Мастер ножей - читать онлайн книгу. Автор: Ян Бадевский cтр.№ 22

– Мы? – тупо переспросил я.

– Разумеется, я не имею в виду Твердь или Облака. Или даже второй материк. Я говорю о своем мире, вы привыкли называть его Предельными Чертогами.

Вот как. Я и забыл, что Коэн явился из чужого мира. Открыл одну из небесных дверей и шагнул к нам. Предельные Чертоги, мифическая обитель предтеч, якобы сотворивших все сущее. Этим, видимо, и объясняется его мощь. Правда, у всего есть границы. Иначе Коэн не нанимал бы нас, простых смертных.

– Расскажи мне о Чертогах, – попросил я. И сам удивился своей наглости.

Коэн снова приложился к пузырьку.

Протянул мне.

Я сделал маленький глоток.

– Придет время, и ты обо всем узнаешь. Есть вещи, которые нужно увидеть самому, чтобы принять сердцем и разумом. Вот для этого мы с тобой и путешествуем.

Больше он не проронил ни слова.

Вода мирно плескалась о бревна нашего плота. Поскрипывала уключина греби. Кто-то вполголоса затянул «Балладу о Красной горе».

Вытянув ноги, укрывшись плащом и подложив под голову рюкзак, я уставился в небо. В мой бок упиралась массивная туша рлока. Гора мышц мерно вздымалась и опадала. Справа лежал Коэн. И я вдруг подумал, что связи этого мира невероятно сложно проследить. Сколько верст преодолели слова и мелодия песни, которую я сейчас слышу? От дальних северных островов и фьордов через добрую половину материка она добиралась сюда. От таверны к таверне. От одного военного лагеря к другому. От палат ярла – к пещере разбойника. Десятилетия пути. И все для того, чтобы связать погибшего отца с сыном, который сжимает сейчас побелевшими пальцами гребь.

Мне хорошо.

Вокруг – люди, которые могли бы, пожалуй, стать моими друзьями. Или братьями по оружию. Что важнее. Надо мной – звездные россыпи, частично прикрытые туманностью, почти полный диск Торнвудовой луны, соприкасающийся с сереброликим Оком, а у самого горизонта – едва прорезавшийся серп Паломника – третьего ночного светила, подолгу скитающегося в полуночных безднах и радующего нас своим светом лишь раз в неделю.

– А ведь ее даже не видно отсюда, – вдруг сказал Коэн.

– Ты о чем? – повернул голову.

Посредник смотрел на звезды.

Как я.

И не отвечал.

На реке прохладно. Не то что в лесу. Иногда до моего слуха доносился всплеск – играла рыба.

Я вспомнил день, когда впервые познакомился с рлоком.

Уединенные террасы Гильдии ножей врубились в южные склоны Ливонского хребта, к которому прильнул Трордор. Чтобы попасть сюда, соискателю, претендующему на роль ученика, или человеку, имеющему дело к магистру, пришлось бы преодолеть несколько тысяч высеченных в скале ступеней и сотни метров узких горных троп. Почему мы забрались так высоко? Чтобы не отвлекать себя от обучения. Так сказал Наставник.

Владения гильдии охватывали около десятка террас, расположенных уступами одна над другой и связанных теми же ступенями, тропами, а иногда и просто веревочными лестницами. В расположении террас прослеживалась строгая иерархия и функциональность. На самой верхней площадке, расчерченной ровными квадратами плит, отполированных временем и дождями, стоял Храм, считавшийся главенствующим на материке. К нему примыкала келья жреца, отправлявшего регулярные службы. Ниже находилась терраса магистра, еще ниже – две террасы, на которых жили и собирались на совет братья Внутреннего Круга. Затем шли уступы со скитами Наставников. Следующий ярус – кухни, склады и прачечная, где мы стирали одежду. Дальше – террасы для тренировок, лекций и учебных поединков, а также для выгула рлоков – целый образовательный комплекс со своей системой переходов и спецификой конструкции. В самом низу гильдии обитали мы. То есть ученики. У нас тоже была высотная иерархия – в зависимости от года обучения.

Мое жилище олицетворяло аскетизм и неприхотливость. Это был деревянный домик с односкатной крышей и площадкой для медитации. Кровать отсутствовала. Я спал на шкуре горного барса и укрывался стеганым плотным одеялом. Планировка дома – две комнаты, туалет и умывальник. Гильдия располагала надежной системой канализации, связанной с городскими коллекторами под горой. Воду мы получали из многочисленных ручьев и ледника. Так что я мог сходить в сортир, потянуть за веревочку и насладиться процессом спуска фекалий. Это серьезно контрастировало с тем, к чему я привык на отцовском хуторе… Как я уже говорил, комнат было две. В одной из них я жил. Там хранились мои вещи, большую часть которых составляли учебные тисовые клинки и свитки с рунами, а также выданные мне тома «Истории Гильдии ножей». Арсенал тисовых ножей впечатлял: метательные клинки различных форм, размеров и балансировки, дуэльные ножи, дискообразные чакры, сюрикены, кривые керамбиты, парные бабочки… Ученикам строго-настрого запрещали пользоваться настоящим оружием. В центре дремал каменный очаг, бездействующий в эту пору года. Стены моей комнаты украшали изречения Наставников прошлого. Далеко не все перлы я мог прочесть, поскольку они были написаны на тер, языке древней Державы, мифическом языке предтеч… которому меня тоже учили. Он отличался от державного наречия, общепринятого на Тверди. Не в лучшую сторону, если честно. Значение большинства слов и выражений тер попросту от меня ускользало. Признаюсь, я и на наречии не умел читать, пока Вячеслав не взялся за мое обучение.

Вторая комната скрывалась от меня за мощной бронированной дверью, запертой до поры до времени. Я всегда думал, что это загадка, которую мне предстоит разгадать. Экзамен на зрелость.

В северо-восточном углу моей комнаты на низкой подставке стояла клепсидра. За ночь вода переливалась из одной емкости в другую, и под давлением жидкости срабатывала пружина. Выдвигалось лезвие, оно перерезало нить с подвешенным металлическим шариком. Шарик с грохотом падал на жестяную тарелку. Всегда в одно и то же время. Если я забывал перевернуть вечером клепсидру и заново подвесить шарик, Вячеслав бил меня палкой. Если я не просыпался от звука упавшего шарика – экзекуция повторялась.

Каждое утро начиналось одинаково.

Падал шарик. Я вставал с постели. Шел в туалет, умывался и приводил себя в порядок. Одевался в холщовые, не сковывающие движений штаны и такую же рубаху. Обувал сандалии и бежал к душевым кабинкам, пока они еще не заняты. Тому из учеников, кто прибегал последним, всегда приходилось ждать. Освежившись, я возвращался к домику, поднимался по деревянной лесенке на крышу и, подобно другим ученикам, около часа проводил в созерцании. Затем начинались занятия. Групповая лекция по истории и кодексу гильдии, индивидуальные уроки со своим Наставником. Теория и практика. Практики всегда больше, и вся она, за малым исключением, боевая. Уроки перемежались бегом и упражнениями на выносливость.

В то утро наступил особенный день.

Я понял, для чего предназначалась вторая комната. После занятий Наставник поманил меня пальцем.

– Ольгерд, – сказал он, – мне надо кое-что тебе показать.