Девочка и ветер - читать онлайн книгу. Автор: Драган Мияилович cтр.№ 44

– Значит, вы меня не любите? Из всего сказанного я могу сделать вывод, что вы таким странным способом объясняетесь мне в любви.

– Ивана, любовь – это не просто состояние. Любовь – это и не эмоции. Она – задание, данное нам свыше, которое мы должны максимально и до конца выполнить. Любовь – это готовность к пожертвованию, борьба с обманными порывами в себе ради блага ближних.

– Нет, я вам вообще не нравлюсь. Я – не ваш тип.

На ее губах погасла озорная улыбка, как солнечный луч, прикрытый мантией облака.

– Ты мне нравишься и ты мне дорога, именно поэтому я так к тебе отношусь.

Ивана вдруг почувствовала, как ее волнообразно накрыло доселе неиспытанное чувство грусти и необычайной нежности. Откуда-то из глубины на нее волнами накатывала какая-то бестелесная сладкая слабость, захватывая ее всю, целиком. Сначала по щекам покатились две жемчужные слезинки, а потом она начала судорожно всхлипывать. Ее худенькие плечики мелко подрагивали, она плакала, одновременно чувствуя какое-то неописуемое успокоение, которого никогда раньше не испытывала. Священник встал и нежно погладил ее по затылку, на котором под ухом ускоренно пульсировала голубая вена.

– Ну же, Ивана, успокойся. Все будет в порядке, – он попытался успокоить ее.

– Отец Нектарий, – обратилась она к нему с глазами, полными слез. – Меня никто никогда не любил.

– Это неправда. Твоя мать тебя точно любила, твоя дочь наверняка тебя любит и ждет твоего возвращения, может, тебя еще кто-то любит, но ты об этом и не догадываешься. Я в этом уверен. Ты – удивительная девушка. На любовь надо отвечать любовью, тот, кто любит, никогда не бывает одинок. Все зависит от тебя. Жизнь, как ты сама заметила, один страшный ураган. Дуют ветра, и тебе грозит неминуемое падение, если не на кого опереться или некому тебя поддержать. Скажи, был ли в твоей жизни какой-нибудь мужчина, который бы тебя поддержал или подал руку помощи?

– Да, был один. Его зовут Мамука.

– Необычное имя. Откуда он?

– Грузин. Я фиктивно вышла за него замуж и помогла ему получить шведское разрешение на жительство и работу, но он хотел большего. Он был готов ради меня на все, исполнить любое мое желание, лишь бы я была навсегда его.

– А ты была нерешительна?

– Нет. Он не привлекал меня как мужчина. Я его воспринимала больше как брата. Он был какой-то мелкий и слабый.

– Ну и что? Не важен памятник, важнее, кто под ним лежит. И одежда не ценнее того, кто ее носит.

– Проблема не только в этом. Он был ужасно ревнив и доводил меня до сумасшествия своими сценами ревности, которые устраивал, когда видел меня в обществе другого мужчины. Это было смешно, но одновременно утомляло меня и удаляло от него. Я больше жалела его, чем любила. Я хотела быть свободной, принимать наркотики дома и быть с кем хочу.

В памяти всплыла сцена, произошедшая в прошлом году, когда однажды вечером Мамука застал у нее на балконе доктора Петершона, они вместе пили чай. Сначала он побледнел, потом потемнел, его голос дрожал. Сжав кулаки, он прыгал по балкону, размахивая руками, демонстрируя свой грузинский темперамент, даже угрожал, но этим дело и кончилось. Тогда он ей напоминал разъяренного молодого петушка, который упрямо наскакивает на старого, опытного петуха, чтобы произвести на курицу впечатление. Но, уважая правила поведения в курятнике, учитывая силу и рост доктора, все осталось в границах пристойности, не считая веселого смеха Иваны.

– Ревность, если она не переходит границ, – выражение любви. Это неопровержимое доказательство, что ты для него много значила, он тебя любил. Может, он был твоим шансом?

– Может. Но это уже осталось в прошлом.

– Что ты имеешь в виду, говоря «в прошлом»?

– Да так. Мамука обиделся на меня и больше года не звонил. Он поменял номер телефона, снял где-то квартиру, и наши пути разошлись.

– Сколько раз людские пути расходятся, а потом на том же перекрестке сходятся. Вопрос только в том, остановимся ли мы на этом перекрестке или проедем на большой скорости дальше. В любом случае, стоит затормозить. Любое воспоминание, которое связано с добром, не может быть вычеркнуто из нашей памяти, иногда оно может неожиданно всплыть. Может, ты снова встретишь где-нибудь этого своего Мамуку, кто знает.

После двухнедельных безуспешных поисков Иваны в Приштине и ближайших пригородах пришло время возвращаться. Магнус Петершон должен был вернуться на работу, а Мамуке ехать не хотелось. Он не мог смириться с тем, что тайна исчезновения Иваны так и останется неразгаданной. Призрачная надежда, что ему удастся найти и спасти ее, лопнула как мыльный пузырь, а библейская мудрость, к которой он возвращался каждый вечер, сидя под желтым абажуром в гостиничном номере: «ищите и обрящете, стучите и вам откроют», – казалась ему пустой и неубедительной. Физическая и душевная усталость переросла в нежелание возвращаться. Поэтому он попросил у своего работодателя еще неделю за свой счет и, попрощавшись с доктором Петершоном, купил билет до моря.

– Мы сделали все, что было в наших силах, – Магнус при расставании по-товарищески похлопал его по плечу.

– Мы ничего не сделали, но хотели сделать! – ответил Мамука, и в глазах у него заблестели слезы. – Мы только продлили агонию совместных страданий… – голос его задрожал.

– Страдание – это тоже успех, потому что служит познанию жизни, – крикнул ему Магнус, исчезая в утробе автобуса.

Проводив Магнуса Петершона, Мамука стал ждать отправления автобуса «Черногориятурс», больше часа просидел в прокуренном станционном ресторане, наполненном дымом и потными пассажирами, для которых ежедневная гигиена не была привычной. Заняв, наконец, свое место в автобусе, он почувствовал, как всем телом овладевает слабость, а свинцовая тяжесть усталости закрывает веки, и он заснул.

По старому, незыблемому сценарию жизни или случайно, а может, по неисповедимой воле кого-то свыше, кто знает, но при резком торможении на крутом серпантине, ведущем к морю, Мамука проснулся, чуть не ударившись носом в переднее сиденье. Сначала он увидел лазурную гладь Боко-Которского залива, а потом его взгляд остановился на буйной зелени небольшого городка с серебряной нитью песчаного петровацкого пляжа. Несмотря на то что у него был куплен билет до Будвы, пораженный такой красотой, он решил сойти в Петровце. Закинув на спину рюкзак, он направился к стойке администратора отеля «Ривьера». Было начало октября, так что свободных номеров было в избытке. Сняв комнату с видом на море и получив ключ, он поднялся на четвертый этаж. Бросив рюкзак на кровать, он раздвинул шторы на окнах, вышел на балкон и полной грудью вдохнул свежий морской воздух.

Вдалеке белый пассажирский лайнер лениво и бесшумно оставлял за собой молочный след на голубой поверхности воды. Справа от балкона, будто вынырнув из морской глубины, блестел каменный островок, коронованный на самой вершине маленькой каменной церквушкой. У подножия несколько столетних сосен создавали густую тень, составляя абсолютный контраст с суровой белизной каменистого острова.