Коварный обольститель - читать онлайн книгу. Автор: Джорджетт Хейер cтр.№ 73

Девушке казалось несправедливым, что ее обвиняют в том, будто она хандрит, когда она изо всех сил старалась выглядеть веселой и жизнерадостной. Всего лишь один-единственный раз Феба взмолилась, чтобы ей разрешили вернуться в Остерби; но, поскольку этот срыв был вызван жалобами бабушки на то, что она позволила миссис Ньюбери переубедить себя, то его наверняка можно было счесть простительным.

– Умоляю вас, мадам, не нужно ехать в Париж только ради меня! – упрашивала Феба миледи. – Я согласилась на эту поездку лишь потому, что полагала, будто таково ваше желание! Я знаю, в глубине души и Том никуда ехать не хочет. Позвольте ему вместо этого отвезти меня домой!

Впрочем, подобные речи оказали на миледи обратное действие. Она не привыкла особенно заботиться о ком-либо, кроме себя самой, но Фебу пожилая дама любила. В ней проснулась совесть, и она резко заявила:

– Глупости, любовь моя! Разумеется, я сама хочу этой поездки, и мы поедем, как только погода наладится!

На пятый день им начало казаться, что они обречены навечно застрять в Дувре, поскольку ветер, вместо того чтобы утихнуть, лишь усилился и стал дуть с суши на море. Новые портовые приятели Тома заверили его: более удобной оказии, чтобы пересечь Ла-Манш, и желать нельзя, но Том знал, что пересказывать их слова миледи было бы бесполезно, даже если бы сегодня она не оказалась прикованной к кровати. У нее случилось разлитие желчи, и она стала чрезвычайно раздражительной. Морской воздух, заявила Мукер, неизменно вызывает у миледи разлитие желчи, о чем люди, прислуживающие леди Ингам долгие годы, могли бы сообщить остальным, если бы те потрудились спросить их об этом.

А Феба, заполучив гостиную в свое полное распоряжение, попыталась уже в четвертый раз написать письмо Сильвестру, в котором раскаяние сочеталось бы с чувством собственного достоинства, и выразить ему благодарность за проявленную в прошлом доброту, при этом ни намеком не дав герцогу понять, что надеется на встречу с ним в будущем. Это четвертое послание последовало за тремя предыдущими, и, глядя, как скомканный лист бумаги чернеет и вспыхивает жарким пламенем, девушка окончательно пала духом. Глупо было предаваться воспоминаниям, которые вызывали у нее лишь душевную боль (и счастливые оказались самыми болезненными), но, как она ни пыталась заглянуть в будущее, мысли ее упорно возвращались к прошлому, причем самыми радостными были как раз те, что предвещали ей скорую кончину. Творец же всех ее несчастий, чье каменное сердце и порочные намерения она распознала с самого начала, узнав об этом, лишь приподнимет свои роковые брови да небрежно пожмет плечами жестом, который она очень хорошо знала, не сожалея и не радуясь, а оставшись совершенно равнодушным.

От мысленного созерцания столь унылой картины девушку оторвал голос Тома, окликающий ее с улицы. Она поспешно высморкалась, подошла к окну и, распахнув его настежь, выглянула наружу, где внизу стоял юноша, оглашая окрестности неприлично громкими криками.

– Ага, вот ты где! – заметил он. – Быстренько одевайся и выходи, Феба! В гавани творится нечто невообразимое! Я бы не хотел, чтобы ты пропустила подобное зрелище!

– Что там стряслось?

– Ничего особенного, но поспеши и поскорее спускайся! Обещаю тебе, столь нелепого фарса ты еще в жизни не видела!

– Подожди, сейчас я надену шляпку и мантилью, – сказала она, хотя выходить ей и не особенно хотелось.

– Господи, да о какой шляпке в такой ветер ты толкуешь? Повяжи голову шалью, и все дела! – посоветовал он. – И пошевеливайся, в конце-то концов, иначе все закончится еще до того, как мы туда доберемся!

Сообразив, что даже пронизывающий холодный ветер выглядит предпочтительнее дальнейших мрачных размышлений в одиночестве у камина, Феба пообещала спуститься вниз уже через минуту, вновь закрыла окно и побежала к себе в спальню. Мысль о том, чтобы повязать голову шалью, пришлась ей не по вкусу, но миледи купила внучке теплую дорожную накидку с капюшоном, чтобы та не замерзла на борту пакетбота, поэтому Феба поспешно завязала тесемки этого головного убора у горла и принялась рыться в выдвижном ящике комода в поисках перчаток. И вдруг кто-то окликнул ее, так что она едва не подпрыгнула от неожиданности:

– Будет ли мне дозволено поинтересоваться, мисс, не собираетесь ли вы выйти на улицу?

Феба, быстро оглянувшись, воскликнула:

– Боже милостивый, как же вы меня напугали, Мукер! Я не слышала, как вы вошли!

– Не слышали, мисс? – осведомилась Мукер, застыв на пороге со скрещенными на груди руками. – Так вы намерены выйти на улицу, мисс?

Таким тоном мог бы разговаривать надсмотрщик в тюрьме. Феба начала злиться и даже слегка покраснела, но ограничилась лишь тем, что сказала:

– Да, я собираюсь на прогулку. – Она понимала, что неприязнь к ней горничной объясняется ревностью, за которую Мукер следовало бы скорее пожалеть, чем ругать.

– Могу ли я узнать, а осведомлена ли о ваших намерениях ее милость?

– Узнать вы можете, но я не понимаю, почему это вас интересует или почему я должна отвечать вам, – ответила Феба, уже с трудом сдерживаясь.

– Я сочла бы несовместимым со своим долгом, мисс, позволить вам выйти на улицу без того, чтобы об этом не знала ее милость.

– Ах, вот как? – вспылила Феба, давая волю своему гневу. – Что ж, попробуйте в таком случае остановить меня!

Мукер, которую с неожиданной силой оттолкнули от двери, последовала за девушкой из комнаты, и на щеках у горничной заалели пятна сердитого румянца.

– Очень хорошо, мисс! Очень хорошо! Ее милость непременно услышит об этом! На вашем месте я бы подумала, что ей и так хватает поводов для беспокойства, бедняжке, чтобы еще и…

– Как вы смеете разговаривать со мной столь вызывающим тоном? – перебила горничную Феба, приостанавливаясь на верхней площадке лестницы, чтобы взглянуть на Мукер. – Если бабушка пожелает узнать, куда я направляюсь, будьте добры передать ей, что беспокоиться не о чем, поскольку меня сопроводит мистер Орде!

– Быстрее, Феба! – донесся снизу, из холла, голос Тома. – Иначе скоро будет поздно!

– Уже иду! – откликнулась девушка, сбегая по лестнице, чтобы присоединиться к нему.

– Я жду тебя целую вечность! – заметил юноша, подталкивая ее к выходу на улицу. – Лучше запахни плотнее свою накидку, иначе тебя унесет ветром. Что стряслось?

– Эта противная Мукер! – Феба все никак не могла успокоиться. – У нее достало наглости заявить мне, что она не позволит мне уйти без разрешения!

– Ох, да не обращай ты на нее внимания! – посоветовал Том, ковыляя по улице со всей быстротой, на которую был способен, учитывая его больную ногу. – Старая сушеная устрица! Подожди, сейчас ты увидишь нечто сногсшибательное! Не удивлюсь, если в гавань сбежался уже весь город, чтобы посмотреть на это представление. Господи, только бы они не успели поднять эту штуку на борт!

– Какую штуку? – пожелала узнать Феба.