Обратная сила. Том 3. 1983 - 1997 - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 20

Но уже в следующую минуту ему стало по-настоящему страшно. Если за полтора месяца жизнь ушла так далеко, то что же будет, когда ему через три месяца закроют больничный и разрешат выйти на работу? Он превратится в никому не нужный хлам, в бывшего адвоката, с которым не считаются коллеги и которого не ищут клиенты. Почему коллеги непременно перестанут с ним считаться, Орлов объяснить толком и не пытался. Умом он понимал, что за эти четыре с половиной месяца законодательство и практика его применения ни при каких условиях не могут измениться настолько, чтобы юрист с тридцатилетним опытом не смог больше работать. Но ум, как известно, с сердцем не в ладу. И сердце Александра Ивановича боязливо и неприятно сжималось каждый раз, когда в голову приходили мысли об окончании профессиональной карьеры.

В первый же день, едва вернувшись домой, он начал звонить по телефону – сперва заведующему юридической консультацией, потом коллегам и знакомым, и с огромным удивлением осознал, что ничего существенного в его отсутствие не произошло. Ему были рады, искренне желали скорейшего выздоровления, с нетерпением ждали на работе, но на осторожный вопрос: «Что у вас нового?» – отвечали:

– Да все как обычно, все своим чередом.

У кого-то родился внук, у кого-то подошла очередь на автомобиль, кто-то защитил диссертацию… Но в целом не произошло ничего такого, что изменило бы окружающую Орлова жизнь коренным образом. Прочитав два последних выпуска ежемесячного Бюллетеня Верховного суда СССР, Александр Иванович с облегчением убедился, что и в правоприменении никаких серьезных новелл не наблюдается. Страх выпасть из профессиональной колеи оказался, похоже, напрасным.

Настоящие перемены подстерегали, как выяснилось, там, где Орлов и не ожидал вовсе: дома.

Он очень любил свою жену, любил по-настоящему, не допуская со своей стороны не только серьезных измен, но и даже легких кратковременных романчиков. Он страдал, когда выяснилось, что Люсеньке плохо с ним и хорошо с другим. Он был глубоко счастлив, когда она дала понять, что готова вернуться. Ни о каком прощении бросившей его жены Орлов даже помыслить не мог: виноват только он сам, вот и получил по заслугам. Если кто кого и должен прощать, то только Люся – его самого, а никак не наоборот. Вроде бы все замечательно… Но…

Он снова чувствовал себя лжецом. Обманщиком. Люся вправе рассчитывать, что ее муж сделал выводы из случившегося и теперь станет вести себя иначе, не так, как прежде. Ее не устраивало распределение ролей «младший – старший», она хотела отношений парт-нерских, равноправных. А для Александра Ивановича роль «старшего» была единственным спасением, единственным доступным средством для оправдания собственной неискренности. Ведь родители никогда не говорят детям всей правды, и это нормально. В глазах старшего младший – почти всегда тот, кого разрешено обманывать.

Как и большинство людей, Александр Орлов допустил ошибку. Ошибку распространенную и вполне простительную. Позволяя себе робко мечтать о наступлении какого-то события, он полагал, что вместе с этим событием придет и счастье, но забывал спросить себя: а что же будет потом? Ведь жизнь-то не остановится, она будет продолжаться. Осторожно, опасливо допуская в сознание мысль о том, как было бы хорошо, если бы Люсенька вернулась к нему, Орлов не задумывался о развитии ситуации. Вот Люся вернется. Они снова будут вместе. И… что? Он снова займет позицию добродушной снисходительности? И снова Люсе будет плохо рядом с ним? Или он начнет вести себя иначе? Сможет ли он переломить сложившийся за тридцать лет стереотип своего поведения? И чем этот стереотип заменить? По силам ли ему этот внутренний труд? И вообще, нужен ли он, такой труд над собой?

