Родная кровь - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Коваль cтр.№ 15

– Он ещё может с ним замириться. А если Бовиас встанет стеной за свою мать (а он встанет), нам вероятнее всего придётся его убивать. Тогда у Аранефа появится формальное право с нами расправиться. Пусть герцогиня попытается штурмовать Лестницу, у неё вряд ли что-нибудь получится. Скоро она и вовсе не сможет вести войну – ей нечем будет кормить солдат.

– Боюсь, с Бовиасом мы очень скоро встретимся. Почему ещё он мог уйти от столицы? Скорее всего, мать отправила его сражаться с тобой.

– Думаю, у нас хватит войск, чтоб отразить атаку Овеяния, а после боя возьмём армии у Агелена и уничтожим то, что останется от герцогства. – Ианея смотрела на брата с беспокойством. – Если нам это удастся, брать под контроль Овеяние придётся именно тебе. Я не оставлю Лестницу.

– Разберусь. Те места мне знакомы, – усмехнулся он с должной мерой иронии в отношении себя и своих усилий.

– Я полагаю, найдутся люди, которые согласятся собрать для нас с тобой информацию, – предложила Ианея. – Подбери кого-нибудь, кто справится с подобной задачей. Нужно знать, где Бовиас и что он делает.

– Согласен.

А Бовиас покинул Геллаву с войсками Овеяния, не дожидаясь прибытия своих основных отрядов – сообщение их командирам было оставлено, и они должны были нагнать принца у границ герцогства. Даже если замешкаются, ничего страшного в этом нет, потому что подкрепление пригодится в любой момент боевой кампании, а в том, что герцогиня будет упорно сопротивляться, её сын был совершенно уверен. Он подозревал, что ему ещё придётся просить о помощи брата… Правда, Аранеф вряд ли сможет помочь. Значит, предстоит обращаться к Ианее.

Только не сейчас. Сперва в придачу к письму нужно будет предъявить сестре хоть какой-нибудь зримый результат начатой кампании, показать себя стоящим союзником. Судя по тому, что герцогиня уже успела предпринять против принцессы, Ианея безусловно захочет поучаствовать в её укрощении. И после первых его успешных действий, возможно, согласится побыть в этом деле на вторых ролях. У Ианеи большая армия, которой прилично управлять мужчине, и главное, чтоб им оказался не Конгвер.

Вечером, в роскошном походном шатре, который принцу подарили горожане Ливы (видимо, понадеялись, что, увидев подарок, принц растает сердцем и останется жить поблизости – защищать их от притязаний барона Тегала и всех остальных претендующих), Бовиас терзал карту Овеяния и окрестностей. Он всё решал, откуда будет лучше начать, и решение никак ему не давалось. Просто он слишком хорошо знал герцогство, его сильные и уязвимые места (которых, кстати, было немного, и каждое со своим сюрпризом), чтоб уверенно смотреть в будущее. Дойти до Вересковой цитадели будет трудно. Мать всё успеет понять, и её реакцию, с одной стороны, предсказать легко, а с другой – вовсе невозможно. Конечно, герцогиня будет в ярости, но в чём её ярость выразится на этот раз?

Он устал больше даже не от мысленной подготовки к тяжёлой войне, от попытки найти единственно беспроигрышный путь к победе, а от невозможности вместить в сознание, что теперь он вынужден воевать с женщиной, которая его породила и которую он привык воспринимать как гарантию своего будущего возвышения. Ведь раньше он рассуждал так: кто обеспечит ему политическую поддержку – конечно, герцогиня. Кто даст армию, чтоб восторжествовать в споре на поле боя? Герцогиня. Кто даст тонкий, безупречный и безжалостный совет, если он запутается? Герцогиня.

То, что мать в результате стала для него главной угрозой, в голову не вмещалось – словно бы этого просто не было. И поэтому ему было сильно не по себе: как будто он единолично, исходя лишь из собственных предположений, принял такое решение. А ведь, сделав подобный шаг, изменить последствия уже будет нельзя, и доверия герцогини он не вернёт, даже если его положение потребует её добровольной поддержки. Кровь стучала в висках, душевное смятение было таким же назойливым и звучным, как шум ветвей за тонкими стенками шатра.

Поэтому он вначале не воспринял звуки схватки, тем более что сперва они были такими приглушёнными, смутными – не громче звона в ушах, как ему показалось. Только близкий предсмертный вскрик предупредил его, а потом сразу прозвучал второй – ещё ближе. Бовиас схватился за меч, и ему как раз хватило времени выпростать его из ножен и ногой отодвинуть с дороги лёгкий походный стол с бумагами, как пышное полотнище, закрывающее вход, бесцеремонно сорвали, и в шатёр уверенно вступили трое вооружённых людей, ему неизвестных.

– Отдайте оружие, принц, – посоветовал один из них. – Это бесполезно, нас больше.

Вместо ответа Бовиас схватился ещё и за щит. Схватился неловко, да и какая может быть ловкость под колпаком шёлкового шатра, в котором, как бы он ни был просторен, всё равно тесно и полно скарба. Даже в дворцовых залах драться проще, там больше места, стены крепки, и мебель надёжна, ты точно знаешь, что, может быть, запнёшься о кресло или сундук, и они без труда выдержат напор твоего тела, не превратятся в груду острых обломков, которые тоже могут тебе что-нибудь проткнуть. А тут – походная дребедень, на которую никакой надежды.

Принц сражался бешено – предчувствие, что всё может закончиться очень плохо, не оставляло его. В какой-то момент его тело вспомнило, что от свободного, ничем не ограниченного и не напичканного опасным скарбом пространства (а ещё, возможно, там его поджидают верные люди, готовые вступить за него в бой) его отделяет всего лишь ткань, и извернулось так, чтоб оказаться у стенки шатра. Улучив момент, он полоснул полотно наискось, вывалился наружу – и тут на него навалились со всех сторон. Прижали и руки, и ноги, и даже лицом уткнули в траву и сухую грязь, натрусившуюся с солдатских сапог. Не торопясь, освободили жертву от оружия – удержать меч в его положении было просто невозможно – и только потом подняли, вывернув руки, да так, что не дёрнешься.

Человека, который на него смотрел, он знал – это был один из офицеров его матери. Офицер по особым поручениям, как принято было говорить. Он смотрел почти не мигая, и в пляшущем свете костров и факелов его лицо казалось неестественным, похожим на точённую из дерева маску или голову искусно изготовленной марионетки – так мастера-кукольники обычно изображают рыцарей или королей для нужд бродячего вертепа. Лицо с претензией на силу и могущество, но очень уж условные – те, что заявлены лишь в рамках разыгрываемой истории.

– Что всё это значит? – выкрикнул Бовиас ему в глаза, бесчувственные, терпеливые.

– Вы скоро поймёте, принц, – ответил тот, и Бовиасу сзади на голову накинули чёрный мешок, а руки связали.

Он никогда раньше не задумывался над тем, как тягостно положение пленника, который даже самостоятельно пошевелиться не способен и лишь подчиняется навязанному распорядку существования. Вот так, когда ничего не видишь и мало что слышишь, не имеешь права хотя бы свободно почесаться или поменять позу затёкшего тела, надобности, которые прежде не удостаивались внимания, превратились в вещи безумно значимые. Было так плохо, что принц даже не чувствовал себя по-настоящему униженным, когда мычал сквозь мешок, что ему нужно отлить или хочется пить.