Детонация - читать онлайн книгу. Автор: Василиса Раса cтр.№ 20

— Внука. — Дух сделался мрачен и покрылся тёмными пятнами.

— Так вот и являлся бы сам. Чего всё ты? Да и внук-то, помоложе бы был, поди…

— Он был старше меня на тридцать лет. — Дух помрачнел ещё сильнее. — И я не стану сейчас скудоумно развивать тему твоего возраста.

— Откуда ты?..

— Оттуда, — буркнул глухо и растаял вновь. — Думай, Магда, думай, — донеслось откуда-то из глубины квартиры. — Если не объединятся, погибнут все. И плакала твоя смертность и моя свобода. Нам этого не простят.

— С чего вообще взял, что это поможет? Такие вопросы надо решать ещё до того, как кому-то придёт в голову их придумать. Мужчины! Довели как всегда до края! А бедные дети…

— Что-то ты слишком жалостливая сегодня, — пробубнило у ведьмы над плечом.

— Понравилась она мне. Вот честно. И хотела было маску содрать. И не стала. Сберегло будто что. Постой-ка…

Магдалена обернулась, озираясь. Тишина, и даже воздух не шевелился.

— Ксандер? — позвала испуганно.

Ничего. Только оглушающее безмолвие вокруг и физическое ощущение оголившегося времени. Она будто и воздухом теперь не дышала. Медленно замерцало, переливаясь, призрачным синим, опустилось вокруг, и взмахнули синие гигантские крылья, прямо сквозь стены.

Магдалена замерла и сползла медленно на колени, на пол, мучительно задыхаясь. Голову склонила, прижала подбородок к груди.

— Прости, справедливый, — прохрипела не своим, старушечьим голосом.

— Не у меня прощения просить будешь, — прогрохотало в ответ так, что она была уверена, их слышала вся Весна и даже спасатели на заваленной дороге. — День большого солнца ещё не наступит, а светлая голова уже опустит огонь на двойную нить. Торопись, Магдалена, день расплаты близок.

Она запомнила каждое слово. И к тому времени, как снова смогла вздохнуть, проговорила всё про себя уже трижды, чувствуя и уверенно зная, что трогать девчонку не просто не стоит, а несомненно нельзя.

— Ксандер… — шептала, судорожно сжимая горло руками. — Ксандер! — сдавленно выкрикнула. Отчаянно, зло. — Мы не успеем! Нам не справиться, не уложиться! Четыре месяца! Ксандер! — Небо сверкнуло, впечатляюще грохнуло и, вдруг порвавшись, загудело дождём.

— Замолчи!

— Я не хочу… Не могу! Не надо! — отчаянно заломила руки. — Мы не справимся, не уложимся, не успеем, — сумасшедше бубнила снова и снова, — а они все погибнут, все умрут! Я останусь одна. Только я. Снова одна! Безнадёжно! Одна! Ксандер, — гортанный рычащий стон вырвался из горла ведьмы, её затрясло, волосы наэлектризовались и топорщились теперь в разные стороны. — Обними меня, Ксандер, — почти умоляя, всхлипнула она.

— Не могу, ты же знаешь, — спокойно ответил старый граф. — И ты не можешь, — напомнил уже сурово. — И не заберёшь мой дар. Не надейся. Мы слишком давно друг друга знаем, чтобы так глупо подставляться, — усмехнулся и завис в еле уловимом тёплом воздушном потоке над батареей центрального отопления.

Магдалена с тоской взглянула на бледное, неоформленное пятно перед окном.

— И не смотри на меня так, — вяло пробубнил клочок холодного тумана. — На мой метаболизм это все равно не влияет. А у тебя нервные клетки не восстанавливаются уже лет двести. Думай лучше, как нам заставить их вместе работать.

— А вместе они хотят делать не это! — мстительно фыркнула Магдалена.

— Ну это мы ещё посмотрим…

— Мужчина… — прошипела незло.

— Ведьма, — откликнулся дух так же.

— Плазмоид нестабильный!

— Ведьма… пожилая!

Магдалена блеснула хищно оскалом. Дух то ли загудел, то ли зарычал и скрылся стремительно за окном.

На Весну опускалась жаркая дождливая ночь.

* * *

Южику было холодно. Парнишка мелко, почти незаметно дрожал, поджидая транспорт на остановке. И больше был похож на мокрого галчонка, чем на щенка, с кем обычно сравнивают переросших подростков. Мокрые волосы торчали сосульками и казались теперь тёмными. Что было, конечно, неправдой. Стоял, мрачно ссутулившись, засунув руки в карманы короткой в рукавах, хлипкой куртки, и считал блондинок в красном и розовом среди проплывающих под зонтами горожанок.

Исходя из наблюдений Юджина, урождённого Евгения Партнова, блондинки розовое любили заметно меньше, чем брюнетки. И предпочитали цвета решительные, а иногда и вовсе довольно тёмные. Чем объяснить столь заметное отклонение от стереотипа, юноша не знал, да и сомневался, стоит ли выяснять подробности. Блондинки ему нравились ничуть не больше, чем брюнетки, а первые — не меньше блондинок Девушек Южик очень любил. Без яркой взаимности, зато пылко.

О чём ещё было рассуждать в этот ливень почти семнадцатилетнему мастеру спорта, самому юному из кадетов-саблистов в Союзе, дожидаясь автобуса на остановке? Юж рывком поправил сползающий жёсткий чехол для сабли и тряхнул совсем уже мокрыми волосами.

Весенние дожди в Родном ничем не отличались от осенних. Дождь Южик не любил. Весенний ещё и потому, что совсем недавно обнажившиеся было представительницы прекрасной половины человечества стремительно начинали прятать голову, грудь и ноги в бесформенных куртках и брюках, оставляя несостоявшегося эстета размышлять о гипотетическом и, возможно, прекрасном наедине с воображением. Поэтому Юж смешно вытягивал шею, высматривая и отвлекаясь от погодных условий.

Можно было, конечно, переехать жить в общежитие при Федерации, чтобы не тратить ежедневно по часу на транспорт. И в тамошней школе программа была составлена с учетом соревнований. Но уезжать от бабушки, единственного родного человека, Южику казалось неправильным и малодушным. Да и к тому же он любил и ценил её, заменившую ему обоих родителей несколько лет назад.

Нет-нет, все были живы. И даже здоровы. Просто, чтобы продолжить обучение наследника и выплатить ипотеку, им обоим, и отцу, и матери, пришлось уехать работать: маме — в столицу школьным учителем, а отцу — на север на нефтедобывающую вышку.

Маму он видел каждый день в сети по часу — они болтали обо всём на свете и непременно о бесконечной, выносящей мозг ерунде. Такая демонстративная, натужная повинность. И разговоры эти всё больше становились похожими на неинтересные обоим отчёты, а общих тем давно не было. К сожалению мамы и разочарованию Южика. Воспрявшая было на первых порах в столице, она вдруг неожиданно сдала и будто бы постарела. Он видел, она старается, но никак не успевает за его стремительно меняющимися интересами. Он и сам не всегда мог угнаться за собственным любопытством.

Но подвиг родителей парень ценил. И относился к их решению с уважением, хоть и не понимал, почему действовать пришлось так радикально. Ясно же было, что заработка отца должно было хватать. Внатяг, но хватать.

Благодарность предкам сын выражал отсутствием сомнительных историй и скромным членовредительством. Родители, кажется, были довольны. Во всяком случае, градус претензий отчётливо стремился к минимальному. Что юношу, несомненно, ободряло.