Всех этих вопросов Александр Иванович до нынешнего момента себе не задавал. И теперь они, как голодные зубастые звери, встали перед ним в полный рост, ощерив пасти и вздыбив шерсть на загривках.

Ему очень хотелось повидаться с Аллой, но Люсенька просила не беспокоить ее и дать ей время прийти в себя после неожиданного разрыва с мужем. Орлов мучился, колебался, потом все-таки воспользовался моментом, когда был дома один, и позвонил по давно знакомому телефону в общежитие. Вахтерша сказала, что Андрей Хвыля и Алла Горлицына с сыном получили квартиру и съехали, адреса не оставили, а телефона у них пока и вовсе нет.

– Вы в театр-то позвоните, уж они-то наверняка знают, – посоветовала добросердечная старушка.

Орлов так и сделал – позвонил своему приятелю-администратору, который когда-то познакомил их с режиссером Хвылей и его женой. Голос Льва Аркадьевича Шилина звучал неуверенно и как будто бы даже осторожно.

– Горлицына сейчас в спектаклях не занята, – сообщил он, – в театре практически не бывает. Вы, Александр Иванович, вероятно в курсе, что они с Андреем Викторовичем заняты разменом квартиры…

– Да-да, я знаю, – подтвердил Орлов.

– Ну вот, – с облегчением вздохнул Шилин. – Там все очень непросто. Алла Михайловна не в лучшей форме, сами понимаете. Она красивая женщина и вряд ли хотела бы, чтобы сейчас ее кто-то видел.

Орлов не стал настаивать на том, чтобы ему сказали адрес. Он легко сложил два и два: Люся сказала, что Алла тяжело переживает уход мужа, а Лев Аркадьевич уверен, что она не хотела бы показываться на глаза знакомым. Означать это могло только одно: депрессию и алкоголь.

Александру Ивановичу стало невыносимо больно. Его Алла, его доченька, страдает. Он уже и так виноват перед ней, а теперь, когда ей плохо и тяжело, не может протянуть руку и поддержать, как поддержал бы своего ребенка любой нормальный отец. Да она сама прибежала бы к нему за помощью и поддержкой, если бы знала правду! Но Александр Орлов для Аллы Горлицыной – просто друг, мужчина, старше на двадцать лет, и, что хуже всего, муж женщины, с которой Андрей Хвыля изменял своей жене.

Он хотел бы спросить совета, но с горечью осознавал, что спросить не у кого. Нет никого, кто понял бы всю суть вопроса, потому что никто не знает настоящей правды. У него множество знакомых, часть из них – добрые и давние приятели, но нет ни одного действительно близкого друга. Потому что нельзя назвать другом человека, который не знает о тебе правды.

Второй неожиданностью стало для Орлова новое восприятие своего жилища. Он любил эту квартиру, он помнил все уголовные дела, гонорары за защиту по которым пошли на взносы за кооператив. Он честно отработал каждый рубль, заложенный в этих стенах, в мебели, в вещах. Когда семья Орловых въезжала в новую квартиру, ему казалось, что это – навсегда, и они с Люсей проведут здесь жизнь до самого конца. Борька еще учился в школе, и соображения о его женитьбе и о необходимости решать жилищный вопрос представлялись туманными, далекими и несущественными.

И вот теперь Александру Ивановичу нужно было смириться с мыслью о том, что с этими стенами и с этими вещами ему предстоит расстаться. Новое жилье, каким бы удачным ни оказался обмен, никогда не будет таким же по метражу и планировке, и если часть вещей все-таки можно будет забрать с собой, то с какой-то частью распрощаться все равно придется. Просыпаясь по утрам, он будет видеть другое окно, другие стены и другую дверь. Завтракая на кухне, он будет упираться глазами в другую мебель, и его новое постоянное место за столом, вполне возможно, уже не будет таким удобным. Даже пить чай, вполне вероятно, придется из другой чашки, потому что сервиз – он и есть сервиз, его не разделишь, и если они решат отдать посуду Боре с Таней, то себе придется покупать новую.