Хроники Иттирии. Песня Мора - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Талашко cтр.№ 2

Двое из городских были похожи словно отражения в воде. Оба плотные, щекастые, с непомерно большими губами, висящими как у того карася.

— Старосту сюда! — Громким голосом потребовал один из близнецов.

Прухор сделал два шага вперед.

Под ноги мужику тут же упала кривая, затертая грязью дощечка с вырезанными на ней символами. Никто в деревне не умел читать, но каждый, кто хоть раз выбирался в город, хорошо знал указатель на Захолмянку. После истории с побитым вором, Прухор лично сорвал табличку у тракта.

— Кто это сделал? — Бросил горожанин, злым взглядом вцепившись в Прухора.

— Не могу знать, вашмилость, — развел руками староста. — Мало ли кто по тракту ездит да таблички те рвет?

— Не могу знать! — Передразнил старосту пришелец. — Из-за того, что ты знать не можешь, я полгода до вашей поганой деревни никак не дойду.

— Лучше бы век еще не доходил… — Тихо проворчал стоявший за спиной старосты Яшик.

К счастью дурака, горожанин ничего не услышал.

— Значит, так! — Городской засланец потянулся к своей дорожной сумке и извлек из нее широкий свиток.

Красивый, с резными стержнями. В таких манускриптах обычно писали самые важные указы и донесения, которые обычно ничего хорошего жителям простых деревень не сулили. Ухватившись за позолоченные стержни, горожанин на вытянутых руках развернул белый пергамент и побежал по нему глазами.

— Так… Согласно указу за номером триста семьдесят четыре Наместника великого короля Лиммы Пантеона Барийна Первого, во всех поселениях предместий великих городов Дарриона, Венелии, Пралина, Саны, а так же Контары должны быть описаны…

Горожанин на мгновение прервался, так как в толпе селян раздалось дружное хихиканье.

— Тупые деревенщины… — проворчал человек вполголоса. Отыскав фразу, на которой его прервали, горожанин продолжил. — Так, описаны… Подворья и площади используемых собственных королевских земель для назначения суммы оброка в казну представительства конкретного Великого города в данном регионе.

Человек холодно посмотрел на Прухора и сунул зачитанный свиток в сумку, чтобы вместо него тут же выудить другой. Этот был поменьше и не такой красивый. Человек развернул манускрипт.

— За сим назначаю Карома Красивого исполнителем воли Наместника великого короля Лиммы Пантеона Барийна Первого для выполнения данного обязательства на территории города Тугрик и прилегающих к нему провинций. С присвоением ему звания государственного переписчего. За личной подписью Наместника Венелии Жаронда Казначея.

Человек, который, судя по всему, и был этим самым Каромом Красивым, хотя насчет последнего можно было бы и поспорить, аккуратно свернул свиток и вслед за первым запихнул его в сумку.

— Всем все понятно? — Государственный переписчий, скорчив презрительную мину, пробежал глазами по столпившимся перед ним жителям Захолмянки.

Воцарилась мертвенная тишина, не нарушаемая даже куда-то вдруг подевавшимся гулякой- ветром. Лишь спустя пару долгих мгновений Прухор, наконец, неуверенно сказал.

— А что нам должно быть понятно, собстно, вашмилость? Мы тут люди не образованные. К учителям городским не ходили. — С каждым новым словом голос старосты становился все увереннее. — И слов-то половины таких не слыхали. Вы нам лучше по-людски скажите, что от нас хотите-то? А мы и послушаем и поможем, чем сможем-то, — Прухор обернулся к выстроившимся за его спиной односельчанам, — Так, братцы?

Организованная толпа захолмянцев тут же поддержала своего старосту дружным гулом и одобрительными выкриками. Воодушевленный староста улыбнулся и вновь посмотрел на городского засланца.

Прухор тут же отвел взгляд в сторону, не решаясь встречаться со сверкающими неприкрытой злобой глазами государственного переписчего. Должно быть, сообразив, что уничтожить невежду взглядом не получается, горожанин решил пойти другим путем. Одутловатое лицо Карома Красивого разгладилось. Он высунул толстый язык и скорчил мину умалишенного.

— Мы с моими… хорошими друзьями… — Приезжий говорил противным едким голосом, намеренно издеваясь над старостой и всеми жителями деревни. — Посчитаем, сколько у вас грядок и сколько овечек.

Холодные глаза переписчего вновь вцепились в старосту.

— А потом посчитаем, сколько тупорылых детишек вы нарожали! — Взревел он словно обезумевший. — Понятно тебе, деревенщина?!

Сжав кулаки, Прухор зло сверлил глазами грудь Карома, не отваживаясь поднять взгляд выше. Так перед глазами всей деревни старосту захолмянок еще никто не унижал. Прухор чувствовал, как напряглись сзади его односельчане. Этот переписчий, какой бы «государственный» он не был, перешел все границы. Молчание неприлично затягивалось. К Карому, на всякий случай, уже подъехали два конных и стали бок обок со своим подопечным. Напряжение нарастало…

Заплакал ребенок. Прухор встрепенулся, словно от удара речного угря. Детский плач вернул его на землю. Тяжкий груз ответственности за деревню, за жизни детей, которые в ней живут, тут же навалился на широкие плечи старосты, безвольно опуская их к самой земле.

— Мы не будем вам препятствовать, вашмилость. — Тихо сказал Прухор своим сношенным лаптям. — Делайте, что посчитаете нужным.

— Вот и славно, — махнул головой Каром, приглашая своих спутников за собой. — Староста, обеспечь мне и моим помощникам жилье на седмицу. Самое лучшее, что есть в этом свинарнике.

Не дождавшись от Прухора даже короткого кивка, государственный переписчий направился в сторону деревни.

— Капитан, вы и ваши люди понадобитесь, когда мы придем в следующий раз, — обратился Каром к идущему по левую руку от него наемнику. — Сейчас мы справимся собственными силами. Вы можете быть свободны и отправляться в расположение.

* * *

Его милость Каром Красивый вместе со своими помощниками поселился в доме старосты. Свою жену Вольху Прухор отправил в дом к Мишуку, а сам ушел спать на сеновал, не желая оставлять городских засланцев без присмотра ни днем ни ночью.

Городские переписчие, разодетые с иголочки в блестящие камзолы, все причесанные и гладковыбритые, сверкающие золотом и железными бляхами на сапогах, на деле оказались самыми обычными свиньями.

Началось все с того, что приезжие хорошенечко надрались привезенного из города дорогого пойла. А когда то закончилось, продолжили догонять уже медовухой, найденной в закромах Вольхи. Откушав алкоголя, горожане полночи бродили по Захолмянке, зазывая каких-то только им видимых баб, орали пахабные песни и никому в деревне не давали спать.

Чего они вообще сюда приперлись, было непонятно. Чего они сюда приперлись втроем — было не понятно втройне. Переписчий, если верить зачитанному документу, был только один. А другие на что?

Шумная троица всем мешала, но, разумеется, у деревенских мужиков хватило ума не лезть к пьяным горожанам. Приставка «государственный» делает из любого проходимца важную шишку. Такого если отметелишь, сам потом костей не соберешь.