Судьбы изменчивые лики - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Голубева cтр.№ 23

— Николай Петрович, дорогой Вы наш и любимый, здравствуйте. Без Вас совершенно все не ладилось. Как я рада, что Вы уже здесь. Что это с Вами? Ах, извините, это суровое прелестное создание и есть ваше новое великое начальство? Даша, — совсем просто и совершенно естественно сказала она, как будто они давно были знакомы, и вложила в его большие ладони свою теплую ладошку.

Стас почувствовал себя полным идиотом. На глазах всего личного состава он стоял с открытым, в полном смысле этого слова, ртом, держал в своих ладонях руку этой юной дивы, которую совсем не хотелось выпускать, и под постоянно повторяемые слова зама: «Познакомьтесь, это наша Дарья Владимировна, зампред горисполкома», — просто смотрел на нее.

Сегодня он пытался вспомнить, что же тогда его так потрясло. Ведь он был далеко не мальчик и тоже влюблялся, и, что греха таить, имел связь на стороне. Это теперь, по прошествии стольких лет, он понимал, каким светлым человеком была Даша, со своей особой энергетикой, в которую просто хотелось укутаться, спрятаться от всех проблем, защититься от неприятностей. От нее исходила надежность и у него, взрослого мужчины, никогда не возникало сомнений, что именно она поможет ему, если с ним что-то случиться. Видимо поэтому он всегда чувствовал такую уверенность в себе, в том, что он делал.

Этот сложный в профессиональном плане период он прожил так легко, как бы сказала Даша, с вдохновением. На вооружение поступала новая техника, ее нужно было осваивать. Стас вспоминал, как сутками они не покидали тренажер, как выходили на первые испытания, как несли потери, нелепые и от них независящие. Какой трагедией для всего летного состава была гибель лучшего экипажа, когда буквально за несколько метров до приземления самолет неожиданно потянуло вверх, а затем резко бросило вниз. На глазах встречающих горела машина, взрывались снаряды, пулями рикошетило все пространство. К огню нельзя даже было приблизиться, не говоря уже о спасении людей.

И какое успокоение он находил с Дашей. Ей нельзя было лгать, она все чувствовала, понимала, принимала какие-то свои тайные решения и также тайно воплощала их в жизнь, от чего не ощущалось никакого душевного дискомфорта. Она просто смотрела в глаза и слушала, но чувство было такое, что от макушки до пят тебя уже изучили и определили, где и в какой части твоего подсознания что-то происходит. И только в ее власти было позволить ли мыслям покинуть этот тонкий мир или же остаться там навсегда. В свойственной только ей манере доброго подтрунивания Даша самые серьезные переживания могла обратить в какую-то совершенно комичную историю, где взрослые дядьки вполне серьезно устраивают из совершенно логичных и предсказуемых вещей, невесть что, портят друг другу нервы, доводят до инфарктов. Все заканчивалось доброй шуткой или смехом до слез с неизменным напоминанием об имеющемся дефиците сердечных препаратов в местной больнице. Да и прежде чем заниматься самоедством или же входить в стрессовое состояние, сначала нужно подумать о том, какими материальными потерями это обернется для семьи. Лучше уж бороться за экономию.

И сколько же жесткости, лаконичности было у этой юной леди, когда обсуждались их совместные мероприятия. Иногда он смотрел на нее и думал о том, какого же ценного кадра потеряла в ее лице армия.

