И унесет тебя ветер - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Марк Сувира cтр.№ 68

— Позвоню их начальству, пусть отправит их к нам в понедельник или во вторник.

— Кажется, все сложнее. Двое пожарных уехали в Мексику по программе обучения мексиканских пожарных, а трое полицейских в отпуске.

Мистраль сник.

— Только нащупаешь стратегию — тут же все разлетается в прах! Когда возвращаются пожарные?

— Для начала я бы послушал голос того, что со шрамами на лице — он вряд ли обожает смотреть на себя в зеркало, — подал голос Кальдрон, внимательно слушающий размышления Мистраля.

— Да, может быть. И еще был полицейский, который присутствовал на месте всех трех убийств, но входил только в квартиру Димитровой.

— Вот как? Кто же это?

— Старший патруля. Когда мы были у Норман и Коломар, их сержант оставался в машине. Один молодой патрульный говорил, что-де их старший сидит в машине, потому что там кондиционер, а у него от жары болит голова.

— Вы видели этого сержанта? Каков он из себя?

— Особого внимания я на него не обратил, он ходил опустив голову, а больше половины лица закрывала бейсболка. Я был занят осмотром места. Я вообще только потому и заметил его, что у двух других убитых его не было.

— Что ж, восьми человек из тех, что были у Димитровой, сейчас нет — займемся пока остальными. Этот сержант на месте?

— Взял несколько дней отпуска, но в понедельник вернется.

— Вот это уже годится! Я скажу Элизабет Марешаль — пусть готовит аппаратуру для своего анализа, чтобы во вторник мы все вместе поговорили с ним. У нас будет лишний день для сбора информации об этом парне. Фариа ее встретит, подвезет тяжести.

Оставшись один, Людовик Мистраль поискал в служебном справочнике телефон коллеги из СОИ, надеясь, что тот не в отпуске. На четвертый звонок он взял трубку. У Мистраля стало легче на душе: больно уж ему надоело все время топтаться на месте. Для разгона обменялись парой общих фраз по-приятельски, обсудили слухи из мира полиции, несколько удивительных внезапных повышений, после чего комиссар СОИ спросил:

— А тебя что интересует?

— Поль Дальмат.

— А, семинарист. Ну что, он освоился с кровавыми преступлениями?

— Как вижу, его семинарское прошлое ни для кого не секрет.

— Скажем так: это его тайна, но не секрет. А в чем проблема?

— Это ты мне скажи. Мне бы хотелось, чтобы ты мне о нем рассказал, но человеческим языком, а не казенным, иначе о человеке ничего не поймешь.

— У тебя с ним что-то не так?

— Пока еще все так, потому я тебе и звоню. Что он за человек?

— Вообще-то хороший человек. Надежный, порядочный, умный, никогда не откажется от экстренной или сверхурочной работы, сообразительный, честный. Я был против его перехода — хотел, чтобы он оставался у меня. Но он настоял на своем, и я его понимаю: после шести-то лет на одном месте.

— А вне службы ты его знаешь?

— Разговаривали пару-тройку раз. Знаешь, как иногда бывает: работой завалят, сидишь до одиннадцати вечера, потом идешь ужинать с теми, кто сидел с тобой. Однажды так с глазу на глаз и поговорили. Дальмат женился лет десять назад. Потому и ушел из семинарии — из-за любви. Прожили вместе нормально лет шесть, а потом все пошло враздрызг. Он говорит, что хотел ребенка, а жена нет. Но одна наша сотрудница знакома с его женой — она утверждает, все наоборот. А сам он, насколько мне известно, парень тихий, налево от жены не гуляет.

— Лора Димитрова — тебе это имя о чем-то говорит?

— Конечно. Я в понедельник вышел из отпуска и узнал, что она убита. Вот ужас! Ты, что ли, ведешь это дело?

— Да, наша уголовка. Только там три убийства и все очень запутанно, я тебе потом расскажу. А каким образом ты оказался знаком с Димитровой?

— Она снимала два сюжета про нашу службу. Брала у меня большое интервью. Очень приятная женщина, профессионалка. Нас в конторе эта новость всех как громом поразила. Она здесь всем понравилась.

— И давно она была у тебя?

— Года полтора назад.

— С тех пор ты ее видел?

— Нет. Она вроде заходила к нам поболтать, но я с ней так и не увиделся. Где-то в марте было дело.

— Дальмат с ней был знаком?

— Должно быть, раз-другой пересекся, но точно я не знаю, он работал не в том отделе, про который она снимала. Ты с ним говорил о ней?

— Еще нет, случая не было.

— Ты поэтому звонишь, или я придумываю?

— Как раз поэтому. Надо было узнать, знакомы ли они и как ты на это смотришь. Спасибо, ты все рассказал.

Мистраль ехал домой, сражаясь со сном, который вдруг навалился на него всей тяжестью. Как только заканчивалась работа, усталость одолевала его. Он сделал громче радио в машине, но это ничего не дало. На светофоре на проспекте Шарля де Голля в Нейи он уснул. Его разбудили гудки соседних автомобилей. Сердце сильно билось. Он тронулся, не очень соображая, где находится и что с ним. Чтобы не заснуть еще раз, он звонил всем знакомым, какие только приходили на ум. Некоторые потом утверждали, что им казалось, будто он пьян — такую нес околесицу.

Перед Кларой Людовик, напрягшись изо всех сил, делал вид, будто что-то соображает. Та уже не заводила речь о лишнем выходном. Она понимала, что муж на пределе. Чтобы отвлечь его, Клара рассказывала, как отдыхают их дети. Мистраль за ее словами следил с трудом. У него в голове вертелись выводы Элизабет Марешаль, запись голоса убийцы, тревоги директрисы ФИП, Поль Дальмат и еще много, много ошметков дела о тройном убийстве. Только присев на кровать, он сразу уснул, даже не коснувшись головой подушки.

Мистраля несло водоворотом бессвязных снов. Кусочки из жизни, из теперешнего расследования и образ человека, который гнался за ним с ножом, танцевали в его мозгу бесконечный танец. Человека с ножом он теперь видел часто, будто его подсознание хотело, чтобы он обратил на него внимание. Вообще Мистраль видел сны все реже, потому что спал теперь чересчур короткими отрезками, но как только дверь в область его сновидений приоткрывалась, человек с ножом неизменно являлся оттуда. Иногда Мистраль сталкивался с человеком, который нес огромное зеркало: человека он не видел, только руки в перчатках, которые держали это зеркало. Мистраль видел свое отражение: изможденный, исхудавший, неузнаваемый от усталости.

Около трех часов ночи Мистраль проснулся в холодном поту. Только минуты через две он осознал, что лежит в своей постели. Клара пристально глядела на него:

— Ты кричал во сне!

— Должно быть, приснился кошмар, но я его уже забыл.

Людовик встал чего-нибудь попить и съесть банан: спать больше не хотелось. В ящике письменного стола у него лежал блокнот, куда он записывал свои сны. Сон про человека, бегущего за ним с ножом, он записал уже раз тридцать. Жена ничего не знала про этот блокнот, и Мистраль задумался, будет ли польза, если узнает. Он решил, что нет, положил блокнот обратно и сел в кресло смотреть ночные программы по телевизору. В семь утра он приготовил завтрак и дождался Клару.