Фотография с прицелом - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Пронин cтр.№ 31

– Да, тот самый… Павел Николаевич.

– Мой сын был у вас сегодня утром. Он хотел посоветоваться, как ему быть, жить дальше.

– Я посоветовал ему срочно уезжать из города и никогда здесь больше не появляться. Но он, как видите, меня не послушался.

– Нет, не так дело было. Он послушался, сегодня должен был уехать, но не успел. Хочу, мол, с этими вот местами попрощаться. Попрощался, как видите. Хорошо попрощался. – Мужчина отвернулся и вытер рукавом глаза. – Винить кого-то язык не поворачивается. Сегодня к нам домой заходил их товарищ. Третий. Поговорили мы. Завтра утром уезжает в Запорожье. Он там живет.

– Не надо бы ему ехать в Запорожье, – сказал Пафнутьев.

– Почему? – не понял мужчина.

– Настигнут.

– Как же они его там найдут? Город большой, чуть ли не миллион жителей.

– Я бы нашел… – Пафнутьев помолчал. – За час. – Павел кивнул на участок тропинки, залитый кровью, и продолжил: – Эти ребята так быстро не управятся. Они найдут его к вечеру первого дня своего там пребывания.

– Что же ему делать?

– Бежать, не оглядываясь.

– Куда?! – в полной беспомощности воскликнул мужчина.

– Кольский полуостров, Забайкалье, Камчатка, Дальний Восток, Курильские острова. Мне продолжать?

– Но это же ломка всей жизни!

– А разве это жизнь? – Пафнутьев опять кивнул в сторону кровавого пятна на тропинке.

– Неужели найдут?

– У меня на этот счет нет никаких сомнений, – медленно, по складам проговорил Пафнутьев. – В первый же день после своего приезда в город Запорожье.

– А сам-то он знает, что не надо бы ему в тот город возвращаться?

– Все он знает. С вашим сыном я при нем разговаривал.

– Как же такое понимать? Уже два трупа, а он едет в Запорожье?

– Хотите знать мое мнение?

– Да не возражал бы.

– Слабак. Я не говорю, что он не верит, выражаюсь иначе – ему не верится.

– Поверит. Когда с ним случится что-нибудь похожее. – Мужчина тоже кивнул в сторону кровавого пятна на тропинке.

– Если успеет, – добавил Пафнутьев.

– Не понял.

– Спохватится, мол, что-то обстановка незнакомая. А это он уже на том свете, – с усмешкой пояснил Пафнутьев.

– Ну и шуточки у вас.

– Куда деваться – профессиональные.

На следующее утро Пафнутьев, не заезжая в свой кабинет, направился сразу к дому Евдокии Ивановны. Там уже орудовали ребята Шаланды, шел обыск.

Сам Шаланда сидел в садике, под яблоней, за небольшим столиком, сколоченным наспех из неструганых досок. По другую сторону столика, подперев кулачком подбородок, расположилась Евдокия Ивановна, сбоку пристроился Худолей.

– Присаживайся, Паша. – Шаланда шлепнул ладонью по свободному месту на скамейке. – Мы скоро заканчиваем.

– Как поиски? – спросил Пафнутьев. – Находки есть?

– Пусто, – кратко ответил Шаланда.

– А что они ищут, Павел Николаевич? Подсказали бы мне, глядишь, и помогла бы, – негромко проговорила женщина.

– Обойдемся, – проворчал Шаланда. – А ищем мы, дорогая Евдокия Ивановна, к вашему сведению, тот самый молоток, которым вчера до смерти забили несчастного Мастакова.

– Вы забыли сказать, что забит он злодейски и был совершенно невинным человеком.

– Да, я мог бы так сказать, – твердо проговорил Шаланда. – Но не сказал, оберегая ваши материнские чувства. А перед законом Мастаков был чист. Он заслужил прощение многолетним искренним и чистосердечным покаянием. Закон его простил.

– Ну так и царство ему небесное. – Евдокия Ивановна размашисто перекрестилась. – Теперь и люди его простили. А что касается молотка… Плохо работаете.

– Вы работаете лучше? – заводясь, спросил Шаланда.

– Да, я работаю лучше. Потому что с опережением.

– Это как?

– А вот так! За неделю до вашего сегодняшнего обыска я пришла к Павлу Николаевичу, да? И доложила ему, что у меня украден молоток. Много людей приходили ко мне, когда узнали, кто в праздничную ночь школьного выпускного бала, нажравшись водки, убил мою дочь десять лет назад. Размозжил ей голову булыжником. Так вот. Приходили люди. Соболезнования, сочувствия, утешения и прочее. И любимый мой молоток увели. Приглянулся он кому-то. Ну что ж, и на здоровье. Авось в хозяйстве пригодится. Да, Павел Николаевич?

– Святая правда, – подтвердил Пафнутьев.

– Но это все во‑первых, – продолжала Евдокия Ивановна свою обличительную речь, сидя в саду, под яблоней, за небольшим столиком, сколоченным из неструганых досок.

– А во‑вторых? – тяжко обронил Шаланда.

– Вы что же думаете, у меня не было времени, ума, соображения избавиться от окровавленного молотка? Вы надеялись, будто я, расправившись с убийцей, принесу это орудие священной мести к себе домой и суну его себе под подушку? А кто мне мешает уронить молоток в речку? Пройти в дальний двор и бросить его в первый попавшийся мусорный ящик? В конце концов, я запросто могла утопить этот молоток в собственном колодце. Почему бы и нет?

– А это уже неплохая подсказка, – вдруг, словно проснувшись, произнес Худолей, молчавший до сих пор. – Евдокия Ивановна, конечно, большой специалист в нашем деле. Но и у гениев бывают оговорки, а, Паша?

– Да, конечно. С гениями это иногда случается, – неохотно произнес Пафнутьев. – Но мне бы не хотелось Евдокию Ивановну в этом уличать.

– А придется! – заявил Шаланда.

Полковник с неожиданной живостью вскочил со своего места, подбежал к «газику», за рулем которого дремал водитель, растолкал его и отдал команду:

– Значит, так, Саша!.. Дуй на наш склад! Хватаешь у кладовщика веревочную лестницу, бросаешь ее на заднее сиденье и возвращаешься сюда. Вопросы есть? Вопросов нет! Вперед.

Евдокия Ивановна от своего столика, стоявшего в глубине сада, с улыбкой наблюдала за суетой молодых, крепких, тренированных ребят. Они возились с веревочной лестницей, закрепляли один ее конец на деревянном валу, а второй опускали в темную, влажную глубину колодца. Потом по этой лестнице опускался самый тощеватый парнишка. Все наперебой кричали ему в темноту колодца добрые напутствия, советы, предостережения.

Наконец-то над срубом поднялся кулак, перемазанный черной грязью. В нем была зажата рукоятка молотка. Парнишка перевесился через край колодца и смог отбросить свою находку подальше от глубокого провала, в сухую, высокую, безопасную траву.

– Что вы теперь скажете, уважаемая Евдокия Ивановна? – спросил Пафнутьев женщину, которая за все это время так и не поднялась со скамейки, не проронила ни единого слова.