Золотой иероглиф - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Дубинин cтр.№ 53

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Золотой иероглиф | Автор книги - Дмитрий Дубинин

Cтраница 53
читать онлайн книги бесплатно

Такэути говорил об этом таким будничным и почти равнодушным тоном, каким бы сказал, например: «если я успею на поезд». Я мог бы усомниться в его искренности, но теперь, узнав много нового о японцах вообще и о Сэйго в частности, только подумал о том, что самурайский дух сохранился и в Такэути, неважно, ощущает мой компаньон это или нет.

— Я собираюсь все же зайти в полицейское управление, — продолжал между тем Сэйго. — Если там ничего не добьюсь, найму частного детектива. Потом разберусь с «Токидой» и узнаю, что происходит у меня дома… Ну, и конечно, буду искать сведения об этом самом «Тодзимэ».

— Спросишь у коллег из твоей побратимской фирмы?

— Еще чего! И так слишком много людей рыщет вокруг.

… Настоятель поручил мне начистить небольших размеров чан с рыбой. Я оказался в стране, в которую ездят, чтобы приобщаться к новинкам прогресса или к проявлениям экзотики, а что я тут делаю? Чищу ножом церковную рыбу под присмотром православного попа! Рассказать кому — не поверят, скажут, приснилось это тебе, Маскаев.

Священник оказался дедом нудным — он почти все время стоял у меня над душой. Его можно было понять — видимо, я показался ему ужасно подозрительным типом, за которым следует постоянно приглядывать. Мне чертовски хотелось курить, но я понимал, что подобное здесь не одобряется. И вообще, я, наверное, вел себя странно для верующего христианина: входя в помещение, где находятся изображения святых (иконы располагались в устроенных типично по-японски нишах — токонома), надо осенять себя крестом, а я все никак не мог вспомнить всю последовательность движений при совершении этого действа.

Японский бог…

Глава VIII

Новый день начался с сюрприза: когда я пытался улучить момент, чтобы выйти из-под перманентного контроля со стороны церковного персонала (кроме настоятеля, тут еще были два дьяка, да три послушника) и перекурить, в трапезную вошла довольно молодая и на редкость симпатичная японка, но, конечно, не девочка с календаря. Она, скорее всего, не являлась прихожанкой, поскольку к христианским иконам относилась так же индифферентно, как и я, но низко поклонилась отцу Серафиму и о чем-то заговорила с ним.

Потом выяснилось, что эта женщина — дальняя родственница настоятеля, внучатая племянница или что-то в этом роде. Она немного понимала по-русски, и поэтому настоятель позвонил ей и попросил приехать помочь, благо девушка находилась в очередном (и весьма коротком, по нашим представлениям) отпуске. Звали ее Юмико Амарино.

С помощью родственницы настоятель допросил меня самостоятельно и, когда мой рассказ совпал с теми данными, что назвал Такэути, успокоился; легенда была давно нами продумана. Юмико говорила по-русски так скверно, что я почти ничего не понимал и то и дело переспрашивал.

Молодой женщине или девушке на вид казалось двадцать с изрядным хвостиком, правда, у японок бывает трудно определить возраст. Внешность у нее была вполне стандартной для азиатки — узкие черные глаза, длинные прямые волосы, желтоватая кожа. Впрочем, овал лица показался мне очень даже приятным, также как и фигура, подчеркнутая облегающим платьем цвета хаки в псевдомилитаристском стиле.

Несмотря на то, что разговаривала она со мной вполне корректно, я понял, что ее вежливость очень даже напускная. Девушка смотрела на меня холодно и почти не улыбалась, что по местным понятиям равносильно выражению неприязни. Меня это слегка задело, и когда наша беседа подходила к концу, я рискнул спросить:

— Вы, случайно, не из японско-русской побратимской организации?

— Нет. — Ответ был тверд, а по тону выходило: «Как тебе в голову могла прийти такая глупость?»

— Вы хорошо говорите по-русски, — решил сделать я комплимент.

Юмико улыбнулась, вернее, лишь приподняла уголки губ, и церемонно поклонилась. Явно происходило что-то не то. Собравшись уходить, она приподнялась с жесткой скамьи (а ведь у нее просто чудесные бедра, Маскаев!), и я тогда сделал отчаянный ход:

— Может быть, Юмико не очень приятно разговаривать со мной?

Я слышал, что подобное обращение в третьем лице японцы ценят, когда звучит оно в устах иностранцев. Так произошло и сейчас.

— Я не большой любить русский, — недвусмысленно произнесла девушка все тем же корректным тоном. (А ведь сейчас она уйдет, Маскаев…)

— А вы знаете, что у меня дед — японец? — вдруг что-то толкнуло спросить меня.

Кажется, Юмико заинтересовалась.

— Но ведь вы приехать из Россия?

— Да. Мой дед — летчик. Он попал в плен во время войны.

— Это интересно, — сказала Юмико.

Зато настоятель забеспокоился. Его взгляд перебегал с Юмико на меня и обратно, а потом он резко что-то спросил. Девушка ему ответила, и с полминуты родственники о чем-то беседовали. Потом отец Серафим спохватился, посмотрел на часы и ретировался — начиналась заутреня. Следом за ним вышли сидевшие в трапезной послушники.

Мы остались вдвоем. Юмико, вроде, совсем забыла, что собиралась уходить — ей действительно стало интересно. Да и понимала она неплохо, даром что говорила через пень колоду. Ну что ж — не всем японцам говорить, как Такэути. Удивительно, что здесь вообще кто-то знает русский, тем более, эта женщина, при такой нелюбви к представителям близрасположенной державы.

Я рассказал ей историю Киваты Дзётиина, хотя, что вполне понятно, подробности наших с Такэути приключений оставил «за кадром». И поинтересовался, где Юмико училась русскому языку. И вот что выяснилось.

Внучатая племянница православного настоятеля, в отличие от него, не пылала любовью ни к основной русской религии, ни вообще к чему-либо российскому. Подобная неприязнь, как я понял, находилась где-то на уровне эмоций, поскольку лично против русских Юмико ничего не могла иметь: ее предки не воевали с Советским Союзом, но один из ее дедушек тоже был в те времена летчиком, правда, морским, и гвоздил американцев, которые его однажды подбили и сделали инвалидом, а потом доконали в хиросимском госпитале шестого августа сорок пятого. Так что мне повезло, что приехал я не из Соединенных Штатов — по сравнению с тем чувством, что Юмико питала к американцам, к моим соотечественникам она относилась прямо-таки с нежностью. Но русским языком ей пришлось заняться исключительно по служебной необходимости: работая в какой-то организации при администрации Хоккайдо, Юмико в составе отдельной группы специалистов изучала изменение береговой линии островов, территориально принадлежащих к губернии, а когда возникли проблемы с демаркацией и даже прибыла делегация из России, начальство выбрало почему-то именно Юмико, дав указание изучить наиболее употребительные русские слова и выражения по экспресс-методу. При этом требовалось, в основном, умение понимать чужой разговор. Юмико не стала развивать мысль дальше, но я смекнул, в чем дело: представитель губернатора явно не верил русским и хотел знать, о чем они говорят, когда думают, что если рядом с ними нет официального переводчика, то никто их и не понимает.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию