Жизнь и Любовь (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Бузни cтр.№ 28

В 1910 году дедушка работает управляющим имением и винокуренным заводом в селе Янауцы Хотинского уезда. Ну, кто не знает, Хотин – это один из древнейших городов Западной Украины на берегу Днестра. И прожил бы он со своей растущей семьёй счастливо, да началась Первая мировая война. Европа бурлила. Немецкие и австро-венгерские войска, хоть и медленно, но продвигались на восточном направлении, захватив Варшаву, Львов, Пинск.

Ипполит Бузни не стал дожидаться прихода вражеских войск, а принимать участие в войне в сорок шесть лет он не собирался, и потому перебрался вместе с семьёй на постоянное жительство в Крым, где опять же стал работать управляющим теперь уже имения Пятаковых поблизости от Симферополя. Здесь его и застали революционные события в России, отразившиеся на нём самым непосредственным образом, поскольку бойцы революции на волне всеобщей борьбы с буржуями и помещиками арестовали и нашего деда, как угнетателя крестьян. И вот тут-то вышла такая история, что сами крестьяне имения Пятаковых выступили в защиту готовящегося к расстрелу бывшего управляющего и написали письмо, названное удостоверением, в котором писалось с буквой ять в конце слов буквально следующее:

«Январь 17, 1918

Удостоверение

Выдано нами, жителями д. Кара-Кият, управляющему Ипполиту Николаевичу Бузни в том, что он за всё время отбывания управляющим Имением ни в чём предосудительном не замечен; как с нами крестьянами, так и со служащими и рабочими обращался всегда очень хорошо и вежливо, выплачивал следующие рабочим деньги согласно договорам и постановлениям рабочих союзов вполне аккуратно и, как нам известно, выдавал казгодные; харчи рабочим выдавались очень свежие; работа производилась согласно постановлениям союзов, и за излишние часы уплачивалось отдельно; никаких претензий со стороны рабочих мы не слышали. Сам управляющий очень бедного состояния и никакого имущества не имеет, в чём подписуемся».

Дальше идут более пятидесяти подписей, включая тех, кто подписался за себя и за неграмотных, о чём также сообщалось.

Деда не расстреляли. Он вступил в профсоюз садоводческого товарищества, был назначен инструктором по садоводству, затем инспектором по огородничеству. Ему даже выдали мандат, который гласил:

«Предъявитель сего т. Бузни Ипполит Николаевич, как инструктор по садоводству и огородничеству, назначается для обследования садов и огородов, находящихся в черте гор. Симферополя.

Всем начальникам милицейских участков надлежит оказывать т. Бузни возможное содействие». И подписи члена Коллегии, заведующего отделом и делопроизводителя, скреплённые печатью.

Позже работал счетоводом, помощником бухгалтера, бухгалтером до 1932 года, когда врачебная комиссия признала его инвалидом третьей группы по причине болезни сердца. У нас сохранилось трогающее душу письмо деда в Райстрахкассу с просьбой о переосвидетельствовании. В нём писалось:

«Ввиду усилившегося порока сердца, в связи с чем я лишён возможности зарабатывать себе средства на существование и лишён возможности существовать без посторонней помощи и ухода, прошу Райстрахкассу назначить комиссию для переосвидетельствования состояния моего здоровья на предмет перевода меня в высшую группу инвалидов. Ввиду того, что я лишён возможности передвигаться с места на место в связи с тяжёлым состоянием своего здоровья, прошу комиссию назначить в Бурмане, где я в настоящее время проживаю и нахожусь на лечении у врача Лысогорова».

Письмо написано 7 февраля 1933 года, а через месяц податель его умер, так что его теперь уже вдове Бузни Анне Александровне, которая никогда не работала, пришлось сразу же писать новое письмо в Райстрахкассу:

«Прошу назначить мне причитающуюся пенсию после смерти моего мужа, бывшего пенсионером 3 гр. Прилагаю необходимые документы» и перечисляет свидетельство о смерти, копи метрики о рождении, пенсионную книжку, справку об имуществе. Так и закончилась жизнь дворянина, подтверждением чему осталось у нас лишь Свидетельство о том, что «Дворянин Ипполит Николаевич Бузни приписан, по отбыванию воинской повинности к седьмому призывному участку Хотинского уезда». Выдан документ был в 1890 году, когда деду было 20 лет от роду.

Папа наш, Николай Ипполитович, после переезда родителей в Крым сразу же в 1915 году, поступил учиться в Симферопольскую гимназию. В трудовом списке, заведенном в 1927 году наш будущий отец так описал начало своей трудовой деятельности:

«1917 г. Находился на обучении в средней школе (Симфероп. Гимназии), в летний период 1917 г. работал в имении Кара-Кият мотористом при моторе, качающим воду для огорода. Зимний период находился снова на обучении в 8 классе.

1918 г. Весной окончил гимназию и летом работал мотористом и табельщиком в том же Кара-Кияте, осенью поступил в Крымский университет на физико-математическое отделение, где обучался зиму и весну 1919 г., жил в общежитии на собственный заработок уроками.

1919 г. Весною вышел из университета ввиду отсутствия средств к существованию и летом работал на Бельбекской долине и Салгирской долине садовым рабочим, а в д. Любимовке, кроме того, делопроизводителем инструктора по садоводству и огородничеству. Осенью был мобилизован белыми, как студент, и находился на военном обучении один месяц, когда, выхлопотав льготу первого разряда, как единственный сын, бык освобождён от военной службы. На фронте не был. Осень и зиму 1919-20 г. был безработным.

1920. Весной и летом работал садовым рабочим на Альминской долине, на лесных разработках на перевале Таушак-Базар пильщиком со сдельным заработком до прихода сов. власти.

После прихода сов. власти был секретарём Ревкома в д. Кара-Кият Симферопольского района».

В этом довольно подробном описании в официальном документе наш папа, конечно, не мог упомянуть одну замечательную историю, которая произошла с ним и его товарищем. Он пишет, что побывал на военном обучении у белых и был освобождён как единственный сын в семье. А на самом деле он рассказывал нам вот что:

«В Симферополе было смутное время. В город приходили то красные, то белые, а то и зелёные были. И все призывали к себе на службу студентов. А воевать им вовсе не хотелось. Патриотизм в юных головах ещё не выработался, то есть он не был чётко выражен – за кого воевать. Белые, призвали, а куда деваться – пришлось идти. Только решили два парня, один из них наш Николай, сбежать от службы, и отправились они пешком в Севастополь. Старались не попадаться никому на глаза, да наткнулись неожиданно на солдат. Те арестовали беглецов, посадили в сарай, а на утро повели под ружьём на расстрел, как дезертиров.

И не родились бы мы четверо детей, если бы осуществился расстрел. Но в это время навстречу расстрельной процессии ехал на машине командир повстанческой армии, действовавшей в тылу у барона Врангеля, Мокроусов. Алексей Васильевич, так звали Мокроусова, хотя настоящее имя его было Фома Матвеевич, тут же узнал в конвоируемом под ружьём Николая Бузни, в доме которого он бывал ещё в 1917, будучи членом Севастопольского Совета депутатов от партии анархистов. Теперь он сражался за большевиков, и это его солдаты вели двух студентов на расстрел, который он незамедлительно отменил, посадил юношей в свою машину и, смеясь, спросил Николая: «Ну, что, видел смерть в глаза?»