установок МРБ, но их может быть во много раз больше в неисследованных областях. Пауэр, не имея точных данных о советской ракетной мощи, настойчиво рекомендовал Кеннеди возобновить полеты U-2, хотя президент обещал Хрущеву запретить разведывательные полеты.

Кеннеди оставил без внимания совет Пауэра. Он упорно хотел получить ответ на свой вопрос относительно того, может ли он нанести неожиданный удар по Советскому Союзу, не вызвав разрушительного ответного удара. Кроме того, он хотел, чтобы генералы «дали ответ на такой вопрос: какой объем информации и сколько времени потребуется русским, чтобы приступить к запуску своих ракет?».

Мартин Хилленбранд, заведующий отделом Государственного департамента, заметил, что с каждым днем Кеннеди все глубже погружался в Берлинский кризис, «все больше поражаясь его сложности». Для его предшественников война была неприятной, но необходимой альтернативой в таких случаях, как порочность нацизма или японская агрессия. Но для Кеннеди, по мнению Хилленбранда, война стала «почти тождественна проблеме выживания человечества».

10 октября Кеннеди собрал ведущих представителей администрации и военачальников в Зале Кабинета, чтобы утвердить планы на случай непредвиденных обстоятельств в Берлине. Заместитель министра обороны Пол Нитце принес документ под названием «Предпочтительная последовательность военных действий в берлинском конфликте» (Preferred Sequence of Military Actions in a Berlin Conflict).

Пятидесятичетырехлетний уравновешенный рационалист Нитце уже стал, вероятно, самым ключевым игроком, тайно влияющим на политику, которая привела к развитию ядерного оружия и контролю над ним. Размышляя над неумением действующих из лучших побуждений игроков избежать конфликта, он вспоминал свой детский опыт, когда был свидетелем начала Первой мировой войны, и видел, как толпа в Мюнхене приветствовала приближающееся бедствие.

Президенты Рузвельт и Трумэн поставили перед ним задачу изучить воздействие стратегической бомбардировки, и Нитце побывал в крупных немецких городах, лежавших в руинах, и тщательно исследовал воздействие ядерного оружия на Хиросиму и Нагасаки. Но ничто так не повлияло на его мнение о важности наращивания ядерных сил, как озабоченность стратегической уязвимостью, появившаяся после изучения вопросов, связанных с нападением на Пёрл-Харбор.

Нитце, занявший при Трумэне после ухода Джорджа Кеннана пост директора отдела стратегического планирования, был одним из главных авторов директивы Совета национальной безопасности, известной как СНБ-68. В мире, где США утратили атомную монополию, СНБ-68 дала разумное объяснение значительному увеличению расходов на оборону и сформировала основу американской политики национальной безопасности на следующие четыре десятилетия, предупредив о «кремлевских планах мирового господства».