Дело о Сумерках богов - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Персиков cтр.№ 47

Впрочем, Максим не разделял хладнокровного спокойствия компаньона и метался по палубе, бормоча проклятья в адрес карлика, конунгов и их бестолковых кровожадных богов. Его некогда золотистая, а сейчас какая-то пегая шевелюра топорщилась во все стороны, губы растрескались на соленом ветру, а в глазах трепыхалось безумие, и Родин вдруг подумал, что Савостьянов теперь совсем не похож на того уверенного в себе, веселого и жизнерадостного мичмана, каким он был всего пару дней назад.

«Полагаю, я выгляжу не лучше, – заключил Георгий. – Нервы ни к черту, того и гляди начну грубить своему единственному напарнику и единомышленнику…»

Родин сделал несколько глубоких вдохов, глядя на звезды и как бы советуясь с ними, собрался с духом и решительно направился к Максиму.

– Нам нужна кошка, – бодро заявил он ворчащему компаньону и потрепал его по плечу, чтобы тот сосредоточился.

Максим резко замолчал и уставился на Георгия.

– Откуда здесь взяться кошкам? Мы в море, тут только рыбы! Вы что, Родин, бредите?

– Веревка с крюком. Иначе – кошка. Чтобы забросить ее на стену и провести рекогносцировку местности. – Георгий нарочно заговорил по-командирски, надеясь, что Максим, моряк до мозга костей, среагирует на этот тон должным образом.

– А-а, крюк-кошка. Сейчас-сейчас, где-то я ее видел… – Всполохи безумия в глазах мичмана затихли, и он наконец начал проявлять хоть какой-то энтузиазм.

Кошка нашлась довольно быстро, и не абы какая, а абордажная, как будто амбициозный толстопуз Вильгельм фон Норштейн собирался на своем «Тевтоне» не на престижную гонку, а в пиратский поход за наживой. Максим привязал к железяке два каната и, лихо раскрутив ее надо головой, с легкостью забросил на стену. Крюк звякнул о камни, и соратникам пришлось на время затаиться. Но с острова не раздавалось ни звука, только море негромко шелестело о борт, да голодные чайки-полуночницы истерично кричали друг на друга.

С трудом взобравшись по очереди наверх, то и дело поскальзываясь на мокрых камнях, Георгий и Максим осторожно заглянули за стену и обомлели: их взору предстала еще одна стена, на этот раз аршина четыре высотой, от которой героев отделяло саженей сто воды. Но самое ужасное было то, что преодолеть этот ров ни на яхте, ни вплавь не представлялось никакой возможности: весь периметр той, второй стены был утыкан слепящими глаза прожекторами, рядом с которыми виднелись темные фигуры за пулеметными гнездами прямо на высоте. Замысел хозяев был предельно ясен: каждый непрошеный гость, попавший в поле зрения пулеметчика, тут же попадал под град пуль и отправлялся на дно кормить рыб.

– Это пулеметы «Максим», – зашептал Родин. – Я видел такие на Англо-бурской войне. Триста выстрелов в минуту… Без шансов. А если у них модифицированные модели, то там и оптический прицел имеется. Впрочем, с такой иллюминацией он не требуется: посмотрите, их проклятые фонари освещают каждый сантиметр воды. Что интересно, лучи света шарят только по водной глади, то есть мы с вами можем тут хоть гопака плясать, нас не заметят. Но как только мы окажемся внизу… Как же нам туда пробраться?..

Но Максим Родина уже не слушал. Чертыхаясь, он спускался обратно на яхту, и Георгию ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Знаете что, надоело мне тут якоря вымачивать! – заголосил Максим обиженно и вместе с тем очень злобно, вышагивая по палубе туда-сюда, и глаза его опять заволокло нехорошей пеленой. – Все бесполезно! Здесь даже дохлый карась не проплывет, не то что два бездарных кретина на ворованной гондоле! Вы, Георгий, как хотите, а я домой не вернусь. Уж лучше умереть под пулями и попасть в Вальгаллу, ха-ха! Какая ирония: Максим геройски погиб под пулями «Максима»… Так моему отцу и передайте!

