Чернокнижник. Ученик колдуна - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 8

– Заклинаю старыми богами вещую книгу, – бормотал Коляда почти шепотом, но Первуша отчетливо слышал каждое слово. – Откройся, покажи, что день грядущий несет.

Видимо, что-то в книге было занятное, потому что Коляда впился взглядом, даже моргать перестал. От листов исходило слабое сияние, сравнимое с лучиной. Потом сияние, бледный свет померкли. Коляда вздохнул, поднялся, поднял руку вверх, приподнял доску, в образовавшуюся щель положил фолиант, предварительно завернутый в чистую тряпицу.

Первуша шумно выдохнул.

– Ты уже здесь? – вздохнул Коляда.

– Да, учитель, вернулся.

– Тогда садись, завтракать будем.

Несколько дней Первуша не мог дождаться, когда Коляда уйдет. Когда отшельника пригласили в Долгушиху снять порчу со скота, Первуша вышел на крыльцо, вроде как проводить. Едва Коляда скрылся из вида, Первуша притащил из сеней чурбачок, встал на него, ибо не доставал со своим ростом до потолка. Толкнул одну доску, другую, лишь третья легко подалась. Первуша на цыпочки встал, пошарил рукой, пальцы наткнулись на сверток. Потянул на себя. Ого, тяжелый фолиант, фунтов пять-шесть. Находку на стол уложил, трясущимися руками холстину развернул. На обложке из телячьей кожи разные лики – мужчин, женщин, да незнакомые. Осторожно, бережно начал перелистывать страницы. На каждой – картинка, или, иначе, парсуна. Наткнулся на изображение татар на конях. Ошибиться он не мог, такого же – скуластого, с раскосыми глазами – он видел в своей деревне, когда тот на отца нападал. Колебался немного, понимал, что Коляда книгу не зря прячет, не хочет Первушу с ней знакомить, видно, пора не пришла. Но не удержался. На крыльцо выскочил – не возвращается ли Коляда? Не видно. Уселся на лавку. Память хорошая, не обремененная многими знаниями, быстро припомнил, что Коляда говорил.

Сам произнес заклинание. Несколько мгновений ничего не происходило, потом от страницы слабое свечение пошло, а парсуна ожила. В испуге Первуша отпрянул было. Невидаль небывалая! Неживое, а парсуна двигается. С десяток степняков на конях по снегу, по заметенной грунтовой дороге скачут. Первуша взглядом впился, так же как и Коляда. А татары к его деревне подъезжают. Деревню он сразу узнал, чай, год в ней прожил. Вот уж их полуземлянка-полуизба. Отца видно, как навстречу татарину выскочил с деревянными вилами. Первуша дышать перестал, боялся каждую деталь пропустить. Себя увидел со стороны, как убегал полуодетый в лес, братьев своих. Временами густо идущий снег, да с ветром, видение закрывал. Тогда Первуша от досады и возбуждения кулаками по столу стучал. А потом на странице увидел, как конный татарин братьев его догнал. Соскочив с коня, кожаным ремешком связал обоих, перекинул через круп коня позади седла. Видение на странице к их жилью вернулось. Первуша вскрикнул, как от боли. На снегу окровавленный отец лежит, а у входа мать. Мертвая, раскинув руки, как будто вход в избу пыталась закрыть.

Первуша хоть и крепился, а слез удержать не смог. От горя захлопнул книгу, в ткань завернул. Утерев рукавом рубахи лицо, уложил книгу на прежнее место, доску прикрыл. Усевшись на лавку, зарыдал. Через время спохватился: Коляда скоро вернуться должен, чурбак увидит в избе.

