Хроники неприкаянных душ - читать онлайн книгу. Автор: Глен Купер cтр.№ 24

Слишком слабый, чтобы опуститься на колени, Феликс просто склоняет сотрясаемую болью голову в молитве. Его бретонский акцент заметен, как и в ранней молодости. Строчки из псалма 42 выбраны случайно, почти независимо от его воли: «И пойду я к жертвеннику Божию, к Богу радости и веселия моего. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».

Да, конец близок. Когда-то его борода была густа и черна, а сам он мускулист и крепок. Неутомимо переносил суровость монашеской жизни, скудость пищи, холодные морские ветры, от которых леденило кости, ломающий тело физический труд на благо общины, короткие часы для сна между молитвами. Теперь борода поседела и поредела, щеки впали. Некогда сильное тело высохло, увяло, пропала гибкость, а похожая на пергамент кожа покрылась струпьями и постоянно чесалась, что отвлекало от молитв и размышлений.

Тревогу вызывал правый глаз, выпученный и распухший. Началось с того, что кожа вокруг глаза стала розоватой и сухой, а внутри покалывало, будто попала соринка. Затем покалывание усилилось, а вместе с этим ослабло зрение. Первое время предметы виделись словно в тумане, потом стали возникать слепящие вспышки света, а предметы раздваивались. Читать или писать, открыв оба глаза, теперь было невозможно. В последние недели монастырская братия с волнением наблюдала за его глазом. Монахи перешептывались и молили Господа освободить отца-настоятеля от хвори.

Монастырский лекарь, брат Жерар, близкий друг Феликса, навещал его каждый день. Иногда укладывался спать рядом на полу, на случай если среди ночи понадобится помощь. Он полагал, что головные боли и глазная хворь вызваны опухолью внутри черепа. Но его ланцетом не вскроешь. И потому, чтобы облегчить боль, лекарь потчевал Феликса настойкой хинного дерева и других трав. И молился.

Феликс проводит несколько минут в сосредоточенных размышлениях, затем медленно ковыляет к сундуку из розового дерева, что стоит между его ложем и столом. Наклоняется и, морщась от сильной боли в глазу, опускается на колени. Открывает. В сундуке облачение — рясы, сандалии, постельное белье. Под бельем что-то спрятано. Твердое. Напрягая иссякшие силы, он вытаскивает тяжелый предмет и с трудом переносит на стол.

Предмет — объемистая старинная книга в обложке темно-медового цвета. Единственная из всей огромной библиотеки избежавшая пожара, который устроил он. Феликс и сам не знал, почему так бережно хранит ее все эти годы. Может, потому, что на корешке книги вытиснена дата из далекого будущего, до которого еще два столетия: 1527 год.

Если бы эти писания дошли до сего дня, кто из живущих ныне братьев понял бы их смысл? Понял и проникся их божественным происхождением. А не сочли бы они эти книги богохульными? Ведь все, кто был с ним в тот студеный январский день 1297 года, когда землю посетил Сатана, давно мертвы и похоронены. Он последний свидетель тех событий, и груз по-прежнему давит душу.

Феликс зажигает несколько небольших свечей, осветивших его стол колышущимся соломенным светом. Достает вложенные в книгу пергаментные листы, которые для него нарезали в скриптории монастыря. Готовится закончить послание потомкам. Надо торопиться, прежде чем Господь призовет его пред свои очи.

Работать было крайне трудно и мучительно, преодолевая раскалывающую голову боль и раздвоение в глазах. Во время письма правый глаз приходилось держать закрытым, только тогда строчки получались более или менее ровными. Он писал ночами, в тишине и одиночестве, а когда заканчивались силы, возвращал книгу в потаенное место и опускался на ложе, погружаясь в непродолжительный сон, пока монастырские колокола не призывали к молитве.

Закрыв глаз, он берет первый лист, подносит близко к лицу. Читает написанное:

Феликс кладет лист, чтобы дать отдохнуть здоровому глазу. Через некоторое время продолжает чтение:

Феликс легко представлял Октавия, поскольку за свою жизнь видел много его потомков — бледных, безмолвных, с изумрудно-зелеными глазами и чудесными ярко-рыжими волосами. Не заподозрил ли Иосиф, слушая бормотания повитух, что Октавий и есть истинный седьмой сын?