– Погодите! – укоризненно прервал Родин лихорадочную тираду мичмана. – Во-первых, это будет ни капли не геройски, а банальный суицид. Вас сию же секунду изрешетят и не спросят, как звали. А во-вторых…

Тут Георгий замешкался, поскольку еще не успел придумать это самое «во-вторых», и снова задрал голову, рассчитывая, что и на этот раз ему помогут дружелюбные звезды. Но пауза затягивалась, а решение все не приходило. Только чайки продолжали надрываться, без каких-либо усилий паря на потоках сильного ветра наперегонки с буревестниками.

– Будь я пулеметчиком в этом Богом забытом месте, я бы от скуки стрелял по птицам, – подумал Родин, но тут же сам себя одернул, – хотя как по ним стрелять, если они планируют так высоко в небе, куда прожекторы не добивают. Да и не должны они добивать: вряд ли эти мерзкие сектанты, какими бы они ни были мракобесами, опасаются, что в их святилище кто-нибудь прилетит по воздуху… По воздуху!

От поразившей его догадки Родин подпрыгнул и даже хлопнул в ладоши. А потом схватил Максима за плечи и, жадно заглядывая ему в лицо, выпалил:

– Там, где не проплывут рыбы, пролетят птицы! Не дохлым карасем, так беспечной чайкой! Максим, я придумал! Нам надо как можно скорее, пока не рассвело и пока мы с вами не попадали без сил, соорудить воздухолетательный снаряд, как у господина Можайского, и спланировать с нашей стены, за ту, которая пониже. Прожекторы светят только на воду, никто нас не засечет! Ну же! Думайте!

Максим нахмурил лоб и задумчиво произнес:

– А ведь и правда… Слушайте, Александр Федорович Можайский преподавал у нас в корпусе морское дело, и наши гардемарины даже несколько раз мастерили простенькие дельтапланы под его руководством. Однажды он целую лекцию посвятил рассказам про короля парения Отто Лилиенталя. Этот невероятно целеустремленный господин был твердо убежден, что конструкция пригодных для воздухоплавания аппаратов нисколько не должна зависеть от любого рода двигателей. По его мнению, чтобы воздухолетательный снаряд требовал как можно меньше вложений, своей формой и приблизительными размерами он должен точно соответствовать крыльям крупных летающих птиц…

Максим оживился и забегал по палубе, сгребая в кучу все необходимые для создания дельтаплана материалы: рангоут, паруса, люверсы, слаблини. Затем он разложил все это перед собой и принялся мастерить дельтаплан, время от времени указывая восхищенному Родину, где подержать, что подтянуть и как привязать.

– Нет, вы только представьте! Наверно, этот Отто был истинным немцем… Вот взять нашего человека. Скажем, пришла в русскую голову идея создать летательный аппарат. Так ведь нам же не хватит никакого терпения, чтобы часами, как Лилиенталь, стоять посреди поля, всем туловом прислушиваясь к ветру. Часами, Георгий! А наш что? Наш бы так не сумел. Он бы разбежался и прыгнул с обрыва, переломал бы ноги и похерил аппарат. А Отто, прежде чем подняться в воздух первый раз, недели напролет бегал по холмам как умалишенный, а после прыгал со специального помоста, установленного в его же собственном саду, а потом опять бегал – искал центр подъемной силы.

– И как, нашел? – Больше всего Родина смущал тот факт, что по отвесной пятиметровой стене, сплошь состоящей из покрытых мхом склизких камней, не особо-то разбежишься…

– Нашел! – Максим, в этот момент закручивающий какой-то хитрый узел, добродушно посмотрел на Родина, улыбнулся и торжественно заявил: – Свой первый полет король парения совершил… просто поджав колени! Колени, Георгий! Он даже не разбегался… Наш друг Отто вообще считал, что для воздухоплавания достаточно развить в себе так называемое «птичье чутье», то есть способность угадывать, в какую сторону и с какой силой прямо сейчас подует ветер.