Подхватился, деревянный обрубок в сени отнес. Окинул взглядом избу. Вроде все в порядке. Стало быть, не вся его семья погибла. И сам он уцелел, и братья его. Только где они сейчас, живы ли? Занятная книга, знать бы еще, как обращаться с ней. У Коляды не спросишь. За волосья оттаскает или уши надерет. Однако потом, когда учитель уйдет, можно снова попробовать узнать, где братья. Отца с матерью уже не вернешь, а братьев можно. Как он это сделает, не знал. Но надежда возродилась. Повзрослеет, заработает, за деньги рабов из плена выкупить можно. Слышал о таком, говаривали в деревне. А не случится – выкрасть. Не знал он, что выкрасть можно, а вернуться почти невозможно. По всей степи дозоры крымчаков шастают. Пропускают купеческие обозы, по Ясе еще со времен Чингиз-хана трогать и грабить торговых гостей запрещалось под страхом смерти, как и служителей церкви, юродивых. Для остальных требовалось предъявить пайцзу, своего рода разрешение на проезд. Но главное – он теперь знал, для чего жить.

А когда возвращал Вещую книгу на место, нащупал еще один сверток, но побоялся брать. По времени Коляда скоро возвратиться должен; если обнаружит, что Первуша хозяйничал, может осерчать, даже выгнать. Учителем своим Первуша дорожил. Мало того что Коляда спас его от неминуемой смерти в зимнем лесу, так еще приютил, поил-кормил, уму-разуму учил. Первуша был учителю благодарен и не хотел, чтобы учитель был на него в обиде. За добро положено отвечать добром.

Но все же хоть и открыт был Коляда и добр к ученику, а кое-какие секреты имел. Первушей же двигало любопытство. Коляда знал много, и ученик хотел перенять от него знания. Он понимал, что ни отец с матерью и никто другой окрест не смог бы дать ему и толику тех знаний, которым его обучил отшельник.

А Коляда учил – то лозоходству, умению находить с помощью лозы в руках водные источники под землей. Наука нужная. Прежде чем селянин колодец рыть начнет, зовет Коляду. Тот пройдется с ветками лозы по двору, точно место укажет. И ни разу не обманулся. Там, где копали, вода близко к поверхности подходила.

Да обмолвился как-то, что этим же способом клады искать можно.

– А чего же тогда без денег сидим? – удивился Первуша.

– Зелен ты еще и глуп.

Но рассказал. Если деньги или другие ценные вещи зарывали для сохранности в землю, то называли кладом. Для того чтобы клад случайно не нашли, клад запирали заклинанием. Такие клады охранялись кладовым духом. Кто без знания заклинания на клад случайно натыкался, того кладовик губил. Обойти заговор можно было, лишь сорвав цветок папоротника на Иванов день, иначе – 24 июня, прозываемый еще в народе Ивана Купалы, а в христианстве – Иоанна Предтечи. В эту ночь язычники приносили богу Купале жертву купанием. Праздновали этот день еще в Древнем Риме, в Европе. Причем, как заметил Коляда, все травы, собранные в эту ночь, имеют особую чудодейственную силу.

– Так что, если не хочешь себе беды нажить, не ищи чужие клады, – подвел итог беседы Коляда.

– А если нашел? – не унимался Первуша.

– Экий ты настырный. Тогда скажи: «Чур! Чур! Свято место, чур, божье да мое». Потом шапку с головы скинь. Стало быть, голову свою в залог оставляешь, что никому о кладе не поведаешь. И проговори обязательно: «Чур, рассыпься!»

Через несколько недель, когда Коляда ушел в деревню, Первуша все же не удержался, проверить решил – что там за сверток рядом с Вещей книгой лежит. Снова чурбачок из сеней притащил, доску на потолке приподнял, рукой сверток нащупал и извлек. На стол бережно уложил, тряпицу развернул. Шевеля губами, прочитал буквицы. «Библия». О! Удивительно сие! Коляда при Первуше ни разу в церковь не ходил, о Боге не говорил, а Библию на чердаке держит. Первуша осторожно полистал книгу. Листами читал. Да так увлекся, что не заметил, как время пролетело. Спохватился, когда солнце через оконце в избу заглянуло – так в полдень бывало. Книгу снова в тряпицу обернул, вернул на место.