Мы с истекшим сроком годности - читать онлайн книгу. Автор: Стейси Крамер cтр.№ 31

Перед ужином я решила заглянуть в библиотеку, чтобы вернуть книги, которые мы с Филом прочитали. Выйдя из библиотеки я замечаю в коридоре Эстер. В белой шелковой рубашке и элегантных черных брюках, которые подчеркивали всю прелесть ее длинных худых ног. Заметив меня, Эстер махнула рукой и пошла ко мне, а я тем временем двигала колеса кресла ей навстречу.

– Привет. Если я не ошибаюсь, Эдриан куратор твоей группы?

Я наблюдала за ее губами. Пухлые, покрытые блеском. Чувствую аромат ее духов. Не резкий, сладкий, казалось, что это вовсе не парфюм, а истинный ее запах.

– Да, верно, – говорю я, нелепо подражая ее голосу и манерам.

– У меня есть небольшая просьба. Не могла бы ты передать ему кое-что.

Она достает из своей миниатюрной белой сумочки небольшую бархатную коробочку, которая хранит в себе интригу драгоценности, что скрывается под ее крышкой.

– Конечно.

– Спасибо.

Эстер окинула меня взглядом, как показалось мне, с долей жалости и презрения.

– Вы вылетаете завтра?

– Да.

– Счастливого пути.

Эдриан редко появлялся в центре последние несколько недель из-за постоянной беготни с документами для поездки. Я боялась и сегодня не застать его на рабочем месте, но мои опасения не оправдались. Он сидел за своим столом, возился с бумагами.

– Я встретила Эстер, она просила передать тебе это.

Я протягиваю ему коробочку. Взглянув на нее, он резко выдыхает, затем следует нервный смешок, из-за которого мне стало не по себе.

– Поздравляю. Ты стала очередным ее посредником, через которого она возвращает мои подарки.

– Все в порядке?

– Да. Мы решили остаться друзьями. Друзьями, которые из-за своих упрямства и гордости не могут посмотреть друг другу в глаза.

Эдриан говорит это с неподдельной легкостью. С той легкостью, с которой он проводил со мной сеансы, убеждая, что жизнь довольно-таки простая штука, если не донимать себя ненужными мыслями.

Несколько секунд я не нахожу нужных слов и просто сижу, глядя на него и ожидая от него подробностей.

Но затем я не выдерживаю.

– Вы расстались из-за поездки?

– По ее мнению, я живу только своей работой и не способен ни на что другое, кроме того, как проводить сеансы с людьми со сломанной душой. Но знаешь, что самое печальное? Она полностью права.

– Ты мог бы отказаться.

– Не мог. И ты сама это знаешь.

– Вы часто с ней ссорились?

– Нет, ссоры были редким явлением в наших отношениях. Но если они и возникали, то только по моей вине, например, она любила готовить курицу в кисло-сладком соусе, а я терпеть не могу китайскую еду.

– Вы помиритесь. Вот увидишь, она поймет, что в ее жизни лучше тебя никого не будет.

– Ты думаешь, что я идеален?

– Нет, идеальные люди это что-то за гранью фантастики, как теория голографической реальности. Я лишь хочу сказать, что если она действительно любит тебя, то разлука даст ей понять, что ей без тебя тяжело.

Говорю я это в надежде, что горечь и досада, которые сопровождают каждое мое слово, завуалированы спокойствием и сожалением.

В столовой, во время ужина, каждый из пациентов то и дело подходил к нашему столику, желал удачи в пути, просил выполнить какую-то просьбу.

– У меня в Пенсильвании живет сестра, не могли бы вы встретиться с ней и передать ей кое-что от меня?

– Артур, к сожалению, это невозможно. Наш маршрут даже рядом с Пенсильванией не лежит, – говорит Андреа.

Артур – это тот самый одноногий старик, которого я видела в первые дни приезда, он живет в корпусе-интернате.

– Я буду скучать по этим навозным лепешкам, – говорит Том, держа в руке оладью из цветной капусты.

– Ты так говоришь, будто уже никогда сюда не вернешься, – буркнул Брис.

– Вы много путешествовали в своей жизни? – спрашиваю я.

– До аварии я ездил по разным штатам на мотогонки. Калифорния, Техас, Коннектикут.

– У меня было одно-единственное путешествие – переезд из Франции в США.

– У меня то же самое, только переехала я из Огайо. А ты?

– Мы с семьей каждое лето выбирались в горы. Папа учил меня взбираться на вершины, это было чертовски сложно. В специальном клубе скалолазания нам выдавали одежду и обувь, которая была на два размера меньше. Это делается специально, чтобы уверенно стоять на мизерных зацепах. До сих пор помню эту боль в пальцах, которые сложились пополам. Сейчас бы я так хотела ее вновь почувствовать.

– Зря ты это делаешь, Джина, – говорит Брис. – Зря мучаешь себя желаниями, которым не суждено сбыться. Лучше живи настоящим, привыкай к новым обстоятельствам. Так гораздо легче, поверь мне.

За ночь до поездки на меня всем своим грузом навалилась меланхолия. Было трудно признаться себе в том, что я искренне полюбила это место с его дряхлыми пациентами и отвратительной едой. Я искала свою крепость, место, где я буду в безопасности и которое будет опьянять меня своим покоем. И я его нашла, сама того не подозревая. Меня знобило от одной лишь мысли, что завтра я столкнусь с бешеным миром, таящим в себе кучу опасностей. Но еще больше мне было не по себе оттого, что нас будет сопровождать Эдриан. Только сейчас я поняла, насколько сильно я не хочу этого. Не понимаю, зачем он ввязался в это, ведь ему пришлось пожертвовать ради этого своими отношениями с прекрасной Эстер. Мне придется постоянно видеть его, слышать его голос, просить о помощи в случае необходимости. Быть рядом с ним – это все равно что быть запертым в винном погребе, будучи алкоголезависимым.

– Фил, где же твой серый свитер? Я уже всю комнату обыскала, – говорит Фелис.

После того, как я заполнила свой небольшой чемоданчик необходимыми вещами, я принялась помогать собирать в дорогу Фила.

– Думаешь, ему понадобится свитер?

– Конечно, это незаменимая вещь. Я его сама ему связала и подарила на Рождество. Ну куда же он запропастился?

– А где его родители?

– У него нет родителей. Он до шести лет жил в приюте, а потом попал в приемную семью.

– А как здесь оказался?

Фелис внезапно прекратила рыться в шкафу и обратила свой взор на Фила, который в это время перебирал вещи в своем комоде, чтобы найти что-то нужное.

– Филипп, спустись на третий этаж в химчистку, спроси у Нормы, не знает ли она, куда делся твой свитер. Я уверена, что эта еврейка прибрала его к своим рукам.

Фил выходит из комнаты.

– Разве он сможет ей об этом сказать?

– За столько лет его уже здесь все понимают. Фил прожил в приемной семье четыре года. Его родителям, Августу и Глории, было около шестидесяти. Затем Глория умерла из-за саркомы в позвоночном столбе, и Августу стало в тягость воспитывать сына с ДЦП. Он решил его отправить сюда на месяц, чтобы оправиться после смерти жены.