«Наверное, я все-таки старею, если занялся воспоминаниями, самокопанием», — ловил себя на мысли Стас. Он всегда шел по жизни без оглядки, не подвергал свои поступки сомнению. Но в последнее время постоянно ощущал чувство вины. Пожалуй, впервые в жизни. Перед кем он был виноват? Перед Дашей? Стас все прокручивал и прокручивал в своем сознании эти ушедшие годы. Это начинало напоминать старый фильм, который сняли с полки, и теперь, по истечении времени, просматривали вновь и вновь, и каждый раз по-новому. Он уже не сомневался, в том, что Даша все понимала и знала, чем закончатся их отношения. Кому как не ей, выросшей в военной среде, было не понимать, что генеральские погоны не ставят на карту ради женщины. Видимо поэтому так спокойно отступила и до их последней встречи делала вид, что не понимает, что же на самом деле происходит в его душе. Стас не сомневался, что для нее это не была легкая, льстящая душу красивая лав стори. Это был разум, эмоции. Никто так глубоко не понимал и не чувствовал его как Даша. Ни с одной женщиной ему не было так… Стас мысленно стал подбирать слова — хорошо, комфортно… Ни одно из них не подходило. С ним просто никогда такого не было. Это была не просто страсть к молодой, уже в такие годы состоявшейся женщине. Что? Он не знал. Он просто знал, что хотел обладать ею с момента их знакомства, с их первой встречи. Вспоминая свое тогдашнее состояние, Стас невольно улыбнулся. Он, всегда относящийся к женщине как к данности, которая просто должна быть по жизни, совсем как неопытный юнец, искал повод, чтобы позвонить, в мыслях перебирал мало-мальски приемлемую проблему, за которую можно было бы зацепиться и обсудить. Как же он был обескуражен, когда, не успев начать свою отрепетированную речь, услышал такой спокойный, совсем домашний голос: «У вас сегодня что-то не так на душе? Вам захотелось поговорить со мной о чем-то? Поэтому давайте просто поговорим, ни о чем. В юности обычно начинают с погоды, а вы как?». Он давно так не смеялся искренне и от души. После той напряги, которая свалилась на него в последнее время, вдруг стало так легко от того, что не надо было притворяться, искать какой-то повод, что-то изображать. Его сразу и разоблачили, и поняли, и дали надежду.

Бедный телефон! Как он только все это выдерживал. Стас не мог представить себе, как он проживет день, если после утреннего доклада не позвонит Даше и не услышит ее голос. Боже, как он нервничал, когда у него кто-то был в кабинете, а он знал, что она сейчас уедет в очередную, так ненавистную для него командировку. Каждая их встреча будоражила чувства. Даже уже тогда, когда в их отношениях, казалось, все было ясно, он никогда не мог предположить, чем закончится их встреча. Если Даша шла на все это осознанно, невзирая на общественное мнение, которое в те годы делало свое дело, возможные последствия для карьеры, значит видела в нем какие-то достоинства. Она относилась к тому типу женщин, которые никогда не смогли бы потерпеть рядом с собой слабую личность. Судя по тому, что она не пыталась искать его, восстановить их отношения, для нее этот отрезок времени, скорее всего, был дорог и она хотела сохранить его в своей памяти таким, каким он был в ее жизни.

Перед Светланой? Вряд ли. В их жизни все получилось само собой. По современным понятиям их брак можно было бы назвать СП. Для выпускника летного училища женитьба на дочери высокопоставленного военного сулила хорошую карьеру, а супруге безбедную жизнь. Гармония в их отношениях наступала тогда, когда Стас получал очередное звание. Пустота сама собой образовала пропасть, когда в его жизнь вошла Даша. Но Светлана воспринимала ситуацию такой, какой она была, просто дожидалась генеральские погоны. Зато потом отыгралась за все. Когда грянули перемены, Стаса уволили из армии и как многих из них объявили оккупантом, чуть ли не врагом своего народа, перед ним закрылись двери собственного дома, он стал изгоем среди друзей. А были ли они вообще, или же он их растерял? Первый надлом произошел в тот вечер. Он помнил, как хлестал дождь, жесткий, холодный. Их транспортный самолет несколько раз заходил на посадку. Когда он спускался по трапу, сразу же почувствовал отчуждение. В дивизии уже знали о присвоении ему генеральского звания и новом назначении. По рукопожатиям встречающих он понял, что от него просто отвернулись. Были обязательные поздравления, тосты, как полагается, обмыли звезды. Но все это больше походило на траурную церемонию. Настоящим шоком были для него слова, сказанные самым близким по жизни человеком, Иваном. Еще у трапа вместо рукопожатия и привычных поздравлений, отвернувшись, он сказал, что Даша последним рейсом улетает в Москву, навсегда. Он помнил, как стал набирать привычный номер телефона, как мчался через весь город к ее дому и по пугающей темноте окон понял, что опоздал, как, выругав перепуганного водителя, бросил машину и бежал по взлетной полосе, а потом, подставив лицо дождю, дал волю всем своим эмоциям. «Если мужчина любит женщину, он никогда ее никому не отдаст», — эти слова, брошенные ему вслед там, на аэродроме, Иваном, вдруг зазвучали так отчетливо, как будто все это происходило именно сейчас, а не осталось где-то там, в далеких годах.