Анабиоз - читать онлайн книгу. Автор: Илья Бушмин cтр.№ 58

Айшанов рассказал мне, как добраться до рынка и где именно искать склад. Я прыгнул в очередную маршрутку, на табличке под стеклом которой одним из остановочных пунктов значился рынок. «Газелька» ползла по серым, как близнецы-братья, безликим улочкам безумно долго. Мне хотелось кричать, чтобы водитель надавил на проклятую педаль акселератора чуть посильнее. Но я молчал.

Вскоре перед маршруткой растянулся широкий перекресток с крупным торговым комплексом сразу за остановкой. А по другую сторону тянулись заветные торговые ряды с палатками, которые я последний раз видел лет десять назад. Рынок. Я выскочил из микроавтобуса и бросился туда.

Оптовый склад занимался торговлей овощами и фруктами. Сам он был небольшим строением, по размерам и внешнему виду идеально подходящим под просторный гараж для грузовика. Распахнутые ворота и трое людей в спецовках, разгружающие из фургончика мешки с картошкой.

Я не поверил своим глазам. Я видел это — и не верил.

Одним из троих грузчиков был мой брат. Тот самый Сергей, которого я увидел впервые 23 года назад, после выписки матери из роддома. Я помнил этот момент, несмотря на то, что и сам я был тогда младенцем. Я смотрел на пищащий комок, завернутый в пеленку и клетчатое одеяло, в черные погруженные в собственные переживания глаза и пытался осознать, что теперь у меня есть брат.

Сейчас история повторялась.

— Сергей, — подходя, сказал я предательски охрипшим голосом.

Один из грузчиков поднял глаза. Увидев, к кому я обращаюсь, он упрятанной в рабочую перчатку ладонью шлепнул брата по предплечью.

Это был Сергей. Мой брат. Единственный человек на этой чертовой планете, который всегда, несмотря ни на что, был на моей стороне.

И сейчас он не узнавал меня.

— Сергей, — повторил я.

— Вы… Вы мне?

Сергей похудел. В глазах не было веселого задора и уверенности в себе, поселившихся в нем в день, когда он шагнул во взрослую жизнь и принялся строить карьеру. В них не было и спокойствия, всегда сопровождавшего его, потому что Сергей был любимым сыном — и потому что у него был брат, который сумеет его прикрыть и защитить в трудную минуту.

— Ты меня не узнаешь?

— А мы… мы знакомы?

Я чертовски разозлился на себя. Поскольку почувствовал, что мне хочется плакать. Я стиснул зубы, шагнул к брату и крепко обнял его.

Это была однокомнатная квартира прямо напротив рынка, в одной из безликих серых пятиэтажек. Квартира была практически пустой. Расшатанный обеденный стол, плита и холодильник на кухне — ни стульев, ни дополнительного рабочего стола или подвесного шкафчика. Раскладушка и рассохшаяся тумбочка в жилой комнате. Вот и все. Я сидел на тумбочке и наблюдал за братом, словно боялся, что, отведи я взгляд, он снова испарится. Это было глупо.

Сергей смотрел на мятую листовку, в центре которой красовалась его собственная фотография. Я пытался понять, о чем он думает, глядя на собственное лицо на снимке — и даже не подозревая о том, кто этот человек.

— Когда сделали эту фотографию? — спросил он.

— Не знаю. Я взял ее у родителей. А я давно не живу с ними.

— Значит… значит, я из Москвы? И ты тоже?

— Неужели ты вообще ничего не помнишь?

Сергей покачал головой. Он выглядел, словно оглушенным. Именно с таким видом он разгружал фургон с картошкой, когда три часа назад я увидел брата впервые с момента его исчезновения. Именно с таким видом он смотрел на меня сейчас. С таким видом он смотрел теперь и на окружающий мир. Сергей не видел себя в этом мире, потому что понятия не имел, кем он являлся — и для себя самого, и для мира.

— А родители? Как их зовут?

— Владимир. И Мария. Владимир и Мария Роговы. — я поколебался, сомневаясь, стоит ли об этом говорить. Но все же сказал: — Отец умер. Пару недель назад.

— Вот как.

Сергей посмотрел на меня, будто ожидая, что я подскажу ему, как себя вести. Когда умирает отец — это всегда плохо. Но как быть, если о существовании этого отца пять минут назад ты даже не догадывался?

— Он здорово сдал, когда ты исчез. А у него итак было больное сердце. Оно его и подвело в конце концов.

— Понятно. Это… плохо.

— Ты был его любимым сыном.

— А ты?

Я не стал отвечать. Сергей отложил листовку и сложил руки, не зная, что делать.

— Значит, у меня есть девушка.

— Женя.

«Я с ней переспал. А еще она беременна от тебя. Ты ее не помнишь, но она изменила тебе, и она носит твоего ребенка». Есть вещи, которые лучше не говорить.

Мне захотелось курить. Я кивнул на балкон, доставая сигареты, и вышел. Крохотный балкончик — выпирающая бетонная плита и металлические прутья ограждения — выходил на улицу. Квартира была на третьем этаже третьего же подъезда. Вид был далек от совершенства. Погруженная в вечерние сумерки пустынная территория рынка и унылая пустая улочка. На углу дома кто-то стоял. Мне показалось, что он смотрит на меня, но через секунду темный силуэт испарился. Снова чертова паранойя. Учитывая дикие события последних еще более диких дней, ничего удивительного.

Я закурил и принялся думать, что делать дальше.

Минутой позже ко мне присоединился Сергей.

— Я хотя бы не курю?

Я усмехнулся.

— Нет. Ты очень правильный.

— Вообще ничего не помню, — сказал он. — Никаких проблесков. Это так странно. Как-будто меня заново родили. Я уже умею говорить, читать, знаю, что Земля круглая, и все остальное, что положено знать. Есть какие-то сведения о мире вокруг. Только о себе самом нет ничего.

— Паршиво.

Ставший навечно оглушенным брат неуверенно кивнул.

— Я пришел в себя в каких-то кустах. Встал. Голова кружится, во рту соленый вкус. Кровь. Голова тоже в крови. Кусты, трава, а рядом какие-то рельсы. А чуть дальше — здание вокзала. Так и написано: «Вокзал». Как я там оказался? В каком я городе? Кто я вообще такой? Это… это почти паника.

Я вздохнул. И обнял брата за плечи.

— Все вернется. Рано или поздно память вернется. Так должно быть. Мы сделаем все, чтобы ты вспомнил. Приедем домой, в твою комнату. Увидишь мать. Фотографии наши детские. Все будет хорошо, Сергей. Не переживай и не волнуйся, хорошо? Главное, что я нашел тебя. Теперь ты не один.

Мне все еще не верилось. Еще утром, говоря по телефону с Женей, я допускал, что никогда не найду брата. И вот через какой-то десяток часов мы стоим на балконе и разговариваем.

— А… мать. Какая она?

— Испуганная.

— Что?

— Долгая история. Ты сам все поймешь, когда услышишь ее голос. Но придется набраться терпения. Она заикается, когда волнуется. А волнуется она всегда, когда говорит по телефону. Так что может так получится, что разговора и вовсе не получится. Хочешь, позвоним ей прямо сейчас?